Здравствуй, 1984-й - Иванов Дмитрий - Страница 44

Точно, не ошибся. Пельменная «Звездочка» – одноэтажное здание, будущий банк, если не ошибаюсь. Четыре небольших ступеньки – и я внутри. Народу, по причине рабочего дня, немного, но кое-кто уже выпивает и закусывает. Да, стопочку тут можно тоже было купить, я, конечно, не смогу, мал ведь, не продадут, да и неохота самому. Иду к раздаче и заказываю порцию пельменей с маслом. Плачу на кассе тридцать шесть копеек. Пить пока не хочу, пару минут назад выпил газировку из автомата за три копейки. Ем горячие, только что с плиты, пельмешки. Вкусно, но мало, беру еще одну порцию, на этот раз с уксусом, они по тридцать две копейки идут, и все-таки компот. И рубля не потратил, а обожрался. Щас спою!

Иду по Ворошиловскому проспекту сытый и довольный, настроение после сделанного дела хорошее. Ниже Пушкинской еще одна точка общепита – чебуречная. Гордо прохожу мимо – не влезет в меня ничего уже. Дохожу до магазина «Тысяча мелочей». Сам не знаю, зачем зашел, но не зря. Потолкавшись, а народу тут не в пример больше, чем в пельменной, я покупаю фляжку – очень ценная вещь, туда и коньяк налить можно, и газировку. Еще купил игральные карты и театральный маленький бинокль, всего четырехкратный, зато в красивом кожаном футляре. Цвет только желтый, не особо мне такой нравится. Буду девочек на пляже рассматривать.

«Окстись! Какой пляж в Сибири? Ладно бы снега не было по приезде», – смеюсь про себя над своими планами.

Выхожу из магазина и вижу книжную комиссионку. В дорогу неплохо бы взять что-нибудь почитать, путь длинный предстоит. Шахматная плитка на полу, деревянные двери и сморщенная старушка-продавец. На полках – россыпи книг. Те, что попроще – в стопках, дорогие, еще дореволюционного издания – в шкафах, но открытых. Можно походить, повыбирать, что я и делаю. Кроме меня, в магазине всего один посетитель – деловитый сухонький старичок с меня ростом. А рост мой пока сто семьдесят сантиметров, измеряли недавно, когда справку брал в поликлинике, но могли и соврать чуток. Внезапно дверь подсобки открывается, и молодая стройная девушка выносит стопку книг, кладя на табуретку рядом со мной.

– Теть Ира, я все проштамповала, можно раскладывать, – кричит она и с интересом нахально смотрит на меня, оглядывая с ног до головы.

Я от смущения из-за такого явного интереса хватаю ближайшую книжку без обложки, да и без нескольких первых листов. Кто ее такую купит?..

…Я и куплю, это «Три мушкетера»! Старичок неожиданным скачком оказывается уже около новой стопки и, оттирая меня плечом, начинает перебирать книги и журналы, с завистью поглядывая на Дюма. «Такой библиофил за Дюма и зарезать может», – мелькает у меня в голове, и я отхожу, обращаясь к девушке:

– Что вы на меня так смотрите? На мне узоров нет и цветы не растут.

– У тебя сейчас воробушек вылетит, – смеется она и показывает на расстегнувшуюся ширинку брюк.

Она думает меня смутить? Смешно, но девочка симпатичная, буду клеить. Застегиваю ширинку.

– Там не воробушек, а орел! – сразу ставлю точки над «ё» я. – И раз у вас такой интерес ко мне, может, погуляем вечером?

– Ты гляди, какой быстрый. А поухаживать, цветы, стихи, песни под окном? – наклоняя голову, спрашивает прелестница.

– Нет времени на это, завтра уезжаю на фронт. Предлагаю кино, вино и домино, если есть где.

– Вот наглец! – не выдерживает бабуля. – Полина, гони его, пока он нам книги тут слюной не забрызгал. Еще про фронт говорит чего-то, воевать едешь? Женись сначала, потом уже домино.

– Спокойно, товарищ продавец! Фронт бывает разный, например, трудовой, учебный, грозовой, наконец. А как жениться? А если мы не подходим друг другу? Надо же пробовать сначала. Как говорил Маркс: «Практика – критерий истины», – изрекаю я.

– Смотри, какой умный, «Тезисы о Фейербахе» читал, – поражается бабуля и поражает меня: – Когда Маркс говорил это, он выражал этим точку зрения относительно истины в первую очередь. С изменением содержания практики людей изменяется и их истина! То, что было истиной в пределах более узкой практики, перестает ею быть в практике более широкой. А ты наоборот, ставишь на первое место практику и хочешь выяснить истину.

Полина фыркает и скрывается в подсобке, а баба Ира, морально раздавив меня, берет у старичка выбранные им журнальчики.

– Вот эти мне посчитайте, – говорит неожиданно красивым баритоном старик.

Вот жучок! Он, пока я заигрывал с Полиной, нашел в новой стопке пачку альманахов «Искатель» с фантастикой. Я бы и сам не отказался от них. Краем глаза вижу «Фаэты» Казанцева.

Обломленный, униженный и обокраденный, я выхожу на улицу, купив-таки Дюма. А на улице сюрприз! Стоит около входа Полина в коротком платье и в туфельках. А их при первой нашей встрече не было, были тапочки!

– Что, пожалел, что связался с кандидатом философских наук и преподавателем с кафедры научного коммунизма? – спрашивает она меня и тут же без перехода добавляет, суя мне записку: – Тут адрес я тебе записала, приходи к семи вечера. Только у меня негде орла твоего смотреть, муж хоть и в командировке, но соседи в общаге бдят.

– Будем как штык вдвоем – я и орел! – кричу уже девушке в спину.

Она завернула за угол дома и пошла наверняка ко второму входу из магазина. Сажусь на трамвай и еду домой. Ты посмотри, как прет мне сегодня! С девицей легкого поведения познакомился! Так-то их полно, но для моих шестнадцати – это удача.

– Ну, ты пропал куда? – дверь открыл зевающий Генка.

– По магазинам ходил. Вот, – показываю я покупки. – Слушай, брат, а где бы с девушкой можно уединиться? Не забесплатно, конечно.

– Шустрый ты, – ржет Генка и пытается поставить мне чилим.

– Даю чирик, нужно место с семи до десяти, скажем.

– Чирик, говоришь, – чешет подбородок брат. – Ладно, можешь в моей комнате, – разрешает он. – Даже до одиннадцати.

– Нет, Ген, в твоей комнате никак. Дядь Миша что скажет? Мы ведь молчать не будем, я надеюсь, шум будет, такой специфический.

– Да понял я, не будет бати, они в театр к восьми идут, раньше одиннадцати не вернутся, – радует меня брат. – На вот запасные ключи, а то я уезжаю прямо сейчас и буду тоже поздно. Чирик сразу.

– Без проблем! – говорю я и лезу в карман за деньгами.

Некоторое время после ухода брата отдыхаю, а потом зуд нетерпения толкает меня в поход к Виктору Семеновичу. Времени уже четыре. Черт, а вот часов-то у меня и нет, купить надо завтра, хоть самые простые. Завтра и вещи свои забрать надо, хорошо, поезд не с самого утра. Беру для шефа небольшой подарок от бабки. На посту показываю свой новый паспорт. Серпастый и молоткастый, как положено.

– К кому? – поднимая на меня глаза, спрашивает бдительный милиционер.

– Мне к завотделом, Виктору Семеновичу… – начинаю я.

– Бери выше, он уже второй секретарь со вчерашнего дня. И думаешь, у него есть на тебя время? – мент смотрит насмешливо.

И в самом дела, как мне дать о себе знать? Камушек тут в окно не кинешь, как брату. Но на мое счастье, я услышал сзади голос Андрея.

– Толя, с приездом. Ты к Виктору Семеновичу? Ну, пойдем, мы тебя завтра ждали с утра… Это со мной, запиши, – сказал он милиционеру.

– У нас тут черт-те что творится, у шефа совещание с УВД нашим. Представляешь, серийного убийцу поймали! И как, знаешь? Ходил по улицам и срывал вот такие штуки, – и Андрей показал мне мой же листок. – Сдал его кто-то! Приехал поступать в наш город на должность начальника отдела МТС «Спецэнергоавтоматики». Милиционеру показался подозрительным тип, срывающий листки с информацией о маньяке, он проверил его документы и на всякий случай задержал. Таких объявлений около десятка уже нашли по городу.

– А может, и не он? А скажем, любовница отвергнутая? – закинул удочку я, вспоминая, что его вроде как тоже раньше задерживали несколько раз для проверки документов, но потом отпускали.

– Не признается пока, но дома у него уже нашли улики. В портфеле тоже улики были. Извини, пока секрет какие.

– Я – могила, никому не скажу, – щелкаю ногтем по зубу я.