Рюрикович (СИ) - Калинин Алексей - Страница 10

— Да уж, хорошее было времечко, — хмыкнул я в ответ.

А между тем шоу продолжалось. Я не торопился его останавливать, наблюдая за тем, как девушка с гибким и спортивным телом продолжала оголять его, избавляясь от скрытого оружия, капсул с ядом, мелких игл в рукавах. Для того, чтобы полностью раскрыться, ей пришлось встать. Она покачивалась в ритме одной ей слышимой музыки, соблазнительно поводя по телу ладонями.

Вскоре она осталась в чем мать родила, стройная и подтянутая, стоящая над горкой одежды. Высокая упругая грудь призывно манила к себе. Тонкую талию можно было обхватить ладонью. Худоватые на мой взгляд бедра чуть подрагивали, словно приглашали устроиться между них и отправиться в бешенную скачку по полям удовольствий.

— Господин, я вся ваша-а-а, — простонала девушка и шагнула ко мне, стараясь прислониться жарким телом.

Я не позволил ей приблизиться вплотную, остановив движением руки. Со стороны могло показаться, что я начал ощупывать её упругую и плотную грудь, а также играться с набухшим соском, но на самом же деле я упёрся в тело девушки, не подпуская её ближе.

— Подожди, я хочу насладиться твоим телом сполна, — произнес я, присаживаясь перед девушкой на корточки, а потом проведя рукой по атласной коже икры.

Девушка на прикосновение ответила стоном, откинула голову назад, мелко задрожала. Я начал двигаться выше, ещё выше. Туда, где ножки сходились воедино… И вот я коснулся заветной цели!

Девушка вскрикнула, потом чуть напряглась и… холодно улыбнулась. Я на всякий случай тоже вскрикнул и отдернул руку. Гостья посмотрела на меня с чувством превосходства:

— Неужели ты думаешь, что я не знала — к кому иду? Я все ваши ведарские штучки знаю наизусть, так что слышала про порошок возбуждения, мерзкий извращенец! Я всего лишь сыграла свою роль, а ты… Ты попался на мою удочку и через пару секунд сдохнешь!

Теперь пришла моя очередь улыбнуться:

— Знаешь, в кодексе ведарей есть такая заповедь: «Если ведарь не совладает со своим телом и рассудком перед боем, он никогда не одолеет врага». Я слышал, что женщины Ночных Ножей могут соблазнять врагов, а потом выстреливать из промежности загодя вставленным отравленным лезвием бритвы. Но…

Я поднял руку, в которой был зажат детский кубик. Этой самой игрушкой я и провел по ноге красотки, заставляя её поверить, что вел рукой. На грани этого кубика виднелась небольшая пластинка. Зеленоватая каемка пластинки указывала на то, что край был не просто остро заточен, но ещё для верности смазан отравляющим средством.

Симпатичное лицо девушки тут же исказилось от злобы, и она выбросила кулак по направлению моего виска. Я отклонился, подставив под удар кубик. Просто подставив кубик…

Девушка вскрикнула, обнаружив между костяшками пальцев ту самую отравленную пластинку.

— Ты… Ты… — прошептала она.

— Кто тебя послал — скажешь? — спросил я почти лениво.

— Будь ты проклят, — проговорила девушка прежде, чем из уголка рта полилась струйка крови, а её ноги подкосились.

— Если бы я получал рубль каждый раз, как слышу эту фразу… — проговорил я в ответ, наблюдая за судорогами подосланной убийцы. — Эх, а из нас могла получиться бы прекрасная пара — ведарь и наёмница.

Девушка что-то просипела, а потом её глаза закатились, и она запрокинула голову. На губах закипела зеленоватая слюна.

— Жаль, можно было бы и употребить, — прокомментировал Тычимба.

— А пусть её и употребят, — пожал я плечами, после чего вызвал из своего хранилища тотемного зверя рода Рюриков.

В моём хранилище было много всяких образов прошлых монстров, которые прямо-таки рвались наружу, чтобы утолить свой извечный голод. Однако, использовать их требовалось с осторожностью — не все потом хотели вернуться обратно в надоевшую ячейку.

Тотемный зверь был более покладист. Вызванный здоровенный медведь своей тушей едва не заполонил всю комнату. Тут сразу стало тесно. Он посмотрел на лежащую девушку, потом взглянул на меня.

Я кивнул в ответ:

— Потапыч, эта еда для тебя. Ещё теплая, но если хочешь, то можешь подождать немного…

Медведь негромко уркнул, словно поблагодарил за подношение, а после склонил голову к девушке.

Я взглянул на Тычимбу:

— Убери тогда её одежду куда подальше ну и… то, что останется. И тут приберись немного.

— Понял, господин. Всё будет сделано, — поклонилась расплывчатая фигура.

С пола одна за другой начали исчезать вещи девушки.

Я же откинулся на оставшиеся в живых подушки. До рассвета ещё оставалось время, а судя по начинающимся приключениям, мне энергия мне ой как понадобится.

К утру о визите ночной гостьи ничего не напоминало. Даже перья из заботливо зашитой наволочки исчезли все до единого. И в ячейке хранилища похрапывал довольный тотемный зверь…

«Чтобы добиться цели, ведарю должен пребывать в чистом, незамутнённом состоянии ума»

Кодекс ведаря

Из Москвы мы должны были выехать рано утром. Так как я по легенде был в «опале», то и царский кортеж мне не полагался. Даже захудалый «Мерседес» не выдали, а уж хуже этой машины и представить себе нельзя. Хоть германский кайзер Чавольц и пыжился изо всех сил, но творения его страны считались одними из худших в этом мире.

Годунову ещё могли выделить машину, но так как он не умел водить, то решили обойтись без неё.

Надо же, дворянский сын, а водить не умеет! Сказал, что ему это не нужно, ведь у него должен по штату полагаться водитель. Вот ведь и сказано было с таким пафосом, что я едва не расхохотался.

Последыш угасающего рода, а туда же…

Самолетом тоже решили не лететь, так как добираться до Белоозера придется от ближайшего аэропорта ещё часов пять. Поэтому сразу выбор пал на поезд. Взяли самое дорогое купе — я пожертвовал сумму на выкуп из своего кармана…

Ну, как из своего… Получается, что все, кто находился в день приёма в царской зале, в той или иной мере оплатили наш проезд. Для бояр, окольничих и думных дворян вряд ли потеря денег была сколь-нибудь существенна, а мне на первое время могло помочь.

Сопровождать нас поставили Кирилла Сафронова, пожилого мужчину с орлиным носом и таким количеством морщин на лбу, что казалось, будто по коже провели мелкой тёркой, оставив следы на память.

Дядька Кирилл был дальним родственником рода Рюриков, поэтому ему доверили в своё время обучать царских детей боевому искусству. Меня он обучал немного, так как после празднования пяти лет моё бедное тельце передали в ежовые рукавицы ведарской школы. И уже там я проходил азы защиты собственной жизни, а также основы забирания жизни чужой.

Ровно в пять утра дверь отворилась и на пороге возник хмурый Сафронов. Он оглядел комнату и остановил взгляд на мне:

— Царевич, через двадцать минут выдвигаемся.

— Даже посрать толком не получится? — спросил я с усмешкой.

— До поезда потерпите. Там уже выплесните то, что накопилось, — чуть поклонился Сафронов и закрыл дверь.

— Тычимба, — позвал я еле слышно.

— Да, господин.

— У нас же всё готово к выходу?

— Без сомнений.

— Уборку ты сделал только в комнате?

— Нет, ещё и стёр произошедшее с камер наблюдения и прослушку зафонил на всякий случай.

— Что же, тогда можно умываться и выдвигаться. С меня авокадо…

— Записано, господин, — раздался шелест.

Вот обожает мой слуга авокадо — просто пищит, когда его употребляет. И ведь сам может достать столько, сколько пожелает, но берет почему-то только из моих рук. Может, так доказывает верность?

В любом случае мне не сложно угостить верного слугу этим странным безвкусным фруктом за хорошо проделанную работу. А работу он порой делает не просто хорошо, а отлично!

Тычимбой я его назвал из-за сокращения слов То-Чего-Не-Может-Быть. История его перехода в моё услужение очень интересна — как-нибудь расскажу при случае. А сейчас… Сейчас я скинул одежду, быстро провел разминку и направился в сторону ванной комнаты.