"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 86

– Я не верю тебе. Ты ошибся. Я не мрачун.

Это было самое простое: не поверить Песочнику.

– С этим трудно смириться человеку, который всегда считал мрачунов исчадиями Исподнего мира.

И тут Йоке пришло в голову, что этим надо воспользоваться. Он же еще вчера пытался втереться в доверие к мрачунам! Может быть, Стриженый Песочник выведет его на тех, кто знает, где искать Врага? Но нужно не переиграть. Нужно быть очень осторожным.

– У многих людей есть способности к мрачению, они же наследственные, – медленно начал Йока. – Но мрачуны перестали быть эндогамной кастой, и эти способности растворяются в крови обычных людей. Возможно, во мне есть кровь мрачунов.

Это был первый абзац предисловия к книге, которую дал ему Важан. Собственно, ничего, кроме предисловия, Йока прочитать не успел.

– Да. Но ты не латентный мрачун. Ты очень сильный мрачун. Это редкость. Я бы никогда не поверил, что в семье судьи Йелена может родиться такой сильный мрачун.

– Из чего ты сделал такой вывод?

– Ты ударил этого парня в драке. Ты ударил его так, как это делают мрачуны. И это был очень сильный удар. Он недаром не мог говорить после этого. Возможно, он сейчас у доктора Грачена и врачи пишут донос в Тайничную башню.

– Как я его ударил? Он же просто струсил!

– Это для сытинских. Они, может, и поверят. Но меня-то не обманешь. Вспомни, от тебя никто никогда не убегал с криком «мама»?

– Я хорошо дерусь. Меня многие боятся. – Йока похолодел. Он часто видел страх на лицах своих врагов. С криком, конечно, никто не убегал, но… Само собой перед глазами появилось побледневшее лицо профессора Важана. У ручья в яблоневом саду. Он посоветовал держать глаза долу, а Важан ничего не советует просто так… Неужели он чувствует то же, что Песочник? Тогда… Профессор – мрачун? И никто об этом не знает? А может, он просто знает о мрачунах так много, что способен распознавать их не хуже Песочника? Эту мысль – о страхе на лицах врагов – следовало отбросить, забыть о ней навсегда.

– Йелен, мрачуны не исчадия Исподнего мира. Ты или не веришь мне, или очень хорошо держишься.

Йока не смог бы держаться так хорошо, если бы поверил. Он чувствовал в себе волну отчаянья, которую отгонял всеми возможными способами, но она накатывала на него и едва не накрыла с головой. Не верить – это был единственный способ не захлебнуться в этой волне.

– Послушай, а обычный человек может понять, что его ударил мрачун?

– Если имеет опыт – конечно. Удар чудотвора валит с ног, он как копье или как сильный ветер. А удар мрачуна лишает воли, вызывает страх, смятение.

– Только у обычных людей? Мрачун может ударить мрачуна? – Йоке почему-то очень не хотелось думать, что Важан мрачун.

– Да, может. Еще как. Для мрачунов удары друг друга страшней, чем для людей. Это чужеродная энергия, не та, которая нужна мрачуну. Такая энергия хороша для чудотворов, поэтому они не боятся мрачунов. И наоборот: мрачуну только на пользу удары чудотворов.

– А ты что, изучаешь оккультизм?

– Немного. Надо понимать, что ты делаешь. Следить за собой, держать себя в руках. Я же говорил, меня учили этому с пеленок. А тебя не учили, поэтому ты не умеешь. Тебе сделали больно – получите в ответ! Тебя обидели – нате вам еще! Ты этим выдаешь себя. Ребенок не может ударить сильно, и его удара никто не заметит. А ты как раз входишь в силу, и это становится заметным.

– И что, ты можешь меня ударить?

– Могу. Но я не стану этого делать. У мрачунов принято уважать друг друга. И не принято мериться силой. Когда один мрачун бьет другого мрачуна, это равносильно пощечине. Или плевку в лицо. Повод для поединка. Так поступают с теми, кого не считают человеком.

– Попробуй. Мне интересно испытать на себе удар мрачуна, – подначил его Йока.

– Нет. Я не делаю гнусностей, Йелен.

– Все мрачуны столь благородны?

– Среди мрачунов есть разные люди. Все зависит от окружения, от воспитания. Есть даже такие, которые служат чудотворам. Вот такого мрачуна я бы ударил с удовольствием.

– Ты считаешь их предателями? – Йока уцепился за эту мысль: мрачуны, которые заодно с чудотворами.

– Нет. Они не предатели, они… чужие. Их воспитывают по-другому. У чудотворов есть специальные школы, где растят сирот-мрачунов. Это хорошие школы. Оттуда выходят не мрачуны, а люди со способностями мрачунов. Это разные вещи. Но я все равно ненавижу их сильней, чем чудотворов. Их все ненавидят.

– А ты не боишься, что я как раз из таких? – едко спросил Йока, сжимая зубы.

– Нет. Те знают, кто они такие. А ты не знаешь.

– А если я как раз захочу стать одним из таких?

– Нет, Йелен. Ты не сможешь. Таких, как ты, отправляют в другие школы. За колючую проволоку. И оттуда есть два пути – на виселицу или в бега. Тот, кто потерял родителей в сознательном возрасте, никогда не пойдет служить чудотворам.

– Я не терял родителей. Мои родители воспитали меня в ненависти к мрачунам и любви к чудотворам. С чего ты взял, что я не пойду им служить?

– Ты… не сможешь, – мягко ответил Песочник и улыбнулся.

– Я смогу! Вот увидишь! Потому что мрачуны убивают людей, а чудотворы их защищают. Потому что мрачуны хотят разрушить наш мир! Они вызывают чудовищ и призраков, они создали Врага, чтобы прорвать границу миров! Они – абсолютное зло!

Йока успел забыть о том, что хотел втереться в доверие к мрачунам. Его вдруг отчаянно задело, что Песочник причислил его к «своим», даже ничего не спросив, даже не убедившись толком, мрачун Йока или нет. С чего Песочник решил, что Йока захочет быть «своим»?

– Йелен, ты ничего не знаешь о мрачунах. И ничего не знаешь об этом мире. Посмотри на меня, разве я похож на абсолютное зло?

– Да! – Йока сказал это исключительно от упрямства. И подумал про себя, что та женщина из Храста с двумя взрослыми сыновьями тоже непохожа на абсолютное зло, как и Стриженый Песочник. Но эта мысль лишь вывела его из себя. И чем сильней он сомневался в своей правоте, тем громче кричал Песочнику в лицо: – Да! Да! Да!

Он не хотел больше этого разговора. Он хотел, чтобы этого разговора не было. Он хотел бежать от Стриженого Песочника немедленно!

– Только не прыгай с лодки. Вода еще холодная, а до берега далеко. – Песочник улыбнулся одними губами – невесело улыбнулся.

– Ты думаешь, я боюсь холодной воды? – прошипел Йока сквозь зубы, вставая, отчего лодка зашаталась и едва не зачерпнула воды.

– Йелен, я же понимаю, как тебе тяжело. Это… переворачивает всю твою жизнь. Я поговорю о тебе с другими. Может быть, тебе объяснят лучше меня, кто ты такой.

– Не надо! Я в этом не нуждаюсь! – Йока сделал шаг назад, поднимаясь на банку, и взмахнул руками, удерживая равновесие.

– Йелен, не прыгай с лодки. Я очень тебя прошу. Я не могу задержать тебя силой, мы просто лодку опрокинем. Хочешь, я подгребу к берегу, и ты уйдешь?

– Мне не надо одолжений. – Йока повернулся, вставая одной ногой на корму, и прыгнул в воду красивой ласточкой.

Он даже не успел ощутить, как холодна весенняя вода, потому что проехал лбом по склизкому илу, перемешанному с какими-то колючими палками, ракушками и травой: под лодкой было мелко, едва ли глубже, чем по пояс. От боли в разбитом носу из глаз полетели искры, от неожиданности Йока хлебнул воды и успел подумать о том, как это нелепо и смешно получилось. И лучше бы ему теперь утонуть, лишь бы Стриженый Песочник не видел, как он вынырнет на поверхность.

Но под водой он продержался недолго – успел проплыть два десятка локтей, а потом почувствовал под собой глубину и вынырнул, кашляя и отплевываясь: и в рот, и в нос набился скользкий ил. Обида была посильней, чем удар носом о дно: Стриженый Песочник подстроил это нарочно, нарочно!

До берега было недалеко, но, если бы не спортивные туфли, Йока не смог бы выбраться из воды: ноги провалились в ил по щиколотку, как только он нащупал дно.

Стриженый Песочник ничего не кричал ему вслед, а Йока не оглянулся, боясь увидеть, как тот смеется, радуясь собственной шутке. Слезы капали из глаз и были гораздо горячей воды, стекавшей с головы, иначе бы Йока их не заметил.