У врага за пазухой (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/43
- Следующая
— Паша?!
Воочию, вижу, как бесстрашная Кира Самсонова вздрагивает и сжимает ладони в кулаки. Точь-в-точь как делали мои мальчишки до прихода в секцию.
— Милая, нам нужно поговорить, — не глядя на меня, хрипит мужеподобное недоразумение.
— Сейчас не могу. У меня интервью.
— Ты можешь хоть раз поставить свою идиотскую работу на второе место?! — Чувак, похоже, или совсем не знает эту женщину, или уже успел принять на грудь.
— Паша... Я занята, — змеей шипит Кира.
— Если нужно, могу помочь, — вмешиваюсь я.
— Спасибо, не нужно. Справлюсь.
— Вообще-то это моя жена!
Любой нормальный мужик в такой ситуации свалил бы в закат, но этот малахольный оказывается настоящим идиотом.
— Незаметно, чтобы она горела желанием с тобой общаться.
— Да ты, блядь, вообще кто такой? Очередной пуп земли, который считает, что имеет право учить жизни?
— Паша, можешь уйти?!
Кира отворачивается от мятого, снова включает диктофон и всем своим видом показывает, что готова заниматься лишь работой.
— Я чудом нашел тебя! Был недалеко отсюда, и программа GPS, та самая, которую ты просила поставить, показала, что твой телефон рядом.
— Послушай, мне неинтересно, как ты меня нашел. Я сейчас ра-бо-та-ю! — Последнее слово Самсонова произносит по слогам, как для глухих.
— Вчера все неправильно закончилось. Ты даже не дала мне объясниться.
— Паша... — Кира опускает голову на грудь, делает тихий вдох и исподлобья обреченно смотрит на меня: — Он ваш. Надеюсь, предложение еще в силе.
Никогда не был любителем семейных сцен, никогда раньше не вмешивался. Однако сейчас не раздумываю. Махнув рукой официанту, я указываю на недомужа, и уже через несколько секунд двое крепких парней уносят эту «неприятность» в сторону выхода.
— Не спрашивайте! — опережая все вопросы, произносит... нет, не акула — мышка.
— И в мыслях не было. — Демонстративно поднимаю руки вверх. — Вы попросили убрать мусор, я убрал.
— Спасибо. — К ассортименту масок, которые я сегодня видел на лице Самсоновой, добавляется новая. Теплая. С оттенком благодарности. — А сейчас давайте займемся интервью.
Словно не доверяет больше диктофону, Кира прячет его в сумочку и достает самый обычный бумажный блокнот.
Дальше все до банального просто и скучно. Я сливаю всю необходимую информацию на Китайца. Она записывает, задает уточняющие вопросы. Будто следователь, который хочет поймать на лжи, вслух играется с некоторыми моими фразами и ждет согласия.
К окончанию завтрака мы оба так устаем от этого блица, что допиваем кофе в полной тишине. По-хорошему, нужно отпустить ее... домой, на работу или к мятому. Но когда встаем, я придерживаю за руку.
— Вы хотели добавить что-то еще? — Кира скомканным жестом заправляет волосы за уши. Обезоруживает своей простотой.
— Да.
Между нами меньше метра. У нее муж. У меня до хрена срочных дел и железное правило: «Никаких отношений». Что тут можно добавить?
— Вот... — тяну присмиревшую акулу на себя, — это.
Накрываю губами ее губы и, пользуясь аффектом, толкаюсь языком в рот.
Глава 7
Глава 7
Целовать Самсонову оказывается намного приятнее, чем отвечать на ее каверзные вопросы. Небо и земля!
Во-первых, она молчит.
Во-вторых, член, наконец, утыкается, куда хочет, и не терроризирует меня ноющей болью.
А в-третьих, что самое странное, вкусно.
Журналистка — настоящее открытие! Как хорошо настроенная гитара, она откликается на каждое прикосновение — вздрагивает, распахивает свои огромные глаза и, кажется, стонет.
О том, что стон на самом деле — попытка что-то сказать, понимаю лишь через секунду. К щеке с болезненным хлопком припечатывается женская рука, и иллюзия нормальной отзывчивой бабы накрывается медным тазом.
— Да как вы смеете?! — испепеляя взглядом, орет Кира.
— Будем считать, я пробую десерт.
Тру щеку. Кожа горит. Бодрит отменно.
— Знаете что, засуньте ваш десерт... — Кира косится в район моего паха.
— Здоровая мужская реакция, — пожимаю плечами.
За стойкость «бойца» оправдываться пока не приходилось.
— Реакция у вас! — Она фыркает. — Обалдели совсем?!
Что ответить, не знаю.
В целом вопрос правильный. Самсонова не давала мне никаких намеков, не совала в карман номер телефона и вообще делала все, чтобы захотелось только одного — отшлепать эту вредную бабу по заднице и отправить на хер.
Ни одной причины встать в стойку! Сплошь противопоказания. Но долбаным инстинктам до фени, что думает мой мозг.
Инстинктам по кайфу!
Не помню уже, когда кто-то так заводил. Совсем не помню, чтобы так яростно давали отпор. А о фирменных женских «по мордасам» я знал лишь понаслышке. Покойная жена изначально досталась с ангельским характером. Учительница, святая и лучшая женщина на свете. Те же, кто были после нее, предпочитали заранее кричать «Да!» и снимать трусы.
Акула, похоже, о слове «да» и не слышала.
— Только посмейте еще раз ко мне прикоснуться. Так ославлю, что позавидуете этому своему Китайцу, — оглядываясь по сторонам, угрожает Кира.
— Нет таких новостей, которые нельзя было бы опровергнуть. Не мне вам рассказывать. — Складываю руки на груди.
Даже интересно, что еще она придумает.
— Не поможет! — Самсонова бесстрашно тычет пальцем в пиджак. — Таких, как вы, я размазываю качественно. Опровержение и читать никто не захочет.
— Сделаете меня известным?
Строптивая баба заводит еще сильнее. Был бы рядом приличный отель — уже сношались бы. Как кролики! До потертостей и искр из одного места.
— Звездой! — привстав на носочки, глаза в глаза произносит Кира. — Вспыхнете сверхновой! — добавляет, задрав подбородок.
Никогда не считал серых мышек привлекательными, однако эта — чистый секс. Темпераментом бог не обделил.
— Договорились!
Пока моя амазонка не отодвинулась, притягиваю ее к груди и скольжу носом вдоль шеи. Понимаю, что веду себя, как похотливое животное. Потерпит.
— Тебе конец, — шумно выдыхает Кира.
Переход на «ты» проходит как по маслу.
— Не нравлюсь? — Вопрос-тест.
— Не твое дело!
— Значит, нравлюсь.
Ломоносов все же был прав: его акула патологически честная. Одна на миллион. А еще она хочет меня так же сильно, как я ее. Аж уши дымятся.
— Самовлюбленный павлин.
— Я тебя оттрахаю. Везде! Говорить и сидеть потом не сможешь.
— У тебя губа раскаталась. Смотри, за ширинку зацепится — порвешь.
Кира и не пытается оттолкнуть. Гордая даже в зафиксированном состоянии. Жанна Д’Арк питерского разлива, неразбавленная.
— Сдаваться будешь сразу по всем фронтам. Можешь готовить белые флаги.
— Только если ты потом на них сядешь! — Акула держится, но крылья носа вздрагивают, выдают.
— Хочешь экспериментов? — Я резко отпускаю ее и внимательно слежу за реакцией. — Будут!
Чутье не обманывает. Оказавшись на свободе, Кира будто резко мерзнет — обхватывает себя руками и жадно сглатывает.
Глава 8
Глава 8
Кира
Меня бомбит! Нет, не раздражает, не бесит — именно бомбит! В голове крутятся сплошные эпитеты: «Павлин, кобель, неандерталец!», а тело... с ним все плохо.
Телу до сиреневой звезды, что Вольский — последняя сволочь, нарцисс и бабник. Меня шкалит от желания снова дать этому гаду по фейсу и от непривычной слабости. Губы саднит, будто не целовалась целую вечность, а суетливые мурашки уже достали своим бегом туда-сюда.
Никогда не верила в глупые сказки о предающем теле и ватных ногах. Считала их бредом для романтичных девушек и одиноких женщин. Но рядом с Вольским бред начинает походить на правду.
— Спасибо за интервью, — заканчиваю я наш разговор про эксперименты и белые флаги. — Черновик статьи получите электронной почтой, — возвращаюсь к безопасному официальному тону.
- Предыдущая
- 5/43
- Следующая