"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Бутко Сергей - Страница 60

Антоневич неприлично заржал, усаживаясь в кресло:

— Не обращайте внимания, Василий Павлович, это мастер шутить изволит. Шутки у него такие — но, с другой стороны, сейчас как никогда ваше будущее буквально в ваших руках. А раз вы закончили, перейдем к моему вопросу. Он буквально на пару минут, так что если вы, Василий Павлович, соизволите немного задержаться, то я вас приглашаю к себе на обед, а заодно и расскажу побольше о том, куда вы попали. Значит так, дорогой личный друг — продолжил он, обращаясь уже ко мне. Серной кислоты ты сейчас будешь получать два миллиона пудов в год — и это хорошо. Но на заводе в результате получается в качестве отходов четыре с лишним миллиона пудов угадай чего?

— Не томи, я же не химик.

— Не прибедняйся, нехимик, а подумай, куда нам девать четыре миллиона пудов чистой окиси железа. Впрочем, можешь не утруждаться произношением надуманного, я уже прочел твою мысль и готов выстроить и металлический завод. С детства, понимаешь, люблю строить железоделательные заводы, в особенности если кто-то даст мне на это дело шестьсот восемьдесят тысяч твоих рублей. Но это — только на завод, поэтому для рабочего городка ты мне еще отдай Чернова на пару месяцев. Чернова на пару месяцев — раз, Чернова на пару месяцев — два…

— Договорились, продано. Только не Чернова, у него сейчас неплохой помощник образовался, некто Кочетков Иван Федорович. Бери его — не пожалеешь, тем более что он един в трех лицах.

— То есть?

— Он сам, его брат, а ещё — еще один брат, но младший — пока студент, работает еще вполсилы.

— Ладно, беру. Марии Иннокентьевне сам скажешь или мне придется у нее миллионы униженно выпрашивать?

Кроме Портнова в кабинете у меня сидели и двое других агрономов, Вадим Кудрявцев и Станистав Викентьевич Леонтьев. Последний — сорокавосьмилетний вдовец — был, что называется, "чистым ботаником" и неплохим — по словам Забелина — специалистом по злакам, а двадцатитрехлетний Вадим — согласно той же рекомендации — "юным фанатиком картофеля".

Скажу честно: то, что они услышали и увидели за получасовое ожидание — а в особенности мой стиль принятия решений — потрясло их в сильнейшей степени, поэтому на предложение учинить у меня в городке еще и институт растениеводства с занятием там соответствующих должностей оба ответили согласием, не приходя, как говориться, в сознание. Ничего, со временем придут — главное, что у меня теперь появились настоящие агрономы. А то моего дачного опыта было явно недостаточно для прокорма населения РКМП.

Да и недосуг этим лично заниматься — мне же строить надо, и строить много!

Строительство дворцов, особняков и просто домов в Царицыне было практически завершено, лишь в полудюжине зданий завершалась внутренняя отделка. А вот в рабочем городке и на примыкающей (с моей подачи) воинской части это строительство было в самом разгаре. У военных строились четыре казармы, отдельная столовая (офицеры были совсем не дураками и быстро осознали пользу централизованного питания). Что же до моего городка, то тут требовалось поселить почти что тысячу семей рабочих, для чего начал строиться целый квартал из дюжины восьмидесятиквартирных домов, строилось новое помещение школы и заводской больницы — и это не считая строительства сразу шести новых цехов. Ну а кроме рабочих и солдат у меня были еще и крестьяне — я решил воспользоваться удобным случаем и переманить в свои "колхозы" всех тех, кто активно участвовал в моих сельскохозяйственных начинаниях.

Очень удачно я тут вспомнил про прочитанную в какой-то книжке, валявшейся у бабушки на даче, про массовое сельское строительство в пятидесятых годах прошлого (или, смотря с какой точки считать) будущего двадцатого века. Одноэтажные сельские домишки со скоростью свиста возводились из материала, именуемого "камышебетоном". Рубленый камыш заливался цементным раствором — и получался не очень прочный, но теплый и дешевый стройматериал для стен. Я попробовал (Василий Иванович Якимов сделал мне несколько деревянных форм для стеновых блоков) — и выяснил, что стандартный "сельский коттедж" шесть на шесть метров четверо мужиков поднимают за день. А еще за два дня — ставят крышу, двери и окна. Конечно, для превращения этого строения в полноценное жилье еще много чего сделать надо — но вот организованная мною бригада из сорока человек под названием "Сельстрой" в день сдавала "под ключ" три дома.

Руководить сельским строительством я подрядил одного из царицынских "техников"-архитекторов, Дмитрия Петровича Мешкова. Все эти "техники" благодаря моему "Домострою" остались практически без заказов — но ничего не попишешь, ребята просто "не вписались в рынок". Так что Мешков, получив предложение, особо артачиться не стал. Мужику под сорок, семью кормить надо — а тут гарантированная и высокооплачиваемая работа. Так что, поручив ему задачу по созданию уже "треста "Сельхозстрой", я занялся более интересными работами.

Например, железной своей дорогой, точнее — подвижным ее составом. А ещё точнее — позволил им заняться Илье Архангельскому.

Идея купить для строящейся железной дороги готовые паровозы и вагоны мне даже не пришла в голову: узнав, что узкоколейный паровозик Путиловского завода стоит почти двадцать тысяч и вдобавок весит двенадцать тонн, я решил обойтись своими силами. Причем сил у меня было больше, чем у путиловцев: их паровозик был стосильный, а у меня завелся уже мотор в сто двадцать сил. И не один — на сгоревшем катере их два было. Откровенно говоря, поначалу я решил что это мотор взорвался, но, изучив обгоревшие остатки, выяснил, что на самом деле под напором воды оторвалось крыло и эта острая железяка попросту пропорола борт и перерубила бензопровод. Сам же мотор был не виноват.

Да и с чего ему быть виноватым? По сути это был сдвоенный шестицилиндровик, причем даже мощность снималась с коленвала посередине между двумя "блоками". Так что мотор "чудом технической мысли" не был — он был обычным двенадцатицилиндровым мотором. Ставить такой на трактор (или еще куда) смысла не было: длиной мотор получился чуть ли не в полтора метра, для "Сухогруза" мощность такая была не нужна — скорость с ним увеличивалась всего на пять-семь процентов по сравнению с простым четырехцилиндровым, а на тракторах даже шестицилиндровик легко ломал шестерни коробки передач. Но вот если такой двигатель поставить на небольшой локомотив — лишние его силы оказывались очень не лишними. Ну Илья и спроектировал узкоколейный "тягач" на его базе. То есть спроектировал под двигатель двенадцатиступенчатую коробку передач — и теперь по выходным строил сразу три локомотива на моем заводе. Елена Андреевна поначалу пришла ко мне ругаться, но, когда я показал ей готовящийся для Ильи Ильича "сюрприз", она свои возражения сняла: Илье я делал прогулочный катер — вещь несомненно весьма престижную. Сюрприз, который я начал готовить для нее, так сюрпризом и остался — нечего даже добрым феям все знать заранее.

Не остался без сюрпризов и я, причем первый оказался не очень-то приятным.

Глеб Зюзин — самый богатый ерзовский купец — на меня очень обиделся и даже стал подыскивать каких-нибудь "злодеев" с целью моего физического устранения — о чем мне сообщил (всего за рубль) местный "головорез" Степан Кружилин. Я его понимал — ведь для того, чтобы засеять освободившиеся поля, я скупил на корню весь урожай ржи в Ерзовке, Собачьей Балке, в Рынке (это деревня такая, называлась она "Рынок") и всех трех через реку лежащих селах Погромских. Пришлось зайти к нему в гости и объяснить, что даже при неудавшейся попытке хотя бы набить мне морду сам Глеб Трофимович, дом его вместе с домочадцами, и все прочее движимое и недвижимое имущество будут преданы всеочистительному огню. Причем я особо озабочусь о том, чтобы глава семьи этому огню был предан живьем. Купчина объяснению поверил, в особенности учитывая то, что заходя в гости я попросту пристрелил из револьвера выскочившего из конуры цепного пса.