Изменяя правила (ЛП) - Люкс Сагара - Страница 32

На заднем плане слышится шелест бумаг, словно он что-то ищет.

— В даркнете он известен под именем Гадес.

— Аид, — перевожу я. — Как бог подземного царства мёртвых.

— Именно так. — Такаши перечисляет то, что ему удалось обнаружить. — За последние полчаса я нашёл не менее пятидесяти аккаунтов, связанных с ним.

— Думаешь, на него работают хакеры?

— Будь я на его месте и мне потребовалось управлять всеми сайтами Ноя, я бы, наверное, тоже окружил себя надёжными людьми, но тут начинается самое интересное, потому что у всех аккаунтов есть кое-что общее.

— А именно.

— Цербер. Прозерпина. Минос. Орфей. Харон. Я могу продолжать читать список прозвищ, которые нашёл, но, думаю, ты уже понял, к чему я клоню.

Я вытираю рот салфеткой.

— Все они — имена мифологических персонажей, связанных с подземным миром.

— Это всегда он. — Шелест бумаги прекращается. — Аид, или как там его ещё зовут, работает в одиночку, хотя и через десятки разных аккаунтов, и это может затруднить его поиски.

Такаши прав, как бы неэффективно это ни было. Невозможно получить ответы, если некого спрашивать.

Нет соратников — нет зацепок.

Нет зацепок, нет шансов найти его.

Аид — ключевой элемент моего плана. Я не могу позволить себе сдаться, поэтому пытаюсь взглянуть на ситуацию с другой стороны.

— За последние годы бизнес Ноя сильно вырос. Если Аид продолжал управлять сайтами без помощи других людей, то увеличение объёма работы вынудит его разорвать другие партнёрские отношения или передать своих клиентов кому-то столь же опытному.

— Другие хакеры, — резюмирует Такаши. — Конечно! Они знают, как с ним связаться. Я могу составить список из ордеров на обыск, выданных ФБР, и сопоставить его с…

— Тебе не нужно ничего делать, — прерываю я.

Такаши делает шумный вдох.

— Я не подведу тебя, Оябун.

Он прав, что боится. Однажды Такаши уже разочаровал меня, когда принёс неполный список имён. Если это повторится, последствия ему совсем не понравятся.

По крайней мере, не так сильно, как мне.

— Позволь мне помочь, — настаивает он.

— Не нужно. Я уже знаю, с кем связаться.

ТРИ ГОДА НАЗАД

— Ты хотел меня видеть?

Оябун указывает подбородком на стул рядом со своим столом.

— Присаживайся, парень.

Вместо того чтобы сесть напротив меня, он подходит к окну.

— Через несколько месяцев должны зацвести вишнёвые деревья, — неспешно начинает он. — Я помню, как однажды ты, я и Хитоши сидели посреди сада и смотрели на них. — Дядя улыбается, вспоминая те времена. — Я бы хотел повторить это снова.

Я сжимаю пальцы в кулаки, но не возражаю.

— Если Оябун так хочет, я сделаю это.

Когда дядя поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его лицо печально.

— Я когда-нибудь говорил тебе, почему люблю цветущую сакуру?

Да. Много раз. И всё же прошу его повторить.

— Почему?

Оябун вздыхает.

— Потому что они открываются за ночь, цветут несколько дней и исчезают навсегда. Жизнь, рано или поздно, исчезает. И знаешь, что остаётся?

— Честь?

— Сожаление, — поправляет он. — О том, что мы не сделали большего, не провели достаточно времени с теми, кого любим. О том, что не простили.

Я долго смотрю на дядю, не понимая, к чему он клонит.

Оябун не извиняется.

Он берёт на себя ответственность за свой выбор.

— Жизнь не только коротка, Джун. Она ещё и сложна. И мы — стрекозы, танцующие посреди бури. — Он делает паузу, чтобы перевести дыхание. — Иногда течение несёт нас именно туда, куда мы хотим. В других случаях — в противоположную сторону. Неважно, сколько силы в твоих крыльях. Стрекоза не может изменить направление ветра: она может лишь приспособиться к нему и попытаться взлететь как можно выше.

Чувствую, как внутрь меня прокрадывается странное предчувствие.

— Что ты пытаешься мне сказать?

Шаг за шагом Оябун приближается ко мне. Он садится за стол с измученным вздохом.

— За последние несколько недель ты много времени проводил с сыном Хитоши.

— И?

— Что ты думаешь о нём?

Инстинкт подсказывает мне солгать. Я всегда следовал своим инстинктам, но в данном случае не могу этого сделать, ибо связан с Оябуном узами верности, уважения и чести.

— Брайан маленький, но у него очень живой ум.

Оябун улыбается.

Не помню, чтобы когда-нибудь видел у него такую улыбку.

— Я подозревал это. Видишь ли, Джун, все мы стрекозы, а чужеземка, которую Хитоши привёл с собой, — это буря, которая нас поглотила. Если ты понимаешь, о чём я?

— Думаю, да.

На самом деле, я боюсь, что да. Дядя — очень хороший наблюдатель. Хоть и небольшой, но есть шанс, что он заметил, как я смотрю на Глорию. Хитоши одержим ею, но официальных связей между ними нет. Даже если бы стало известно, что мы с ней в отношениях, никто не мог бы возражать — хотя это будет открытой войной в семье Иноуэ.

— Как только её увидел, я понял, — она доставит нам проблемы. Я подумывал избавиться от неё, но Хитоши был непреклонен. Он даже зашёл так далеко, что угрожал мне…

От недоумения широко раскрываю глаза.

— Он поставил меня перед выбором: принять её или отказаться от него. — Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что никогда не видел его таким усталым. Дядя летел так далеко, как только мог. Он встретил бурю, но в конце концов ему пришлось склониться перед ней. — Мне не нравится эта иностранка, и никогда не понравится, но, как ты заметил, у её сына есть достоинства. У Хитоши бесчисленные недостатки, но он сможет принести честь нашей семье.

Это неправда. Мужчина не может принести в семью то, чего у него нет. У Хитоши нет ни чести, ни уважения. Кроме того, он неверен. Будь он верен, то не заставил бы отца выбирать между ним и объектом своей одержимости.

Я качаю головой, злой как никогда.

— Будь я на месте Хитоши, то взлетел бы так высоко, что сумел бы обойти бурю.

— Ты бы бросил женщину.

Может, это только моё впечатление, но вместо утверждения мне слышится вопрос.

«Ты бы оставил женщину?»

Мои мысли летят быстро. На мгновение я вижу себя на месте Хитоши. Представляю, как каждое утро просыпаюсь рядом с Глорией, провожу дни, обучая Брайана драться или играть в шахматы… Интересно, смог бы я отказаться от всего этого во имя своей семьи. Смог бы? На словах я не колеблюсь, но пустота внутри меня подсказывает, что превратить это утверждение в факт будет совсем непросто.

И мне это не нравится.

Скрип возвращает меня в настоящее. Дядя встал с кресла и подошёл ко мне, опуская руку мне на плечо.

— Знаешь, Джун, мне бы очень хотелось, чтобы ты стал моим преемником. Чтобы твой дух был менее беспокойным… Если бы ты согласился жениться и произвести на свет наследника, я бы проигнорировал угрозу Хитоши и передал власть тебе. Из тебя мог бы получиться великий оябун.

Вместо этого я навсегда останусь убийцей семьи Иноуэ.

А ведь именно этого я и хотел, верно?

Я никогда не хотел походить на Хитоши и брать на себя его обязанности. И всё же, когда дядя говорит мне, что он согласился на брак между сыном и Глорией ради блага семьи, я чувствую в груди пустоту.

Глава 16

Глория

Сиэтл, настоящее время

Ветер покачивает кроны вишнёвых деревьев.

Странно. Всего несколько дней назад мне было достаточно выглянуть в окно, чтобы почувствовать себя частью сна — или далёкого мира. Теперь всё изменилось. Цветы сакуры опали, часть окружающего леса сгорела. Небо хмурое, тяжёлое от дождя; его запах я чувствую в воздухе уже несколько часов, но он всё никак не может упасть на землю.

Прижимаю к животу руку. Тиски страха сжимают всё внутри. Рано или поздно я тоже взорвусь, как и тучи, что собрались в небе.

Кто-то стучит в дверь, и я дёргаюсь.

— Войдите.

На пороге появляется Синдзо и взмахом руки приглашает выйти.