Ревизор: возвращение в СССР 24 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 17

Дома нас уже ждали первые гости. Бабушка с Трофимом специально приехали пораньше, помочь с готовкой и с детьми. Нас же с женой ещё художники сегодня у себя ждут в гости.

Галия запекла мясной рулет, чтобы не с пустыми руками к художникам идти, и к обеду мы спустились на первый этаж.

Как увидел, так и сразу вспомнил этого смешливого мужичка-драматурга. Говорил он по-простому, по-деревенски, а сам-то, оказывается, лауреат какой-то там. Когда он улыбался, от него шло тепло душевное. Вот что настоящая искренняя, а не поддельная, улыбка делает…

У Елены Яковлевны всегда стол отменный, так ещё Галия принесла свой рулет, внутри которого были варёные яйца. Когда хозяйка нарезала его, получилось очень красиво, к нашему с Галией удовлетворению. Я принёс бутылку грузинского вина, у Михаила Андреевича была приготовлена бутылочка, тоже грузинского, Леонид Прокофьевич тоже пришёл не с пустыми руками, крымское вино приволок, и перед нами встала дилемма, с чего же начать? Под шутки-прибаутки предоставили хозяину решать. Остановился он на крымском.

Между тостами Леонид Прокофьевич выбрал себе новые покупки из работ обоих художников. Мы с женой присутствовали как на выставке при этом процессе. Конечно, художники попытались не продать, а подарить, но он им этого не дал сделать.

– Я вас друзьями считаю. А друзья друг друга не разоряют! К тому же куда мне эти деньги за пьесы девать, если честно…

Потом мы с народным артистом получили возможность поговорить по делу. Мне было очень приятно с ним общаться. Никакого гонору, никакого отношения свысока! Он выслушал меня и сказал, что ничего сложного в работе драматурга нет.

– Можно учитывать технические возможности конкретной сцены, а можно не учитывать. Просто, помни, что быстро поменять декорации в театре невозможно, – рассказывал он мне. – Декораций не должно быть много, то есть у тебя всё действие происходит в одном помещении, максимум в двух. Дальше, количество героев пьесы тоже важный вопрос. Надо понимать, какая труппа в театре, сколько у них актёров. Если ты растягиваешь во времени действие, то надо больше актёров, например, герой в молодости один актёр, герой через двадцать лет другой актёр. Одного и того же актёра долго гримировать надо каждый раз, понимаешь?

– Ну, так-то всё понятно, – кивнул я.

– Далее. Зритель должен быть всё время в напряжении, нужна интрига, неожиданная развязка, желательно, комичные ситуации, но только если это уместно. Не стоит сильно умничать. А, и еще важно – не любит современный зритель стихи. Именно в пьесах, сами-то по себе они очень популярны…

– Ну, до стихов я ещё не дорос, – рассмеялся я.

– Ну, я на всякий случай, – развёл он руками. – А то никогда не знаешь. На вид – приличный человек. А потом как достанет свои стихи, да как начнет читать…

Мы оба посмеялись. Ну а кому не попадался на жизненном пути доморощенный поэт, вообразивший себя новым Пушкиным? Но скучный, как дохлый осел.

– А что по оформлению?

– Оформление, это последний вопрос, – махнул он небрежно рукой. – Вот тебе образец, посмотри, там ничего сложного.

– Спасибо, – выдохнул я.

Да, не каждый профессионал высшей пробы так будет с новичком говорить. Никаких попыток набить себе цену. Внушить, что это не юного ума дело. Что умнейшие люди десятилетиями к этому идут. Нет, просто – дерзай парень, я верю, что ты сможешь, ничего сложного в этом и нет. Зауважал я драматурга, зауважал… Вот у него точно будет своя мощная школа из молодежи, которая его будет уважать и восхвалять… может, уже и есть.

Леонид Прокофьевич принёс мне напечатанный на машинке текст какой-то пьесы. Подготовился. То есть, ему заранее сказали, с какой просьбой от меня он столкнётся, и он счёл необходимым поделиться своим опытом. – Спасибо, – ещё раз произнёс я и взглянул, при этом, и на него, и на художников.

– Ты пиши, если что-то будет не так, худрук исправит, подскажет, – ободряюще похлопал меня по плечу Леонид Прокофьевич. – Все когда-то с чего-то начинают.

– Да, и поговорка «Первый блин комом» не просто так появилась, – добавила Елена Яковлевна, – не стоит пытаться сразу сделать что-то на профессиональном уровне. Люди всю жизнь этому учатся, и если не получится сразу так же, то это нормально. Главное – пытаться! Не сдаваться! И однажды…

– Я понимаю, – кивнул я.

Меня благословили… И теперь ещё больше хочется сделать сразу хорошо, а не фигню какую-то. Поеду-ка я, пожалуй, в театр знакомиться с труппой. Кто у них артист, кто актёр, кто певец, а кто танцор.

Блин! Стихами заговорил! Это плохой признак…

Долго задерживаться в гостях не стали, у всех предновогодние хлопоты. А к нам ещё и Ксюша зайти собиралась ближе к вечеру.

Ирину Леонидовну с Иваном мы тоже пригласили к нам встречать Новый год. И Анну Аркадьевну. Женщины то и дело ходили туда-сюда, дверь не запиралась в принципе. Ахмад мою гирлянду к ёлке приладил.

Ксюша пришла и помогла Галие елку нарядить, мы с Загитом малышей на руках в этот момент держали. Им уже по три с половиной месяца, любопытно всё яркое потрогать. Сейчас они ещё у нас на руках, а вот через год нужно будет что-то думать. Иначе ёлка долго не продержится.

Что еще хорошо, что Тузик в этом году вел себя солидно. В отличие от прошлого года, когда они с котом охотились на пару за елкой, делал вид, что ее и нету. Я, конечно, сразу не поверил, понаблюдал за ним. Только когда он улегся под ней и заснул, и успокоился. Да уж, двортерьер, а по уму многих породистых собак обскачет!

Обсудили с Ксюшей роспись стен в детском доме. Она реально воодушевилась этой возможностью. Хотела приступить чуть ли не сразу после Нового года. Сказал ей, что, поскольку не знал, согласится кто-то или нет этим заняться, то не обсуждал ещё роспись стен ни с комитетом комсомола, ни с директором детского дома. Она реально расстроилась. Пообещал ей в первый же рабочий день в новом году этим заняться.

Она поужинала с нами и засобиралась домой. Мы с женой вышли к лифту её провожать. И тут надо было Ивану выйти покурить…

Москва. Квартира Ивлевых.

Иван явно не ожидал увидеть нас всех. Промычал что-то нечленораздельное… Похоже, он выпивший! Уже празднует?

– Привет, – проговорил он, протискиваясь между нами.

– Привет, привет, – скороговоркой ответила Ксюша и повернулась к лифту.

– Как дела? – не отставал Иван от бывшей.

– Всё хорошо, спасибо, – ответила она, не поворачиваясь к нему.

– А что ж ты одна? Где твой джигит?

Ксюша таки повернулась, и так на него посмотрела, как будто ей под дых дали. Но тут очень вовремя приехал лифт и она поспешила уехать, ничего не сказав.

– Блин, Иван, – вырвалось у меня, и я побежал на первый этаж, посмотреть, что там с Ксюшей.

Сверху слышал, как Галия набросилась на соседа с упрёками. Спустился я быстрее лифта. Ксюша вышла бледная, с поджатыми губами.

– Всё нормально? – спросил я, заглядывая ей в глаза.

– Нормально, – резко ответила она. – На дураков не обижаются.

– Это правильно, – с облегчением выдохнул я. – Аккуратней там, на улице скользко, смотри под ноги.

Она вышла из подъезда, а я поднялся к нам на этаж, где Галия до сих пор чихвостила обескураженного Ивана за бестактность и бесцеремонность. Он только что от неё узнал, что Ксюша и Рамаз давно расстались и, похоже, чувствовал себя последним хамом. Во всяком случае, рука с сигаретой у него заметно подрагивала.

Галия высказала ему всё, что о нём думает и с гордой осанкой скрылась у нас в квартире.

– Видишь, как бывает, – развёл я руками, глядя на соседа.

– Я ж не знал, – оправдываясь, ответил он, заметно протрезвев. – Что же ты не сказал?

– Ну, а зачем я буду говорить, если ты не спрашиваешь? – поднялся я к нему на несколько ступеней. – Вы же расстались… К чему мне рану бередить?

Он кивнул, согласившись со мной, и прикурил ещё одну сигарету.

– Что там на раскопках? – решил я отвлечь его.