Князь-гладиатор (СИ) - Наперсток Янина - Страница 5

Дольше всех остальных, как правило, жили гладиаторы. Харом заботился об их здоровье, потому что каждый натренированный раб приносил ему большие деньги. Дольше всех — если их не сжирала депрессия, таких «бракованных» хозяин сразу отправлял на шахты, и если не убивал в бою более удачливый соперник.

По субботам же Милениной святой обязанностью стало сопровождать Харома на арену. Специально для этих выходов у нее имелся целый шкаф шикарных вечерних платьев. Драгоценности же из зубровских запасов хозяин надевал на девушку собственноручно, и потом также лично снимал и прятал в огромный сейф. Милене иногда казалось, что он, как дракон, чахнувший над сокровищами, сгреб в него все ювелирные украшения мира. Откуда берутся эти «цацки» Милена тоже вопросов не задавала. Вряд ли бы ее психике стало проще, узнай, что они сняты с очередного хладного трупа.

С того раза, как она обследовала Таурохтара — специфичное имя сразу запало в память — прошло уже много времени. Эльф к ней больше не попадал, и это могло только радовать. Однако, собираясь в одну из суббот на арену, Милена неожиданно поймала себя на мысли, что крутится перед зеркалом, в третий раз перерисовывая стрелки, не просто так, а потому, что хочет кого-то впечатлить. И этот кто-то — абсолютно точно не Харом.

Тогда кого же? Эльфа⁈ Какая чушь! Да, Мрак обычно после боя бросал в их ложу взгляды, и она бы могла понять, если бы они были заискивающими и предназначались хозяину — такие она видеть привыкла. Но в глазах эльфа, как и в первый день, сквозило только презрение. Как можно впечатлить того, для кого ты словно грязь на дороге? А главное — зачем⁈ В женском желании нравиться часто преобладает что-то иррациональное, но почему именно ему?

Этим вопросом, собственно, Милена и задавалась, когда на арене объявили Мрака. Его черные длинные волосы были забраны двумя прядями от лица и завязаны на затылке. Девушка бы никогда раньше не подумала, что парень с такой прической может ей показаться мужественным. Эльф держал в правой руке меч, левая оставалась свободной. При этом он держался так… Что Милене захотелось, чтобы Таурохтар посмотрел в ее сторону, хоть на долю секунды. И он словно ощутил это. Повернул голову и глянул так, как будто бросал вызов. В груди что-то ухнуло, и сердце зачастило.

— А ничего, что твой гладиатор только с мечом, а у противника есть ещё и щит? — задала Милена Харому первый пришедший в голову вопрос, чтобы как-то скрыть замешательство.

— Это его выбор, — отмахнулся хозяин, не отрывая взгляда от арены.

Было видно, что поединок его сильно волнует, а это могло значить только одно:

— Какова ставка? — как бы между прочим поинтересовалась девушка.

— Полторашка.

Милена едва не подавилась. За такие деньги можно купить вполне перспективного гладиатора. Или… пять рабочих для шахты. Холодок пробежал по венам, и девушка едва сдержала порыв потереть предплечья. Она вмиг представила, что будет с Таурохтаром, если он сейчас проиграет.

Действие на арене тем временем разворачивалось. Соперник нападал, ловко орудуя коротким мечом и прикрываясь щитом. Мрак защищался и отступал. Правда, и не казалось, что такая защита ему обременительна. Он легко перехватывал удары на лезвие, но… как будто что-то выжидал или сознательно затягивал бой. Харом стал нервничать. Милена увидела, как его руки вцепились в перила ложи, а челюсть сжалась. И сама от напряжения закусила губу. Меньше всего хотелось увидеть, как этого ехидного эльфа притащат к ней, подранным на лоскутки.

Таурохтар продолжал отступать, по лицу Харома уже побежали розовые пятна, как вдруг… Все случилось так быстро, что Милена толком и не разобрала, что именно. Противник на секунду тряхнул головой, как будто ему что-то попало в глаза, а Мрак в мгновение ока сменил руки и сделал левой резкий выпад. У соперника предплечье обагрилось кровью. Трибуны вскричали, а пальцы Харома облегченно разжались. Место яростной гримасы сменила довольная улыбка:

— Он его ослепил бликом! Вот хитрец! Я знал, что на этом парне сколочу состояние!

И Харом, как это чаще всего было в случае победы, притянул к себе Милену и впился в нее поцелуем. Последнее, что девушка успела увидеть на арене — скривившиеся от отвращения красивые губы Таурохтара.

После победы Таурохтару дали задержаться около арены, посмотреть несколько боев. Тактику будущих противников хорошо бы знать заранее. Но князь никак не мог сосредоточиться на том, что происходит перед его глазами, мысли уплывали. Он непроизвольно наблюдал за Миленой из арены в арену и никак не мог взять в толк… Казалось, что происходящее в партере ей не нравится. Вначале на ее лице всегда отражалась некоторое волнение, далекое от азарта в преддверии предстоящей схватки, а в конце она не радовалась победе «своих», а просто как бы «выдыхала». Нехарактерная реакция для завсегдатаев игр. Или так боится, что ей добавится работы?

И этот мерзопакостный поцелуй… Захотелось сплюнуть. Почему она с ним? Неужели во всем мире не нашлось более достойного мужика? И какое ему, Роху, до всего этого дело⁈ Правильно — никакого. Тоже мне, нашёл себе Дульсинею, ради которой совершал подвиги. Как будто не знал, что она… продажная. Поганое слово, хотя как еще можно назвать женщину, которая состоит в отношениях без любви? В том, что такого, как Зубр, можно полюбить, князь поверить не мог.

С другой стороны, кто ему дал право судить? Разве он сам уже не опустился до уровня животного? Чем Таурохтар лучше остальных гладиаторов в отсеке? Он также готов драться, лишь бы зубами вырвать свое право на жизнь, за место под солнцем. Может, до сих пор держится в уме только за счет ненависти к Зубру и ему подобным, к продавшему его пиратам Лоргану, даже к Анариону, за то, что тот предал Мориэль… [1]

Князь хранил ей верность все эти годы, четко соблюдая традиции эльфов, по которым молодожёны должны сохранять невинность до свадьбы. Он верил в правильность такого выбора, в силу чистоты… Но в этом капкане на краю вселенной нет богов. Кому нужны его принципы? Вероятнее всего, Мориэль, как и Валинор он никогда больше не увидит. Его тело не сожгут и не развеют прах, чтобы соединиться с Силой, а тогда в чем смысл? Умереть девственником в двадцать пять лет — это даже смешно… Он такое же животное, как и все, а животные существуют инстинктами. Может, пора просто отключить разум и отдаться им? Если это помогает другим гладиаторам выживать, то стоит ли отвергать подобный способ?

В ту ночь Таурохтар в качестве награды выбрал девушку.

Ступившая в его камеру рабыня была невысокого роста, с хорошей фигуркой и… наверное, немногим старше. Хотя, возможно, таковой ее делала поблескивающая в волосах седина. Она боялась поднимать на князя глаза, быстро разделась и юркнула в постель.

Происходящее вокруг Роху показалось каким-то сюром. Молодое тело сразу среагировало на женскую наготу, хотя мозг оставался абсолютно холодным.

— Как тебя зовут? — спросил князь, подходя к койке и стягивая комбинезон.

— Кармен, — пискнула девушка, часто дыша, и это отнюдь не походило на возбуждение.

Таурохтар лег рядом, укрыв их одеялом с головой. Хорошо, что Конан занят своей наградой, иначе бы с него сталось отвешивать комментарии.

Князь, чувствуя нервозность девушки, попробовал ее гладить, чтобы как-то успокоить, однако она лишь сильнее зажималась. Рох разозлился, в первую очередь на самого себя и, скатившись вбок, отвернулся лицом к стене:

— Спи. Я не насильник.

Последовала длинная минута тишины, после которой девушка несмело потрясла Таурохтара за плечо:

— Господин. Господин! Сделайте это… Пожалуйста. Иначе меня изобьют…

Кажется, в тот момент Рох ненавидел вообще весь мир, чувствуя себя кобелем, который не может отказаться от случки. Это был чисто механический акт для них обоих, после которого князь сразу заснул.

Утром, когда прозвучала сирена, девушки в камере уже не оказалось. Зато оставался паршивый, ещё более гнетущий, чем до этой ночи, осадок. Омерзение к самому себе. Тело получило свои мгновения эйфории, но они точно того не стоили. Сосущая пустота, казавшаяся и так бездонной, только расширилась. Таурохтар чувствовал, что предал не эльфийских богов, а самого себя. И от этого чувства, сколько бы он ни тер кожу в душе, было не отмыться.