Американец. Капитаны судьбы - Злотников Роман - Страница 3

И про дюраль, он же – дюралюминий, припомнил. Как и состав одного из первых таких сплавов, но главное – технологию. Там ведь главная хитрость не в составе сплава, а в эффекте старения. Только что изготовленный дюраль мягок, легко обрабатывается, но если дать ему состариться, буквально несколько суток полежать… Или за часы состарить искусственно, то он становится в разы прочнее. Вот я этот эффект проверил, а потом натравил на дальнейшую работу Байкова и Андрея Горобца. У парня после успеха с получением вольфрамовой нити большая склонность к работе с металлами возникла. Причём именно такая – на грани химии. Так что будет у нас скоро свой патент на дюраль. Я, чтобы не множить сущностей и не путаться, предложил такое название. Обосновав тем, что от французского слова dur, то есть «твёрдый» и от «алюминия».

И ещё про Ярегское месторождение нефти. Нам рассказывали, что оно на реке Ярега. И что именно там нашли первое в Коми месторождение нефти. Тоже уникальное. Нет, без шуток. Во-первых, оно в Коми – самое неглубокое. Единственное, до которого сегодняшние бурильные установки могли достать. А во-вторых, там нашли какие-то уникальные молекулы, нигде больше нет. И из-за них смазки из нефти этого месторождения очень высоко ценятся. Даже в XXI веке Штаты закупали именно такую нефть на эти самые супер-пупер смазки. А той реки Ярега – всего двадцать вёрст, даже меньше.

А нефть мне очень нужна. Так что я этим летом туда поисковые партии направил. Пусть бурят и ищут. Шунгит что-то жутко хреново горит. Нет, гореть – горит. Но котлы зашлаковывает просто страшно! Впрочем, я про шунгит и другое вспомнил. Так что попробуем ему иное применение найти. Более ценное.

И вот как раз по поводу шунгитового рудника я и припомнил, что в 1901–1903 годах акции владельцев сильно обесценились из-за экономического кризиса. Кстати, я рассчитывал, что и в этой реальности смогу прикупить у них акций по-дешёвке.

– Вы пришли попугать нас? – кокетливо спросила Натали. – Где же обещанный подарок?

– Так вы понимали? А за счёт чего же собираетесь выкрутиться?

– Продадим часть акций. Рудника, металлургического завода, завода по удобрениям! – спокойно ответил я. – Да, продадим по низкой цене, из-за кризиса, но лучше потерять часть, чем целое.

– Есть идея лучше! Смотрите! У вас есть две ГЭС, первый ток с Беломорской будет уже в июле, а осенью следующего года будут работать уже все три агрегата. Маткожненская у вас отстаёт примерно на год, так?

Мы с Натали переглянулись.

– Дорогая, тебе не кажется, что эти одесситы над нами издеваются?

– Ша, спокойно! – выставил Марк руки ладонями вперёд. – Я уже подошёл к сути вопроса! Смотрите, эти две ГЭС обойдутся вам в двадцать миллионов рублей. А электричества они будут давать почти полмиллиарда киловатт-часов. Умножаем на пять копеек, получаем двадцать пять миллионов рублей.

– Нет, – не согласился я. – пять копеек это цена для конечного потребителя. С потерями и услугами сетей по передаче. А сами ГЭС, что называется, «с шин», продадут в год миллионов на пятнадцать рублей в среднем.

– Всё равно хорошо! Получается окупаемость меньше двух лет!

– Если бы! – фыркнула моя жена. – Добавьте сюда пару лет на проектирование и согласование, потом три-четыре года, пока она строится и выходит на мощность, да ещё учтите набежавшие за это время проценты…

– Реальная окупаемость около десяти лет, – подтвердил я. – Плюс-минус два года. А это уже не так сладко. Поэтому инвесторы и не бегут в строительство ГЭС.

– Во-от! – торжествующе сказал Вальдранд. – я так и говорил дяде!

И он довольно рассмеялся, но не был поддержан даже Рабиновичем. Так что Марк моментально опомнился и торопливо продолжил:

– С точки зрения реального производства – вы абсолютно правы! Но мы же говорим о финансах! – он с важным видом поднял указательный палец к потолку. В исполнении девятнадцатилетнего щуплого носатого паренька это смотрелось уморительно. – А финансы – это алхимия!

– Хорошо звучит! – задумчиво пробормотала Наталья Дмитриевна. – «Алхимия финансов»! Когда буду писать учебник по менеджменту, обязательно включу такую главу!

– Натуральная алхимия. Может превращать недорогой свинец в золото! Вот смотрите, ваши ГЭС оформлены как акционерное общество. Миллион акций по двадцать рублей каждая. А теперь представьте, что сорок девять процентов этих акций мы сделаем привилегированными[3]. Такие акции по почти всем вопросам не имеют права голоса, но зато – гарантирован их доход. Даже если год будет маловодным, а электричество упадёт в цене, все равно владельцу каждой привилегированной акции заплатят пятнадцать рублей, то есть, на выплаты дивидендов по привилегированным акциям пустим половину выручки.

– Это можно! – сказал я. – Да и деньги заплатить найдутся. Все равно это средний доход. В один год мы, как владельцы оставшихся акций, получим поменьше, чем эти, «привилегированные», в другой – больше, но нам все равно на покрытие эксплуатационных затрат останется.

– А в чём цель этого фокуса? – не поняла Наталья. – Ведь от этого возврат займов сильно растянется?

– С точки зрения европейских рантье ваши «привилегированные акции» станут «вечной рентой», той самой, за которой они сейчас просто гоняются[4]!

– «Вечную ренту» передают по наследству, в ней же часто исчисляют приданное! – заворожённо произнесла моя жена. Кажется, в отличие от меня, она уже поняла идею. И восхитилась.

– Почти семь с половиной миллионов рублей в год «вечной ренты». Формула стоимости «вечной ренты» простая. Берёшь сумму и делишь на принятую доходность, – намеренно равнодушным голосом сказал Рабинович.

– То есть, если выставить эти акции на рынки Франции или Бельгии, где доходность от четырёх до пяти процентов в год, продать эти акции можно… – тут и до меня дошло, аж голос просел!

– От ста пятидесяти до двухсот двадцати пяти миллионов рублей! – весело сказал Марк. – Я же говорю, настоящая алхимия! Вы моментально окупите все расходы на строительство, получите солидную прибыль, но при этом ещё и останетесь основными владельцами предприятия.

– Ни… шиша себе! – пробормотал я. – И зачем только я пошёл в химики? Алхимия, оказывается, куда доходнее!

– Андеррайтинг, то есть подготовка акций к размещению и само размещение обычно стоит десятую часть! – проинформировал Рабинович.

– А муж говорил, что вы себе подарок тоже попросите! – колокольчиком рассмеялась Натали. – Ничего, поторгуемся и договоримся!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«… В конечном итоге продажа пакета привилегированных акций в Европе принесла нам чуть менее двухсот миллионов рублей. За вычетом услуг Рабиновича и Вальдранда, взяток, расходов на рекламу (весьма немалых, кстати) и тому подобного. После этого дело с гидроэлектростанциями пошло куда веселее. Мы начали одновременно строить не три ГЭС, а все шесть. Продолжали работы на Беломорской, Маткожненской и Ондской ГЭС и начали на Юшкозёрской, Выгостровской и Кондопожской.

Я, кстати, долго сомневался по поводу Юшкозёрской. Только представьте, в моём варианте будущего от старта до ввода в эксплуатацию прошло одиннадцать лет! Да тут революция случится, прежде чем она окупится! А у меня с деньгами всё же не очень шоколадно! Но Тимонов заверил, что если не тянуть с финансированием, то первый агрегат можно запустить уже через полтора года, а выйти на полную мощность – через два с небольшим. И это было то, что нужно! Нам как раз горно-обогатительный комбинат на озере Контокки снабжать надо! К тому же деньги нужны, а работающую ГЭС, как выяснилось, можно неплохо монетизировать.

Ну и запас воды для многолетнего регулирования Кемского каскада – это тоже не баран начихал. Так что я отбросил сомнения и сделал эту стройку приоритетной из «второй тройки».