Рюрикович (СИ) - Калинин Алексей - Страница 49

— На пульсе? Пока что я вижу, как пульс исчезает у недругов нашей общей проблемы. Неужели нельзя воспользоваться чем-то, что вернее клинка или пули?

— Пули вообще слабо помогают в данной ситуации. Даже самые слабые люди, которые владеют живицей, не только могут избавиться от пули, но также и сами залечить рану. Вот зачарованные лезвия… Это уже наверняка и стопроцентно! И будет вам известно, что на охоту за нашей проблемой вышли те, кого называют подданными ночного правителя!

— Ночные Ножи?

— Я не говорил вам их название, моя госпожа. О таком не говорят даже в Круге Тишины.

Царица вздохнула. Она прислонила кулак к щеке, потом поджала губы и произнесла:

— Я не хочу больше ждать! Проблема должна быть решена в самое ближайшее время!

В это время дверь в царские покои распахнулись, а на пороге возникла фигура царя. Он кинул быстрый взгляд внутрь покоев, огляделся по сторонам. Прошел в комнату.

За эти короткие секунды царица успела сбросить вызов, повернуть изумруд на перстне и с лёгкой улыбкой встала навстречу царю:

— Ваше Величество, вы сделали мне честь, посетив мои покои в полуденное время…

— Не стоит, Елена, рассыпаться в любезностях. Всё равно ты мне ничего нового не скажешь, а подобострастных жополизов мне и в тронном зале хватает.

Царь дошел до кресла и уселся напротив царицы, вперил в неё тяжелый взгляд. Она почувствовала, что ей некуда девать руки. Она отложила телефон и подошла к царю, присела перед ним, положив руки на мужские колени:

— Может быть мой муж испытывает жажду? Я прикажу принести чай или… вина?

— Не нужно. Ваш муж не испытывает жажду, — покачал головой Василий Иванович. — Вернее, испытываю, но не физическую, а духовную. Успокойте мою душу доброй вестью — скажите, что вы звоните постоянно своему духовному наставнику. Ведь не зря же вы выгоняете своих служанок для частного разговора?

— Что? Вы в чём-то меня подозреваете? — нахмурилась Елена Васильевна. — К чему эти вопросы?

— К тому, что слишком подозрительно вы ведёте себя в последнее время. Я что-то чую, но хочу, чтобы вы развеяли мои опасения и сказали, что постоянно исповедаетесь перед наставником.

— Я… Неужели мои служанки посмели донести на меня? Да я прикажу каждую высечь! — вспыхнула царица.

— Не стоит думать на служанок, моя дражайшая супруга. Они ни при чём здесь, ведь у меня есть другие способы добыть информацию. Так что же? С кем вы ведёте задушевные разговоры?

— Я не понимаю — чем вызвана ваша подозрительность? Неужели я дала какой-нибудь повод? — Елена Васильевна отошла к окну и сложила руки на груди.

— Может быть и нет никакого повода, но вот то, что вы уже в третий раз не отвечаете на мой вопрос — уже само по себе повод! — царь встал и подошел к жене. — Я не могу больше ждать ответа!

Он схватил женщину за плечи, развернул её так, чтобы взглянуть в глаза. Развернул довольно грубо, не считаясь с тем, что их могут увидеть в окно.

— Я разговариваю с отцом! — быстро проговорила Елена Васильевна. — Моя матушка… Она захворала в последнее время и…

Хлесь!

Удар ладони заставил голову царицы мотнуться влево. Елена Васильевна вскрикнула, прислонила руки к вспыхнувшей щеке. Царь снова встряхнул её, заставил взглянуть в глаза и произнес, четко выделяя каждое слово:

— Не. Стоит. Мне. Врать!

— Я не врала, Ваше Величество! — пролепетала царица. — Я в самом деле говорила с папенькой.

— Ложь! Я созванивался с вашим отцом, он сказал, что давно с вами не общался, а ваша матушка прекрасно чувствует себя на пляжах Юрмалы!

— Я не знаю, почему мой отец так сказал, — произнесла царица. — Но дайте мне поговорить с отцом, и он подтвердит мои слова!

— Не стоит, — покачал головой Василий Иванович. — И не стоит плести заговоры за моей спиной, моя дорогая. Если вы снова попытаетесь что-нибудь подобное выкинуть, то мне придется отправить вас доживать свой век в какую-нибудь отдалённую провинцию. И желательно в женский монастырь, чтобы вы смогли искупить в молитвах свои злые умыслы.

— Я невинна перед вами, Ваше Величество, — царица опустила руки, обнаружив красный отпечаток на щеке. — Не верьте наговорам, они призваны нас разлучить…

— Хорошего дня, моя дражайшая супруга. Надеюсь, увидеть вас во время обеда, — Василий Иванович приветливо кивнул своей жене, а после направился к выходу.

Царица же прошла к ночному столику, осмотрела след от удара. После этого начала припудривать щёку, а второй рукой набрала на телефоне сообщение: «У нас проявилась главная проблема! Пришло время избавиться от неё!»

Утро. Поместье будущих жильцов Рюриковича и Годунова.

Я проснулся за пять секунд до звонка будильника. Мне хватило времени, чтобы протянуть руку и отключить телефон за долю секунды до того, как он начал бы дребезжать и разбудил… А кого бы он разбудил? Рядом со мной на кровати никого не было!

Госпожа Бесстужева была столь любезна, что тихо удалилась, стоило только мне заснуть после любовных утех, которые мы перенесли из бани в дом. Ну что же, вполне неплохо. Не нужно будет изображать утреннюю неловкость и завтракать с заговорщицким видом.

Я потянулся, быстро размялся и пошел умываться. После утренних процедур я двинулся в сторону зала. Оттуда тянуло запахом яичницы, свежих огурцов и поджаренных тостов. За столом уже сидел Годунов и уплетал за обе щёки.

— О! Я вижу, что кому-то нужно восполнить белки и углеводы? — я подмигнул своему напарнику.

— Ну да, после таких душещипательных историй не мешало бы восполнить энергию, — кивнул Борис. — Мы полночи проговорили с Ириной Николаевной! Ох, у нас так много общих тем! До той поры, пока не пришла Екатерина Семёновна, мы говорили, говорили, говорили…

— Говорили? — спросил я удивленно. — Вы только говорили?

— Ну да, а вы разве не тем же занимались? — улыбнулся Годунов. — Я то и дело слышал вскрики Бесстужевой — она так смеялась над анекдотами?

Я посмотрел на него — не шутит ли он? Может, он так прикалывается и стебётся надо мной? Но нет, он смотрел вполне серьёзно.

Да ну! Не может быть!

Что же, мне захотелось проверить одну теорию:

— Скажи, Борис, а чем вы занимались с Марией Никифоровной по вечерам? Неужели тоже разговаривали?

— Ну да, — ответил Борис и откусил кусок поджаренного тоста. — Она меня обучала врачеванию, иногда я помогал ей снять боль с поясницы, но в основном мы просто разговаривали. Мария Никифоровна очень добрая женщина и так много знает…

М-да, а я-то в своё время подумал невесть что… И это получается, что…

— Скажи, Борис, а ты когда-нибудь… ну это… был с…

Дверь открылась, а на пороге появился Михаил Кузьмич. Он коротко поклонился и произнес:

— Господа, у ворот стоит машина. Водитель сказал, что он прибыл по распоряжению госпожи Бесстужевой. Он явился, чтобы отвезти вас на первый день обучения.

— Во как? Госпожа Бесстужева очень добра. Похоже, что ей очень понравились те анекдоты, которые вы ей рассказывали, Иван Васильевич, — улыбнулся Годунов. — Она пришла в нашу комнату довольная, как будто от пуза наелась мороженого.

Я вспомнил страстные объятия, различные позы, акробатические упражнения и ухмыльнулся:

— Да уж, определённо, ей очень понравились мои анекдоты, раз она озаботилась прислать водителя. Что же, Борис, не будем задерживать машину. Через пять минут выдвигаемся!

— А вы разве не будете кушать? — спросил Годунов, показывая на мою тарелку.

Я хмыкнул в ответ, быстро присел на краешек стула и в мгновение ока справился и с яичницей с тостами, и с огурцами, а потом всё это запил обжигающим кофе. Годунов только рот открыл. Ну да, он не знает, что ведарям порой приходилось завтракать, обедать или ужинать на бегу. Тогда было не до рассусоливаний, лишь бы закинуть внутрь что-нибудь съедобное.

После этого я поднялся в комнату, также быстро оделся и спустился вниз. Годунова пришлось ждать ещё семь минут. Всё-таки придется заняться его воспитанием и отслеживанием времени. Ведь точность — вежливость королей!