Тобой расцвеченная жизнь (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 35

Я ловлю на себе внимательный взгляд Луизы и с запинкой, как будто бы оправдываясь, отвечаю:

— Это сложный вопрос, Каролина... Все зависит не только от нас.

— Знаю-знаю, — упирают руки в бока девушка. — Все дело в этой старой вешалке фрау Штайн. Мама говорит, что материнский эгоцентризм страшнее ядерной бомбы...

— Каролина, — с укором произносит фрау Гартенроут, и девушка вскидывается:

— Но ты сама это говорила. Мол, пока жива эта женщина Еве с Патриком не будет покоя!

Наверное, так и есть, и я знаю об этом лучше любого другого в этой комнате, однако от мысли, что родители переживают за меня, на сердце делается совсем уж муторно и неприятно.

У них строгие представления: любишь — женись. Умей взять на себя ответственность за любимую женщину... Не хочу, чтобы они думали плохо о Патрике — он не виноват, что его мать деспотичная тиранка, заботящаяся только о собственном благе.

— У нас все хорошо, — пытаюсь уверить то ли свою приемную мать, то ли уж себя самое. Как знать. — Просто дайте нам немного времени, и я уверена, все разрешится наилучшим образом.

— Ага, разрешится, — бубнит Каролина себе под нос, размешивая листья салата. — Когда эта старая карга умрет...

Луиза щиплет дочь за ухо, пытаясь унять ее желчные комментарии, и та обиженно выпячивает пухлые губки. Как же мне всего этого не хватало — я невольно улыбаюсь, пусть даже камень на сердце не дает вздохнуть полной грудью.

— Простите, я собираюсь уходить, — на пороге кухни появляется наша новая сиделка, совсем молоденькая девушка-румынка. Она говорит с забавным акцентом и полыхает от смущения... — Я покормила фрау Штайн ужином.

— Спасибо, Йоханна, — отзываюсь на ее слова. — Надеюсь, ваша новая подопечная не доставляет вам излишних проблем?

— О нет, все хорошо, — и по тому, как она это произносит, я понимаю: все плохо. Фрау Штайн снова принялась за свое...

Пытаюсь сдержать страдальческий стон и машу головой:

— Спасибо, Йоханна. Увидимся завтра!

Девушка поспешно скрывается за дверью нашего дома, и я позволяю себе несколько секунд одиночества, прежде чем снова вхожу на кухню и встречаюсь взглядом с двумя жалостливыми парами глаз.

— Полагаю, они поладили, — лгу я каждой из нас, страшась продолжения прежнего разговора. — Когда же уже вернутся мужчины? — и выглядываю в окно.

Тех все еще нет.

— Я хочу познакомиться с Линусом, — говорит Каролина, замирая подле меня. Ее рука обвивает меня за талию, и я чувствую безмолвную поддержку, от которой едва ли не слезы на глазах наворачиваются... Что это со мной, право слово?! — Теперь у меня стало еще на одного брата больше. И я рада, что он не великовозрастный болван с прыщами на носу...

Я улыбаюсь, укладывая голову на изгиб ее плечо, и отвечаю:

— Днем он обычно находится у бабушки — Патрик приводит его с собой, возвращаясь из мастерской. Я позвоню и узнаю, почему его нет дома...

— Если будешь звонить, — предупреждает меня Луиза, — тогда пригласи Колей к нам на ужин. Это будет чудесная возможность познакомиться со всеми разом! Моей курицы хватит на всех. Я выбрала тушку поупитанней...

Я обещаю именно так и сделать, и иду к телефону в несколько лучшем настроении, чем было минутой назад...

— Надеюсь, ты не сердишься на моих родных, нагрянувших нежданно-негаданно? — интересуюсь у Патрика, лежа в кровати тем же вечером. — Они хотели сделать сюрприз...

— … И у них получилось. — Он поглаживает мое плечо и улыбается в темноту. Потом добавляет: — Они, конечно, немного шумные, но любят тебя по-настоящему, и это для меня важнее всего.

— Спасибо, — я тычусь носом в его плечо, вдыхая ставшим привычным запах опилок и свежего дерева. — Они привезли приглашение на свадьбу Мии, моей старшей сестры, надеюсь, ты сможешь вырваться на Рождество.

Патрик пожимает плечами:

— Работы сейчас много, а к Рождеству ее может стать еще больше. — И словно почувствовав мое беспокойство, заключает: — Однако уверен, что ради такого события, мы сможем найти парочку свободных деньков для поездки в Штутгард. — Какое-то время мы лежим молча, а потом он добавляет: — Я только переживаю за Линуса: он собирался встретить этот праздник в кругу семьи.

— Гартенроуты тоже его семья, — отчего-то обижаюсь я за Луизу с детьми. — И, если бабушку с дедушкой тоже позовут на свадьбу... тогда мы сможем встретить Рождество вместе.

— Ну-ну, — пытается утихомирить меня мужчина. — Я просто подумал, что тебе стоит знать об этом.

И я знаю... уверена, что знаю, просто на меня столько всего навалилось в последнее время, что иногда кажется, я даже собственное имя способна забыть. Да и с Линусом удается проводить не так много времени, как хотелось бы... Он чаще проводит время у бабушки, помогая мужчинам в столярной мастерской.

— Патрик, — мне страшно задать этот вопрос, но я пересиливаю себя, — когда все это закончится? — вопрошаю совсем тихо, имея в виду постоянные проблемы с его матерью и его же беспрестанную занятость в столярной мастерской.

Что-то подспудно лежит у меня на сердце, и я никак не могу совладать с этим.

— Патрик...

— У? — мычит он в полузабытьи, уже переступив грань между сном и реальностью.

— Патрик. — Я вздыхаю и долго гляжу на его профиль, очерченный сияющим светом луны, льющимся сквозь незашторенное окно. Потом выскальзываю из-под его руки и иду в сторону гостевых комнат...

— Каролина, ты спишь? — окликаю подругу, заглядывая в ее комнату.

— Не была уверена, что ты придешь, но очень на это надеялась, — отзывается та из темноты, откинув край одеяла и приглашая меня занять место рядом с собой. — Я укладываюсь на матрац, и Каролина говорит: — Как в детстве, помнишь? Ты залазила в мою постель и часами напролет рассказывала разные истории. Тогда ты еще грезила приключениями... Говорила, что сбежишь в море на бригантине, что пройдешь всю землю в поисках своей матери, что...

— … вызову ее на дуэль и заставлю дать ответ на главный вопрос своей жизни: почему она меня оставила? — вклиниваюсь в ее слова, и даже немного краснею от собственной наивности. — Мне было двенадцать... да и «дуэль» уже состоялась. Теперь я стала другим человеком... Повзрослела, должно быть. Не стоит и вспоминать...

Но девушка приподнимается на локте, подперев голову ладонью, и глядит прямо в мои глаза:

— Не верю, что ты могла настолько перемениться, — качает она головой. — Когда ты отправилась в Виндсбах на поиски приключений... зачеркнуто: первой любви, я глядела на тебя в немом обожании, как на одного из рыцарей короля Артура, отправившегося на поиски Святого Грааля. И что я вижу теперь: «Грааль» обретен, а верный «паладин» глядит несчастными глазами... Ты уверена, что именно этого искала? Быть может, твой путь еще не закончен...

— Прекрати, — беззлобно отмахиваюсь я, пихая Каролину в плечо. — Похоже, я перестаралась, забивая твою голову детскими сказками. — И признаюсь: — Я люблю свой «Грааль», он самый лучший для меня.

И сестрица, сделав вид, что встряхивает меня за грудки, упрямо интересуется:

— Тогда почему ты не кажешься мне счастливой?

Я отзываюсь в том же ключе:

— Может быть, потому, что ты слишком идеализируешь любовь? Она, как известно, не всегда усыпана розами... Помнишь, как в «Маленьком принце»: «Должна же я стерпеть двух-трех гусениц, если хочу познакомиться с бабочками».

— Это ты сейчас о фрау Штайн говоришь? — осведомляется Каролина не без насмешки. — Образ гусеницы, так никогда и не ставшей бабочкой, очень даже ей подходит...

Какое-то время мы продолжаем посмеиваться, припоминая разные случаи из нашего совместного прошлого, а потом Каролина спрашивает:

— Помнишь, того парня на мотоцикле, как там его...

— Килиан Нортхофф, — услужливо подсказываю я.

— Ну да, этот самый Килиан, — голос сестры буквально сочится любопытством и предвкушением чего-то запретного, — вы часто с ним видитесь? Мне казалось, у вас что-то начиналось...