Не время для шуток - Усачева Елена Александровна - Страница 13

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая

– Ксюша по субботам в бассейн ходит, как раз в пять часов. Может, вы встречаетесь в другом месте? Я не видела, чтобы Ксюша к чему-нибудь готовилась. Она и денег не просила…

У Олеси появилось сильное желание запустить тортом в спокойное лицо рязанкинской мамаши, хотя та ни в чем не была виновата. Но тут выступил вперед Галкин. Секунду он изучал мыски своих мокрых кроссовок, а потом жестом фокусника вытащил из-под куртки журнал.

– Вы тогда передайте это ей. – Голос его стал неожиданно хриплым. – Скажите, что пришли все по списку, но ее не застали. – Он сунул журнал в руки удивленной женщине и потянул застывшую Маканину за рукав. – Пойдем.

– А что это? – Рязанкинская мамаша еле удержала в руке тяжелую ношу. – Это Ксюшино?

– Она поймет! Да не стой ты! – рявкнул он на замершую Олесю. – Пол насквозь простоишь!

Он подошел к лифту и с такой силой вдавил кнопку вызова, что внутри механизма что-то заискрило.

– Вот зараза! – зло сплюнул Серега, выходя под дождь. – Кинули, значит, нас… Ладно.

– Давай еще раз позвоним. – Олеся одним пальцем пыталась удержать торт за веревку, остальными цеплялась за сумку, в которой безрезультатно искала зонтик – предмет поиска висел у нее на руке. – Они, наверное, поменяли место вечеринки, а нас не предупредили.

– Ага! Не предупредили они тебя! – фыркнул Галкин и добавил пару смачных ругательств, от которых Олеся сильно прижала к себе торт. Коробка не выдержала объятий и треснула. Мокрый зонт стукнул по руке, напоминая о своем местонахождении.

– Кричали – не докричались! – продолжал бушевать Серега, с досадой пиная ногами мокрые листья. – Шутники! Ну, я этому Васильеву в понедельник вставлю. Он у меня посмеется!

– Подожди! – До Олеси только сейчас начало доходить. – Значит, сегодня ничего и не готовилось? А я торт купила…

Так вот что означали все эти переглядывания и перешептывания, вот почему никто ни о чем не говорил! Да потому, что ничего и не должно было быть! Маканина сама своим вопросом подсказала Курбаленко идею с розыгрышем.

– Не пропадет твой торт! – Серега перехватил у Олеси коробку и широкими шагами потопал по лужам к дому напротив. – Не отставай!

Олеся завороженным взглядом смотрела, как ее собственность уплывает в моросливую даль.

– Куда?

Она побежала следом, словно привязанная невидимыми веревочками к своей коробке.

Вдвоем они пересекли спортивную площадку и вошли в соседний дом. Галкин поднялся на второй этаж, остановился около обшарпанной двери и кулаком постучал по потрескавшейся коже дерматина.

– Мог бы и звонок починить! – крикнули из недр квартиры и только потом открыли.

На пороге стояла высокая красивая девушка в коротком застиранном халате. Увидев Олесю, она ойкнула и скрылась в коридоре.

– Проходи. – Галкин сделал приглашающий жест, пропуская Маканину вперед. – Не пугайся. Это Танюха, моя сестра. Давай, давай, не стой! А то растаешь! – И он кивнул на лужу, которая уже натекла с мокрой Олесиной куртки.

– Зачем мы к тебе пришли? – Маканина не двигалась с места. Вот уж куда она не собиралась идти, так это домой к Галкину.

– Зачем люди в гости ходят? Чай пить!

– А ты меня приглашал? – Олеся опешила от такой наглости.

– Приглашал!

Галкин прошел по коридору и исчез за поворотом. Вместе с тортом.

Можно было, конечно, просто уйти. С какого перепугу ей здесь оставаться? Пусть они пьют чай без нее. Торт не пропадет – и на том спасибо.

Маканина сделала шаг вперед, чтобы позвать Серегу и попрощаться, но застыла, не донеся ноги до пола.

Не сказать чтобы Олеся жила очень хорошо. Ее крошечной квартире было далеко до хором Рязанкиной или трехкомнатного царства Курбаленко. Но такого она еще не видела.

В квартире царил невероятный кавардак. Создавалось ощущение, что жильцы куда-то поспешно собирались, переставляли цветочные горшки, раскидывали вещи да так все и оставили.

Маканина оперлась о стенку, чтобы не упасть, и на нее тут же свалился велосипед, предупредив о своем намерении бряцаньем звонка. Следом за ним полетели трубка пылесоса, сам пылесос и несколько курток с вешалки. Пока Олеся воевала с непокорной техникой, вся прихожая оказалась набита ботинками. Ей даже на секунду показалось, что это какое-то наваждение. Вот ботинок не было – а вот они уже валяются у нее под ногами.

Но объяснилось все просто. Пока Маканина пыталась заставить велосипед стоять вертикально, распахнулась дверца обувной тумбочки. Оттуда все это добро и вывалилось.

Через коридор пронесся мелкий карапуз. Прежде чем исчезнуть за поворотом, он жизнерадостно захохотал.

«Дурдом», – в сердцах подумала Олеся, отпихивая от себя коварный велосипед.

– Проходи, проходи. Я здесь все уберу, – раздался над Маканиной женский голос.

Олеся вздрогнула и подняла голову. Сначала ей показалось, что это Танюха. Переоделась и решила помочь гостье преодолеть все препятствия и попасть в кухню. Говорившая сделала шаг вперед, свет пыльной лампочки упал ей на лицо, и Олеся увидела, что это не Танюха, а кто-то другой, сильно на Танюху похожий.

– Мы тут с Сергеем… – пролепетала Маканина.

– Мать! – крикнул Галкин из кухни. – Это со мной. Мы чаю попьем, лады? Маканина, проходи. Можешь не разуваться, тапочек все равно нет. Куртку брось куда-нибудь и топай сюда.

– Проходи, проходи, – мягко повторила женщина, забирая у Олеси велосипед. – Все равно ты с ним не справишься.

Олеся пробормотала сбивчивые извинения и устремилась в кухню, забыв, что только что собиралась сделать обратное – уйти прочь. По пути она чуть не свернула книжный стеллаж, который занимал большую половину и без того узкого коридора. На кухне она влипла всем телом в мокрую простыню, висевшую под потолком. Из-под простыни вынырнул Галкин и, дернув Маканину за руку, усадил ее на лавку. Простыня осталась высоко вверху. Зато теперь можно было разглядеть стол. Вместо привычных хлебницы, солонки или тарелок на нем стоял большой аквариум с кем-то, копошащимся в стружках. На краешке стола пристроились две разнокалиберные чашки, у одной из них была отбита ручка.

Холодильник, увешанный магнитиками и разноцветными записками. Обвалившаяся кафельная плитка. Огромная алюминиевая кастрюля на плите. Заваленная грязной посудой раковина. Стопка относительно чистых тарелок на столешнице.

Маканина вспомнила о своем желании побыстрее оказаться на улице. Но путь к спасительному выходу ей преграждали велосипед и странная женщина. Поэтому она оставалась сидеть, совершенно расстроенная и потерянная.

– Держи! – Галкин поставил перед ней глубокую тарелку с большим куском торта. – Маленьких ложек нет, ешь большой.

Сказал он это так, словно есть торт из глубокой тарелки было чем-то само собой разумеющимся, а вот большая ложка вместо маленькой – это ненормально. Хорошо хоть, половник не предложил.

– Мать! – внезапно гаркнул Серега, и Маканина вздрогнула. В прихожей звякнул упавший велосипед. – Да оставь ты его, там гвоздь сломался.

Олеся затравленно оглянулась. Как же ей сейчас хотелось оказаться за тридевять земель, в тридесятом царстве, отгороженной двадцатью заборами от этого стола! Но приходилось сидеть на месте.

В кухню вошла галкинская мамаша. Серега глянул на нее и поморщился.

– Мать, без тебя справимся.

Женщина никак не отреагировала на эту грубость. Она внимательно смотрела на Олесю. Маканина встретилась с ней взглядами и на секунду выпала из реальности.

Мать Галкина была на удивление красивой! Эту красоту невозможно было описать. Нос, губы, тонкий овал лица, завитушки волос… Все вместе производило сногсшибательное впечатление. Теперь было понятно, в кого у Галкина этот отзвук внешней красоты – в мать. Красоту ее не портили даже седина и морщины.

– Сережа, перенеси все-таки аквариум в комнату. – Женщина забрала у Галкина упаковку с чайными пакетиками, с которой тот бился уже некоторое время – никак не мог снять прозрачную упаковку. – Это Васин зверь, вот и поставь его Васе на стол.

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая