Изменяя правила (ЛП) - Люкс Сагара - Страница 22

Я распространил информацию о том, что в Key Club есть человек, готовый взяться за опасные задания. Я тщательно обдумывал, сколько и каких поручений принять. Взамен я никогда не просил денег, только услуги. И на этих одолжениях я построил свой мир.

Я бы не знал, как найти Брайана, если бы один из учителей его школы не пришёл ко мне, желая отомстить. Я бы не добрался до Рулза, если бы Шэрон не попросила меня помочь ей в одном деле. Без Рулза я бы не добрался до Глории, а значит, и до Ноя.

Делаю ещё один глоток виски, размышляя, есть ли такая услуга, которая может стереть Глорию из моей памяти. Мне не нравится, что она всегда рядом и готова меня отвлечь.

Мои пальцы покалывает, хочется снова её обнять. Я не такой. Я не дарю информацию и не оказываю услуги безвозмездно. Я не даю выбора или второго шанса. И не прощаю ни тех, кто меня предал, ни тех, кто лжёт. Я знал, что возвращение Глории перевернёт мой мир с ног на голову, и всё же без колебаний вернул её к себе.

Я установил себе одно правило: не прикасаться к ней.

И нарушил его.

И дело не только в том, что я с ней делал — мои руки на её теле, мой рот на её коже, — но и в том, что я ей предоставил. Глория не заслуживала того, чтобы знать, где находится Джейк, или выбирать, уходить ей или нет. Она должна была заплатить кровью за то, как заставляет меня чувствовать себя…

За то, как она заставляет меня желать.

Я прикуриваю сигарету, надеясь, что запах дыма поможет прогнать запах её кожи.

Я чувствую его всё время. Повсюду.

Дрожь пробегает по позвоночнику, когда понимаю, что есть причина, по которой он становится ещё сильнее. Глория только что вошла в Key Club и направляется прямо ко мне.

Я прищуриваюсь, глядя на неё.

— Какого дьявола ты здесь делаешь?

С присущей ей грацией она присаживается рядом со мной. Скрещивает ноги, отчего подол её платья едва приподнимается, обнажая мягкую плоть бедра. На Глории нет чулок. Боюсь узнать, не отказалась ли она надевать что-то ещё.

Глория улыбается мне, не обращая внимания на мои мысли.

— Если не ошибаюсь, ты предложил мне выбор. Ты приказал водителю отвезти меня туда, куда я захочу, а я попросила отвезти меня к тебе.

— Ты ненормальная. — Мне нужно налить себе ещё виски, иначе я не переживу этот день. Я выпиваю, а затем указываю в неё пальцем. — Любая мать предпочла бы снова увидеть своего сына.

Глория тянется по барной стойке. Берёт стакан и наполняет виски.

— Женщины — сложные существа. Некоторые из них — матери, это правда. Но женщины никогда не заключают в себе что-то одно.

— Это несомненно. — Я всматриваюсь в неё, вдыхая очередную порцию дыма. — Некоторые женщины, помимо того, что они матери, ещё и гнусные манипуляторы.

— Или страстные любовницы.

На полу словно появилось огромное пламя. Моя ненависть к ней разгорается с новой силой, заставляя кипеть кровь.

— К чему ты клонишь, Глория?

— Однажды я отвернулась от тебя, но больше такого не сделаю. Я останусь с тобой и буду помогать тебе, как обещала, но хочу, чтобы между нами всё было ясно. — Я слушаю её не потому, что хочу, а потому, что у меня нет выбора. Не тогда, когда она говорит со мной с такой решимостью в глазах. — В любом достойном соглашении есть две стороны: то, что хочет один, и то, что предлагает другой. Между нами должен быть баланс. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогала, ты не можешь относиться ко мне как к подчинённой или угрожать.

Я едва заметно усмехаюсь.

— Я тебе не ровня, Ангел.

— Но я тебе нужна. — Она берёт стакан и выпивает его содержимое одним махом. — Для этого заключают сделки, не так ли? Потому что два человека нуждаются друг в друге. Если бы это было не так, их называли бы не «соглашениями», а «навязыванием».

Её замечание заставляет меня задуматься.

Должно быть, Глория воспринимает моё молчание как согласие, потому что замолкает и наливает нам обоим новую порцию виски. Стакан за стаканом, она становится всё менее напряжённой и более расслабленной.

Глория поворачивает табурет, чтобы осмотреться.

— Отличное место, — замечает она. А увидев пилон в центре зала, улыбается. — Женщины танцуют на нём?

— Не всегда.

Она кусает губу, прежде чем продолжить.

— В детстве я мечтала стать танцовщицей. Даже брала несколько уроков танцев, но это было не для меня. Танец — это дисциплина. Правила. — Она пожимает плечами, делая вид, что ей всё равно. — Ты меня знаешь, Джун. Я свободный дух.

В отличие от меня, который всю жизнь провёл в клетке ценностей и традиций семьи.

— Ты когда-нибудь жалела о своём выборе?

— Не совсем, но мне всегда было интересно, каково это — танцевать перед публикой.

Я вдыхаю очередную затяжку дыма.

— Почему бы тебе не сделать это сейчас?

— Что?

— Потанцевать.

— Здесь? Перед тобой?

Я тушу сигарету и встаю. Key Club — это ночной клуб, а сейчас утро. Никто не потревожит нас в течение нескольких часов. Я беру стул, ставлю его перед шестом, который привлёк её внимание, и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Глорию. Она продолжает сидеть за барной стойкой, уставившись на меня широко раскрытыми глазами.

— Джун. Я не думаю, что…

— Танцуй.

Глория едва заметно вздрагивает. Должно быть, от неё не скрылось ни то, как хрипло прозвучал мой голос, ни зловещий огонёк, вспыхнувший в моих глазах. Долго, очень долго мы смотрим друг на друга. Затем она двигается. Покачиваясь на каблуках, Глория подходит к платформе, на которой установлен пилон для танцев. Она едва касается его, почти с опаской. Я не привык видеть её такой. Она никогда не была нерешительной и не колебалась.

«Мне нравится».

После минутного раздумья она наклоняется вперёд, протягивая пальцы к ремешкам на лодыжках. Как только понимаю, что она хочет снять туфли, я останавливаю её.

— Ты должна их оставить.

— Я не могу танцевать на десятисантиметровых каблуках!

Я задираю подбородок, бросая ей вызов.

— Девушки здесь выступают на каблуках ещё выше, чем у тебя.

— И в более короткой, более практичной одежде, — возражает она.

— Никогда не говорил, что ты не можешь раздеться.

Глория внезапно краснеет.

Красивая.

Нет. Она более чем красива.

И я поедаю её глазами.

Мне нравится изящная линия её шеи, то, как по фигуре скользит платье. А когда она задирает подол до середины бедра и ступает на платформу, у меня пересыхает во рту. Я хочу, чтобы Глория выглядела неуклюжей или нескладной. Вместо этого она берётся за шест, словно выросла с ним и поворачивается ко мне. Она улыбается, но не как женщина, которой подарили мечту её детства.

Вернулась чувственное и решительное существо, которым Глория была всегда.

И меня безнадёжно к ней влечёт.

Её руки скользят по пилону, дразня меня.

— Бэйджиро сказал, — ты часто здесь бываешь.

— Мне нравится сюда приходить.

Одной рукой она цепляется за шест, а другой распускает волосы. Глория едва заметно качает головой, освобождая их полностью.

— Потому что тебе нравится?

— Потому что паб мой.

— Ты унаследовал его от дяди?

Я кривлю рот. Мне не нравится говорить с ней о дяде, не после того, что она заставила меня сделать, поэтому я не отвечаю.

Почувствовав моё недовольство, Глория меняет тему.

— А что здесь делают женщины? Раздеваются донага?

— Только если их приглашают в приватную комнату.

Обогнув пилон, Глория прислоняется к нему спиной так, что оказывается лицом ко мне, и едва сползает вниз. Подол платья приподнимается, позволяя мне увидеть что-то светлое.

«Белое кружево».

Чертовски чувственна.

И очень, очень злая.

— Ты пригласишь меня?

Я прочищаю горло.

— Куда?

— В приватную комнату.

— Нет.

Она быстро поворачивается вокруг себя, захватывает пилон ногой и выгибает тело назад. Её грудь приподнимается, притягивая мой взгляд.

— Почему?