"Фантастика 2024-119".Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Ангел Илья - Страница 31

— Де-юре — да. А де-факто — благороднее и толковее большинства ваших учащихся! — гордо заявила Зыбина.

— Это тоже радует. А что у него с целеустремленностью и характером?

Тут моя тетушка расплылась в такой ехидной улыбке, что Волконской стало не по себе:

— Угадайте с пяти раз, что меня заставило увидеть в нем родственную душу?

— Ты меня пугаешь!

— Ничего страшного: каких-то четыре года — и его уход в Большой Мир подарит вам отдохновение…

4 ноября 849 г. от ОВД.

…Две недели «полноценных тренировок» дались невероятно тяжело. Да, в запредельной нагрузке были и свои плюсы — все это время я настолько уставал, что вырубался чуть ли не до того, как добирался до кровати, так что рвать себе душу тягостными воспоминаниями тупо не успевал; стремительно набирал сухую мышечную массу, подрос почти на два сантиметра, примерно разобрался в алгоритме боя против магов Земли и сжег два комплекта резины для «Шквала». Но все это далось не просто так: каждый божий день начинался с двухчасовой тренировки в тренажерном зале, после первого завтрака приходилось медитировать еще три, со второго я убегал в зал для единоборств и несколько часов рубился против «любимой тетушки», подстраивавшейся под мои возможности, потом обедал и на пару со все той же Зыбиной уезжал на автодром в Мякинино.

Кстати, занятия там выматывали ничуть не меньше, чем тренажеры или рукопашка, ведь стоило мне оказаться за рулем «Шквала» и выехать на площадку, как Раиса Александровна превращалась в Суккубу, давала какое-нибудь «простенькое» упражнение и заставляла отрабатывать его до потери пульса! Не унималась и после того, как заканчивала очередной урок — пересадив меня в пассажирское кресло, требовала уйти в активную медитацию и заставляла реагировать на все подряд, не сбивая концентрации на рекомендованных образах. Ну, а через полчаса-час после ужина повторяла утреннюю экзекуцию, то есть, опять гоняла в рукопашке!

Если бы не питание раз в четыре часа круглые сутки и не обследования с последующими целительскими воздействиями и массажем после каждого занятия, включая вождение и медитации, то я бы, наверное, сдох. А так терпел. И даже изредка находил во всем вышеперечисленном какое-то извращенное удовольствие. Правда, в периоды «просветления» задумывался о причинах недостаточно высокой интеллектуальной загрузки, однако после недолгих раздумий приходил к выводу, что Зыбиной виднее, и снова отключал голову.

Увы, этот режим не лучшим образом сказывался на сообразительности, из-за чего я так и не смог навести мосты с «вернейшей помощницей», хотя она раза два или три пробовала сократить дистанцию общения. Так, стоп, вру: я не пошел ей навстречу, так как не чувствовал искренности, а приближать к себе стерву не желало даже подсознание. А вот в отношениях с Земляничкой все было прекраснее некуда: она наслаждалась чуть ли не каждой минутой возни с «любимым племянником», ради увеличения общего времени пребывания рядом научилась просыпаться в шесть, уговорила составлять ей компанию в сауне, очень много шутила и… отслеживала чуть ли не все телодвижения Замятиной и т. д., так как боялась, что та мне чем-нибудь навредит.

Я тоже привык к неподдельной заботе Раисы Александровны, поэтому радовался ее неусыпному вниманию и неподдельной заботе, не обижался даже на самые едкие или провокационные подначки, полюбил разговоры ни о чем в сауне и вторые ужины в ее гостиной, во время которых Зыбина забывала обо всем на свете и становилась настолько мягкой, теплой и домашней, что напоминала матушку. И пусть повышенный гормональный фон, вызванный экстремальной перестройкой организма, моментами заставлял реагировать на пышные и умопомрачительные формы «тетушки» слишком сильно, это никак ни сказывалось на ее отношение ко мне или мое к ней. Почему? Да потому, что Зыбина чувствовала, что я вижу в ней вторую матушку, а «неадекватные» реакции вызывает тело, а не разум или душа. Кроме того, она являлась Земляничкой, то есть выросла среди магов Земли со схожими проблемами и прекрасно знала, что в период между пробуждением и инициацией такие реакции естественны. Вот и убедила не сгорать от стыда при каждой «потере лица».

Кстати, разговор, в котором «любимая тетушка» предельно подробно и без каких-либо купюр разобрала все грани моей реакции на «половозрелых женщин», дался мне крайне тяжело. Но уже на следующее утро я вдруг поймал себя на мысли, что делиться самым сокровенным с Раисой Александровной мне будет в разы комфортнее, чем с мамой, и… не ужаснулся, хотя по логике, должен был.

Единственным более-менее спокойным днем стало второе воскресенье этого безумного марафона. Нет, программу первой половины дня я отработал полностью. А после обеда начался расслабон: я погонял по городу под чутким руководством Суккубы, сначала хорошенечко освоив, а затем и сдав сразу два экзамена — прохождение трассы «особняк Зыбиных — Городок Лицеистов» на десять баллов, а экстремальную парковку на девять. Затем зарулил на рынок, где накупил фруктов, потратив малую часть денежек, перечисленных Александром Всеволодовичем на мой банковский счет согласно договору, и привез наставницу домой. А оставшиеся несколько часов мы с ней провели в блаженном ничегонеделании — смотрели фильмы, полулежа на диване в ее гостиной, уминали всякие вкусности, лениво перешучивались и, тем самым, морально настраивались на первый день моей учебы…

…Четвертого декабря, в понедельник, утреннюю тренировку пришлось чуть-чуть укоротить. Зато перед первым завтраком я полчасика понежился на массажном столе и прошел все обязательные процедуры. Поел, как обычно, очень плотно и с большим удовольствием, потом в сопровождении Замятиной отправился к себе и переоделся в форму учащегося Императорского Лицея, построенную аж в пяти экземплярах. Последние штрихи к моей неземной красоте навела «вернейшая помощница», поколдовав над волосами, подобрав подходящий одеколон и зачем-то перевязав узел галстука. А когда сочла, что я выгляжу достойно, с моего разрешения унеслась приводить в порядок себя.

С этим делом справилась не по-женски быстро, нарисовавшись в гараже чуть менее, чем через двадцать минут, быстренько загрузилась в «Кайзер», за рулем которого уже сидел Геннадий Осипович, личный телохранитель Раисы Александровны, и внедорожник сорвался с места.

Суккуба появилась минут через пять и убила шармом, хищной красотой и, если можно так выразиться, животной сексуальностью: белая блузка, туго обтягивавшая грудь, визуально увеличивала и без того чрезвычайно солидные объемы, кожаные брюки крайне нескромно обтягивали крутые бедра и полные ножки, легкие ботинки на небольшой платформе добавляли последним толику длины, а сверхагрессивный макияж и буйная прическа… как выразился бы покойный батюшка, рвали все шаблоны внешнего вида уважающей себя аристократки!

— Вы умопомрачительно хороши! — восхищенно выдохнул я, оглядев все это великолепие. — Начинаю завидовать самому себе!

— И правильно: ты — единственный Мужчина в моей жизни, не считая кровных родичей! — эротично промурлыкала она, а через пару-тройку секунд жизнерадостно рассмеялась, благодарно чмокнула меня в щеку и взглядом отправила к «Шквалу», замершему на «стартовой позиции».

Я помог «тетке» опуститься на пассажирское сидение, обошел машину сзади, поддернул брюки, сел за руль, пристегнулся, завел двигатель и на автомате пробежался взглядом по горящим пиктограммам, хотя понимал, что механики Суккубы едят свой хлеб не зря, и машина в полном порядке. — У тебя появились правильные привычки! — удовлетворенно отметила Земляничка, ткнула пальчиком в панель управления аудиосистемой и врубила сборник музыки, которая нравилась нам обоим.

Под таким звуковым фоном трогаться с места в режиме рассохшейся телеги было кощунством, по гаражу я накатал не один десяток километров, так что стартовал так, как считала единственно возможным строгая наставница. По Вечерней Зорьке летел тоже… хм… быстро, а на выезде на Ремезовский проспект был вынужден встроиться в очень плотный поток и минут восемь-десять двигался с его скоростью, ибо час пик ради меня никто не отменил. Зато после того, как свернул на относительно свободную Басманную, дал жару, очень быстро въехал на территорию Городка Лицеистов, промчался по аллеям до самой престижной открытой стоянки, в красивом заносе, периодически корректируемом ИИ «Шквала», красиво проскользил через створ открытых ворот, переложил руль в противоположную сторону, чтобы протиснуться между двух угольно-черных «Континентов», и на третьем «скольжении» подряд «припарковался» на свободное место.