Искра (СИ) - Тараканова Тася - Страница 47

— Не ту выбрал цветок. Не ту, — пробормотала ведьма.

У меня перехватило дыхание. В безумном взгляде ведьмы, в трясущейся голове, перекошенном лице таилось что-то жуткое, бесповоротно меняющее мою жизнь, как окончательный приговор, не подлежащий обжалованию.

— Не успела ты. Не пришла. Не спасла. Я ждала, верила, что успеешь. А теперь…конец. Всех порешили.

— Кого? — горло словно корябнуло битым стеклом, пальцы задрожали, сердце пропустило удар.

— Кругляшей. Всех до единого: взрослых, детей, животин. Скоро сюда доберутся люди Ильзы. Вонзят мне в сердце осиновый кол, чтобы моя черная душа не переродилась, — ведьма зловеще ухмылнулась, — бросят в лачугу и подожгут. Не убегу я от них, да и незачем теперь…. Ты успеешь. Возвращайся к себе.

Ужас сдавил горло. Неужели они убили всех кругляшей?

— Ничем не помогла, защитница, только хуже сделала. Ошибся Цветок. Зря Зарх в тебя поверил.

Каждое слово ведьмы словно вгоняло меня в землю. По колено, по пояс, по грудь.

— Зарх… меня любил…

Где-то вдалеке тревожно закричали птицы. Ну, уж нет! Никуда не побегу. Стерла с лица, заливающий глаза пот, тупо уставилась на свою руку. Грязь под ногтями? Это неправильно. Её не должно быть. Рядом с Горынычем я была во сне. Значит, я и сейчас до сих пор во сне?

Поляна задвигалась, меняя очертания, всё поплыло перед глазами. Я скользнула внутрь себя. Глубоко. Ещё глубже. На поверхности океана волны, в глубине всегда тишина. Меня отрезало от всех звуков, сияющей кокон окутал меня, боль, обручем сковавшая грудь отступила. Мощный свет почти ослепил.

Меня любит мама, бабушка, любит…Эрвин. Пусть не помнит, но прошлое не могло не оставить следов. Они где-то есть, я верю. Меня любит Горыныч, Стрела, даже тугоухий Дюк и пугливый Яго. Зарх, мой учитель и наставник, помогает мне с той стороны, откуда не возвращаются, я слышу его. Мои камни Кеп и Мия любят меня, ведь они всегда лечили, дарили тепло. Ларри, Добромир, Мечислав, Авивия, Веригла — сколько замечательных людей я встретила в Верховии. И они меня все любят. В душе поднялась горячая волна признательности ко всем, кто делился со мной едой, добрым словом, участием. Я всегда находилась в огромном поле любви, не замечая, как бережно оно хранит меня. Ведь любить — это так просто.

В ту же минуту я поняла ясно, словно очнулась в кромешной тьме.

Мгла — это тоже любовь.

Мгла не про кошмары, она про освобождения от препятствий, про чистоту помыслов, про трансформацию, гармонию мыслей. Лекарство от страха во мне, я хозяйка своей жизни, я несу за неё ответственность. Идеальных людей нет, я тоже не идеальна, буду ошибаться ещё не раз, но бесценные дары Мглы я постараюсь не забыть.

Видеть мир глазами любви.

Ледяное озеро приняло в свои объятия, я входила в его прозрачные воды. Не чувствуя холода погрузилась с головой, нырнула и поплыла. Ощущение радости, узнавания и всеобъемлющей любви обволокло меня. Словно рыбка я плескалась в прозрачной, чистой воде, ныряла, крутилась, дышала счастьем. Освобождалась! Благодарила за всё, улыбалась, наслаждалась, ликовала. Блаженство текло сквозь меня, я сама стала блаженством, слилась с водой, с потоком. Он вынес меня на поверхность, где раскинув руки словно звезда, я мягко качалась, глядя в бездонное небо. Звёздная пыль струилась с неба, дарила облегчение, радость, понимание. Она была для всех и делала это всегда.

«Да»! — ответила я миру, растворившись в нём. Сдвиг сознания, сдвиг пластов реальностей произошел мгновенно, я очутилась в центре бытия, вылетев из своей внутренней Вселенной.

Поляна. Очаг с котелком над ним. Я на том же месте, откуда переместилась во Мглу. На меня смотрела ведьма, пристально вглядываясь в моё лицо. Наши глаза встретились.

— Это было прекрасно, — прошептала я, — спасибо.

— Испугалась?

— Смертельно.

— Битва с собственными страхами, — прошамкала Мара, — единственная битва, которую стоит вести.

— Меня ждёт битва?

— Всему своё время. Часто всё делается, когда ничего не делается, — добавила ведьма.

Ох, мне бы её мудрость.

Горячий терпкий чай разгонял по венам кровь затекшего от долгого сидения тела. Ведьма наверняка добавила в отвар какого-нибудь энергетика, чтобы оживить меня. Я доверчиво выпила горькое лекарство, лишь бы встать на ноги.

Я осталась у ведьмы. Помогала ей по хозяйству, собирала травы, сушила их, но через несколько дней после испытания Мглой, меня за горло взяла тоска. Мне стало дико одиноко. Поляна, лачуга, лес, стоящий стеной вокруг жилища ведьмы, казались мне тюрьмой. Я хотела к Эрвину так сильно, как не хотела еще никогда. Побыть рядом, почувствовать, что между нами вибрирует незримое поле. Вдруг и он ощутит энергию, которая не исчезла. Она просто изменилась до неузнаваемости.

После убийства Эрвина для всех мир остался привычным. Для меня раздробился на осколки: в одном я любила Эрвина и он меня, в другом уже не любил, в третьем — я отступилась, отошла в тень, в четвертом — я не сдалась. Перемещаясь из одного состояния в другое, я терялась, мучилась, искала решение, которое могло собрать меня воедино.

Горько осознавать, что идти опять придётся в одиночку.

Очередной ночью, лежа без сна, я смотрела на темное небо. Усталая луна лила белёсый свет на пустынный мир. Когда я увидела Эрвина, впервые попав в Верховию, испугалась до смерти, бежала от него как сумасшедшая. А теперь без него чувствовала себя самой несчастной. Эрвин не разлюбил, нет, просто исчезла его способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления. Как в компьютере память стирается с носителя информации. Верховия легко соединила нас и так же легко разлучила.

Зачем мне новый рассвет, который снова наступит без Эрвина? Для чего я ходила во Мглу, погружаясь в свои страхи? Наверное, для того, чтобы наяву я смогла посмотреть им в глаза.

Бажен Светозаров — один из старейшин города Светозара, работал в своём кабинете, когда к нему вошёл Добромир. Бажен оторвался от бумаг на столе и посмотрел на сына. В последнее время его мучали дурные предчувствия. Добромир редко общался с отцом наедине, обычно они встречались за обеденным столом. И сейчас сын, как предвестник неприятностей, уселся в кресло напротив отца. Это означало, что разговор будет серьёзным.

— Отец, ты не почувствовал ничего особенного вечером после эстафеты на «Каменном молоте»?

— Что именно? — Бажен нахмурился.

— Мир будто… застыл, замер. Я пытаюсь понять, что случилось, но не могу.

— Интересно. Говорили, какой-то фанат напал на Эрвина во дворце, но всё обошлось.

— При чем здесь нападение, отец? Было что-то другое.

— Ты говоришь про какую-то нестабильность пространства?

— Да, и очень сильную. Понимаешь, говорить об этом с кем-то очень опасно.

— Я понял тебя. Дай подумать.

Бажен вошёл в режим поиска информации, он не зря считался ходячей энциклопедией.

— Считается, что дверники каким-то образом могут искажать пространство. Создавать порталы. Точно не скажу, чувствуют ли это другие люди. Способности дверников не изучены, их уничтожали, боялись их возможностей. В живых никого не осталось. Но если ты прав, возможно, появился новый дверник. Всё возможно. Если это так, его будут искать. Не думаю, что ты один ощутил неладное.

Добромир не признался отцу в том, что «неладное» каким-то образом касалось его лично. Даже больше — точно касалось его. Из-за того, что в памяти чемпиона появилось тёмное пятно, его терзало беспокойство, не отпускало напряжение.

Добромир смотрел запись эстафеты «Каменного молота». Раз за разом включал перемотку и бессмысленно пялился на экран кристалла, стараясь понять увиденное. Что это за девушка в форме команды Светозара. Она последней выходит на четвертый этап за команду Межгорья, выбирает самые сложные препятствия середины, обгоняет одного гонщика за другим и первой приходит к финишу. Кто эта блестящая наездница? Почему он не знает её? Почему она в форме Светозара? Как такое может быть?