Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/55
• Следующая

«Уговорили, сударыня. Будем целовать Ваши ушки. А хотелось коленки…:-)»

«А выше?:)»

«Выше ушек?:-)»

«Ниже ушек и выше коленок!:)»

«Нет-нет, никаких компромиссов! Девушку изловить, затащить в укромное место с дверью, замком и постелью, после чего многообразно раздеть и многообразно же обласкать и вылизать, от макушки до пальчиков на ногах…»

«Буду ждать… Буду ждать. Буду ждать!!! Но как же долго… Хоть поцелуйте, сударь, на прощанье…»

«Целую. Медленно и мягко сползая по шее вниз, к ложбинке у горлышка…:-)»

Чувствуя, как ласкают меня строчки, доставлявшие столько радости дома и прорвавшиеся сюда, чтобы снова наполнить каждую клеточку счастьем, я беззаботно уснула, впервые не сжавшись в тугой комок, не съежившись готовым ко всему настороженным зверьком, а, раскинувшись, растянувшись по всей длине нар, словно рядом был тот, с кем и время замирает.

И утро не разрушило радостного состояния.

Всё было так же, как обычно, да только меня окружающее совершенно не трогало, магия слов отгородила меня от немагического мира.

Что происходило в бараке – я воспринимала плохо, зато совершенно отчётливо ощущала, как движется по жилам кровь, как кожа, пальцы, губы вспоминают прикосновения, другие пальцы, губы, кожу. Боль испугалась и отдвинулась. Нашлись-таки силы и помощнее её.

В яме уже надевал свои сагиры Выдра, напряжённый до предела.

– Ждравствуй! – приветствовал он меня. – Не передумала?

– Нет, Выдра. Не будем портить твоему Змею обед несъедобными девицами. Тебе удалось его вызвать?

– Шкоро узнаем, – сказал гном. – Мало ждать ошталось.

Сверху раздались крики.

– Чего шумите? – задрав голову, поинтересовалась я.

– Лебедку сорвало, – проорали в ответ сверху. – Придётся ждать, чинить будем. Леший сказал вам там сидеть, нечего наверх лезть.

– Досок скиньте, тропить пора, – приложив руки ко рту, крикнула я.

– Чего?

– Досок!!!

– А-а. Щас. Отойди, не то по башке треснет.

Мы укрылись в проходке.

– Это я лебедку шломал – шепнул Выдра. – Штобы не мешали.

В ствол скинули доски, чтобы можно было удлинить деревянную тропу для тачки.

Пока я их рассматривала, привычно прикидывая, какая доска какой стороной лучше ляжет под колесо, Выдра достал откуда-то из своих лохмотьев тугой мешочек.

Протянул мне. Я приняла – и чуть не уронила, такой тяжёлый. Золото, и где он только столько накопил?

– Вожьми. Выкупишься, уйдёшь в Режиденчию, жди меня там.

– А если я раньше сбегу? – фыркнула я.

– Ешли раньше, то шообчи, – серьёзно сказал Выдра. – Мое имя ты жнаешь, так что это легко.

Потом из-за пазухи вынул клубок и спицы. И мой почти готовый носок.

– Вот, довяжешь беж меня. Пошли, надо ушпеть жделать нору.

– А как ты ужнаешь, тьфу ты, узнаешь, что Змей рядом? – полюбопытствовала я, шлепая сагирами рядом с гномом.

– Шама поймешь, – ответил гном.

Он повесил фонарь на столб, взял поудобнее кайло и принялся выбивать в стене проходки нишу.

– Будешь прятатьщя, – объяснил он.

Сделав мне норку, Выдра осмотрел валун-самородок, почистил его от грязи, выудил берестяную коробочку.

– Выдра, ты сегодня набит вещами, как сундук с потайным дном! – удивилась я.

– Я хорошо шобрался, – объяснил Выдра.

Открыл коробочку, показал мне – там был насыпан красно-коричневый порошок. Охра.

Выдра стал аккуратно сыпать порошок через край на самородок, проводя таким образом красные линии. Скоро линии сложились в загадочные письмена. Гномовская тайнопись, одна из основ их магии, отличной и от нашей внешней, и от истинной, внутренней.

Я перевернула тачку вверх колесом, присела на неё, чтобы потолок проходки казался выше.

«Красное и золотое… – подумала я, глядя на старания гнома, – прямо цвета орионидского грифона…»

Замигал огонёк фонаря. Воздух кругом словно стал плотнее.

– Жмей идёт, – спокойно сказал гном, не отрываясь. – Далеко ещё.

– А наверху поймут? – поинтересовалась я.

– Вряд ли. Ты шлушай вождух. Будет петь.

Пока воздух петь и не собирался. Некстати вспомнились недавние песнопения Лишая, и я фыркнула.

– Боишься? – обернулся Выдра.

– Да нет, я же твоего Змея не видела, не знаю, чего бояться.

– Это хорошо, – сказал мудрый Выдра. – А то бы плакала, а не шмеялась.

А воздух всё сгущался, если это только возможно.

Стал давить на уши, на барабанные перепонки. И вправду зазвучал.

– Поёт, зараза, – скривилась я. – Как иголкой ухо сверлит.

– Шлышишь, да? – встревожился гном. – Я штарше, Жмея шлышу ближе, чем ты, в моих ушах ещё тихо. Вщё, прячьщя – мне шпокойней будет.

Он заставил встать меня в вырубленную им нишу, поставил туда же тачку, заслонив меня ею. Вручил недовязанный носок, клубок и спицы.

Я снова фыркнула.

– Не шмейся, – серьёзно сказал гном. – Держи коржины.

Внизу была тачка, сверху, между рукоятками, Выдра пристроил вложенные одна в другую корзины – укрыл меня от Змея.

– Он что, дерево не любит? – пробурчала я, выглядывая из-за этого несокрушимого щита.

– Ты глотай, – в ответ велел Выдра. – Будешь глотать – меньше уши болеть будут, – и засунул мне в компанию ещё и фонарь.

Словно в кладовую всё могущее попортиться убрал. Хозяйственно и заботливо. Как истый гном.

А уши-то болели. Воздух пел ещё хуже Лишая, такое было чувство, что кто-то по гвоздю в каждое ухо вставил и тихонько забивает, с каждым ударом вгоняя всё глубже и глубже.

Я постаралась сглатывать почаще, по совету Выдры, – стало немного полегче.

Сам он уже вжался в самородок, лицом прямо в камень, наведенные охрой письмена обтекали его со всех сторон. Только теперь стало ясно, какой же он небольшой по сравнению с этой глыбой, горсть грязных лохмотьев на золотом боку, да и только…

Хотела ему сказать что-нибудь ободряющее, чтобы время скоротать, – и обнаружила Золотого Змея в проходке. Я-то думала, он вынырнет где-нибудь из стены, увидит самородок – и накинется на него.

А Змей возник за камнем – с той стороны, где только что охватывала камень промороженная веками земля, возникла пасть, и совершенно неожиданно выяснилось, что самородок уже в ней, во рту, и странные блестящие пластины, окружившие камень со всех сторон – это зубы Змея.

Змей наделся на глыбу, не заметив прилепившуюся к ней фигурку, проглотил её, протолкнул в себя, сомкнул жвалы и подался вперед – тугое тело чудовищного горного червя вывалилось в проходку, прошло по ней, сшибая столбы крепи по пути.

Фонарь погас, но тело Змея светилось, по нему словно бегали цепочки огоньков, складывались в странные завитки и, то ли мне почудилось в сжатом до предела воздухе, то ли действительно так и было, – закрутились в те самые письмена, что нарисовал на самородке Выдра.

Перед глазами проехалось покрытое бесчисленными рядами чешуй тело. Змей вгрызся в целинную, почти нетронутую кайлом гнома породу, вкрутился в землю и исчез, лишь осыпался сделанный им проход, здесь же не горы, почва довольно рыхлая, хоть и мёрзлая.

Вот теперь настала темнота.

Я выкинула в проходку корзины, выбила ногой тачку, как заправский каторжник села на корточки и на ощупь принялась чиркать кресалом. Попадала больше по пальцам. Наконец искра высеклась, я запалила трут, зажгла фитиль фонаря.

Подкрутила его, чтобы свет был ровней, выбралась в туннель.

Столбы держались через один, хорошо ещё, что участок, по которому прошёлся Змей, был относительно небольшим.

Звать стоящих наверху крепить столбы было рано, пусть Змей покинет этот мир, прогрызётся в другой. Чем позже обнаружится, что в четвёртой яме Выдра нет, тем лучше. Да и в кои-то веки побыть одной тоже приятно.

• Предыдущая
• 43/55
• Следующая