Не время для шуток - Усачева Елена Александровна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/29
- Следующая
А время, словно издеваясь над Олесей, не желало идти вперед. Минутная стрелка потерялась или прилипла где-то между «шестью» и «двенадцатью». Часовая безнадежно заснула, и Маканина провалилась в вязкое состояние безвременья.
Глава вторая
Сорванная экскурсия
– Ну что? Что это такое? – возмущалась Людмила Ивановна. Больше она ничего сказать не могла. Ситуация была патовая. Стоявший перед ней Галкин еле держался на ногах – от долгого ожидания его сильно развезло.
А все потому, что ни в четырнадцать часов, ни в пятнадцать никто не пришел. Олесе пришлось битых три часа удерживать Галкина около станции метро. Они ходили кругами, иногда грелись в ближайшем кафе, а одноклассников все не было.
Когда в шестнадцать из дверей станции показались ребята, Маканина решила, что у нее начались галлюцинации. Сорвавшийся с места Галкин убедил ее, что перед ней не видения, все – на самом деле. И тут она почувствовала, как устала.
– Неплохо время провели, – хмыкнула Курбаленко, проходя мимо и кивая в сторону предельно веселого Сереги.
– Да у вас как все интересно! – Васильев двинулся к Маканиной с распростертыми объятьями. – Я уже начинаю жалеть, что не пошел с вами. Это на него так картины подействовали? – спросил он, с искренним изумлением глядя на Галкина, которого со всех сторон обступили хихикающие ребята.
Посещение кладбища им явно пошло на пользу: народ взбодрился и повеселел.
– А теперь рубанем по музеям! – довольно потер руки Андрюха. – Кстати, Маканина, ты много потеряла, что не поехала с нами. Там около кладбища есть такой классный ресторанчик…
– Где подают отбивные из свежепредставленных покойников, – закончила Лиза. Судя по тому, что ее шутке остальные только улыбнулись, звучала она не первый раз. – А что у тебя?
– Музей как музей. – пожала плечами Олеся. – Без покойников.
Она до того утомилась, что даже злиться на ребят не могла. Ладно, пускай говорят, что хотят, лишь бы не исчезали и не оставляли ее одну с Галкиным.
– Шапку надень, – с какой-то обреченностью бросила в ее сторону Людмила Ивановна.
– Олька! А классно мы с тобой! – повис на ней счастливый Галкин. – И вообще, народ, все так замечательно!
– Ну, что вы стоите? Берите его! Пошли. – Химичка выжидательно посмотрела на Олесю. – Ну, что, что? – привычно развела она руками. – Двигайся, Маканина! Или ты ждешь, пока нас всех в милицию заберут?
Олеся беспомощно оглянулась на ребят. Никто даже не смотрел на нее. Все по-деловому копались в карманах и сумках в поисках проездных – надо было снова спускаться в метро.
Остаток дня прошел для Олеси как в тумане.
Вернулись обратно. По дороге было решено поужинать в гостинице. Вернее, даже не поужинать, а просто попить чаю – все наелись в ресторане. Олеся не возражала. Ей не хотелось есть. Ей ничего не хотелось. Она плелась следом за одноклассниками, чувствуя неприятную слабость в ногах. Тревожные молоточки стучали в голове, рождая неприятные мысли об одиночестве, несправедливости и человеческой жестокости.
Но все это было не то, не то!
Народ разбрелся по этажам. Не дожидаясь чая, Маканина забралась в спальник. Голова гудела все сильнее. Как назло, на глаза ей постоянно попадался Галкин. Он что-то говорил, активно размахивая руками, и непрерывно смеялся. Олеся смотрела на него словно через стенку аквариума. И мысли были мутными, неспешными, как будто они пробивались к ней через толщу воды.
«Глупый и некрасивый», – выплыло откуда-то. Почему-то сейчас Галкин казался ей особенно уродливым – и эти свалявшиеся вихры, и этот постоянно рассеянный взгляд, и эти правильные, но какие-то неаккуратные черты лица, и эта неопрятность в одежде.
«Нет, некрасивый».
Мимо прошел Быковский, в ушах у него были наушники. Он дергал головой в такт музыке и негромко подпевал: «Тум-тум-тум». Олеся вспомнила слова песни: «Группа крови на рукаве. Твой порядковый номер на рукаве. Пожелай мне удачи в бою. Пожелай мне-е-е удачи».
Курбаленко шушукалась с Рязанкиной, стреляя глазками в сторону Олеси, при этом Лиза удивленно вскидывала бровь, словно видела Маканину впервые.
Эх, ты, подруга… А ведь когда-то Курбаленко и дня не могла прожить без Олеси. Они дружили сто лет, еще с детского сада. Как говорится, сидели на соседних горшках. У них все было общее, даже игрушки. Но время шло, и что-то в их отношениях разладилось. Оказывается, пока ты маленький, дружить легко. Когда взрослеешь, все сложнее и тяжелее находить общие интересы. Лиза как-то незаметно стала красавицей и из скромного середнячка уверенно перемещалась в ранг избранных. Олеся так и оставалась «гадким утенком», поэтому сидела на скамейке запасных, в андеграунде. Какая уж тут дружба?
Маканина закрыла глаза: сил больше не было на все это смотреть. Ей стало невыносимо тяжело, а голова почему-то гудела все сильнее. В ее памяти упорно застрял Галкин со своей глупой ухмылкой. Он ходил вокруг нее и что-то говорил: «Бу-бу-бу!» Длилось это бесконечно долго. А потом наступила тишина, и Олеся испуганно открыла глаза.
Никого не было. Куда-то исчезли Курбаленко с Ксюшей, еще минуту назад сидевшие на подоконнике. Галкин, Быковский, хмурый Сидоров, девчонки, колдовавшие над кружками с чаем, – все пропали с глаз долой.
Это она что же, заснула? Уже наступило завтра? Где все? И который час?
Комната была пуста. Это было неожиданно и странно. Может, произошла катастрофа и все погибли?
– Ну, что?
Олеся вздрогнула. Она и не заметила, что около окна, сливаясь со шторой цветом пальто, стоит Людмила Ивановна.
– Проснулась? – Химичка покинула свой наблюдательный пост и подошла к Маканиной. – А я уж думала, ты весь день проспишь. Как вчера уснула, так и… Заболела, голубушка? Лечись, я тут лекарства оставила. – Она пододвинула ближе к Олесе уставленную баночками и упаковками табуретку. – Пей побольше. А мы пошли. У нас сегодня Царское Село. Экскурсия заказана, пропускать нельзя. Ты лежи, не вставай. Вот тут тебе вода, печенье. Мы вечером вернемся.
Маканина непонимающе смотрела на учительницу.
Зачем нужно печенье в Царском Селе? Как они повезут стакан воды в автобусе? Он же прольется.
Под Людмилой Ивановной жалобно скрипнул пол, тяжелым лайнером она поплыла к двери и исчезла за ней.
Олеся с трудом села. Окружающая ее действительность, включающая стены и потолок, чуть качнулась.
Неужели она и правда заболела? Как некстати… С чего бы это?
«Шапку надень!» – зазвучал в ее ушах голос химички.
Это она около метро замерзла. Прыгала вокруг этого дурака Галкина и не заметила, как простыла…
А все, значит, ушли. И даже Лиза не осталась. Хотя что она бы здесь делала? Смотрела бы, как Маканина спит? Что же, Царское Село ничем не отличается от кладбища – та же память предков.
Олеся медленно оглядела голые стены. То ли от температуры, то ли после длительного сна ей все виделось в мерцающей радужной оболочке, словно предметы, на которые она смотрела, испускали тайное сияние.
Жили они в школе. Называется этот способ, кажется, «побратимы» – когда школы из разных городов дружат между собой, поздравляют друг друга со всеми праздниками и время от времени обмениваются ученическими десантами. От центра далековато, зато бесплатно – многие и так с трудом собрали деньги на билеты и на еду.
Встретив их во дворе, питерская директриса сразу предупредила, что дальше второго этажа, где их поселят, ходить нельзя. Но в первый же вечер народ расползся по всему зданию. На третьем этаже кто-то разбил горшок с цветком. В кладовке уборщицы ребята нашли с десяток веников и устроили рыцарский турнир. Победил, естественно, Быковский. Потом долго носились по лестницам, с наслаждением прислушиваясь к многоголосому эху пустых коридоров.
В выделенном им классе мальчишки первым делом составили парты вдоль шкафов, стулья приспособили под спальные места, те, у кого с собой были спальники, расстелили их на полу. Весь учительский стол заняли кружки и разномастные миски. Завтракали они всегда в школе. Для этого Людмила Ивановна привезла с собой электрический чайник, плитку и большую кастрюлю. И теперь каждое утро их встречало не только бутербродами, но и овсяной кашей, а один раз даже сосиски были. Бивачная жизнь всем страшно нравилась. Даже привередливая Рязанкина, получая свою порцию каши, довольно грела руки о горячие бока миски – дома о такой экзотике она не могла и мечтать.
- Предыдущая
- 4/29
- Следующая
