Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Успенская Ирина - Страница 58

Ну и пусть… Она потерпит! Зато у нее теперь не ученический перстенек с хрусталем, который был до этого. И камень… Айлин никогда не видела подобного, хотя у матушки в шкатулке каких только украшений не встречалось!

«Это аметрин, милая моя, — снова прозвучал в ее памяти голос отца. — Чудесный камешек, сочетающий в себе два цвета. Обычно он частью фиолетовый, а частью оранжевый, но ты ведь у меня не стихийница. К счастью, ювелир нашел редкий экземпляр».

Айлин завороженно залюбовалась ровным сиянием словно слитого из двух частей кристалла и признала: действительно — чудо! Наполовину камень отливал чистым фиалковым цветом, а с другой стороны алел почти как рубин. Ее перстень… самый лучший, самый чудесный подарок, какой она и представить не могла!

«Мне бы стоило положить его под праздничное древо, — усмехаясь, говорил вчера отец, наслаждаясь ее радостным смущением, — но мы ведь едем в гости, а леди любят покрасоваться всякими блестящими штучками. Только помни, моя милая, что это настоящий перстень боевого мага. Ну и некроманта, разумеется. Никогда не позорь его трусостью или ложью. Ты у меня храбрая девочка, я верю, что Ревенгары смогут гордиться тобой».

«Я не опозорю тебя, отец», — проговорила она про себя и вдруг заметила, что Артур смотрит на ее перстень со странно напряженным выражением лица. Будто… завидует?

Но ведь это же глупо! Ему зато положен перстень наследника, не такой большой и красивый, как у отца, но с гербом Ревенгаров, и Артур знает, что получит его, как только ему исполнится четырнадцать, и он будет представлен ко двору. Его признают взрослым, а Айлин еще учиться и учиться!

— Подъезжаем! — взволнованно проговорила матушка и встрепенулась, оправляя платье, и так лежащее безупречными складками. — Дети, вы все помните? Поменьше говорите, побольше улыбайтесь и кланяйтесь. Айлин, реверансы ниже, а спину ровнее. Артур…

— Гвенивер, — сказал отец, и Айлин чутким ухом, привыкшим ловить малейшее выражение неудовольствия окружающих, расслышала в отцовском голосе именно его. — Хвала Благим и тебе, моя дорогая, наши дети прекрасно воспитаны. Мы приехали к равным, не забывай об этом.

— Да, дорогой, — поспешно отозвалась матушка. — Извини. Я просто подумала… Лорд Аранвен — канцлер, а лорд Эддерли…

— Глава Фиолетовой гильдии, — подсказал отец. — И оба они — точно такие же лорды из Трех дюжин, как и Ревенгары. Я буду признателен, если ты не станешь забывать об этом и постараешься внушить нашим детям, что они не должны считать себя ниже никого, кто встретится им в этом доме. Ревенгары склоняются лишь перед королями, да и то из уважения, а не из страха. Ну и перед прекрасными дамами, — добавил он, подкрутив пальцами усы и подмигнув Артуру, отчего брат слегка зарумянился, а матушка смущенно улыбнулась.

И тут карета наконец остановилась. Айлин увидела, что вокруг — широкий двор, а впереди и сбоку высятся светло-серые стены особняка. В следующий миг седовласый лакей в желто-синей ливрее Эддерли распахнул дверцу и склонился в церемонном поклоне.

— Прошу, дорогая.

Выйдя первым, отец предложил руку матушке, и она, придерживая рукой широкие полы мехового плаща, величаво выплыла из кареты. Айлин, чувствуя себя до жути неудобно в новом платье со слишком тугим поясом, подхватившим ее под грудью, оперлась на ладонь Артура и тоже вылезла наружу, стараясь одернуть юбку как можно незаметнее. Сзади фыркнула лошадь, и Айлин поторопилась отойти, чтобы брызги лошадиной слюны не попали на плащ.

— Миледи и милорды, счастлив приветствовать вас от лица моей семьи!

На юноше, спешащем к ним по широкой, очищенной от снега дорожке, был нарядный светло-синий камзол, расшитый золотом, и Айлин, никогда не видевшая Саймона ни в чем, кроме мантии адепта, едва не ахнула от восхищения. Родовые цвета Эддерли шли к его смуглой коже и светлым волосам просто удивительно! Интересно, а Дарра тоже будет в парадном?

Подойдя, Саймон элегантно поклонился, а затем выпрямился и улыбнулся. Румяный, раскрасневшийся от мороза, с блестящими золотым янтарем глазами, он излучал столько жизни и радости, что Айлин показалось, будто младший Эддерли сам сверкает, словно наряженное праздничное древо. Он почтительно поцеловал руку, протянутую ему матушкой, принял ответные поклоны отца и Артура, а затем повернулся к ней. Едва не задохнувшись от смущения, Айлин сделала реверанс. Голова у нее стала вдруг пустой, и все правила этикета, заученные назубок, вылетели из нее мигом. Надо ли протянуть руку для поцелуя или следует ограничиться реверансом? И кому теперь должен предложить руку Саймон, чтобы вести в дом, если обе дамы имеют кавалеров? И… и…

— Добро пожаловать! — провозгласил Саймон, широко улыбаясь, и все вдруг стало неважным и нестрашным, потому что отец, кивнув, повел матушку по дорожке к парадной двери, а перед Айлин вдруг оказалась согнутая в локте рука Саймона, на которую она оперлась так естественно, словно это был Артур на уроке этикета. Нет, пожалуй, гораздо естественнее. — Дарра тоже хотел выйти вас встречать, — чуть наклонившись к ней, заговорщицким шепотом сообщил Саймон. — Но мы решили, что он пока приготовит кое-что дома. А это твой брат? Совсем не похож на тебя, — оглянулся он на Артура, с чопорным видом следующего за ними. — Кстати, Ревенгар, а почему ты не взяла с собой свое умертвие? Леди Аранвен хотела с ним познакомиться. Она тоже некромантка, знаешь? Может, скажем, что это твой брат? — перешел он совсем на шепот, и Айлин едва не прыснула, представив Артура в ошейнике Пушка.

— А что готовит Дарра? — спросила она тоже шепотом, и сердце замерло в томительном сладком предвкушении.

Она совсем взрослая, ведь у нее тоже теперь есть свои тайны! Правда, пока общие с Саймоном и Даррой, но все равно!

— О, скоро узнаешь, — пообещал Саймон и распахнул перед ней и так открытую дверь еще шире. — Осторожно, тут собаки! Фу, паршивки балованные!

Две белые красавицы-борзые, кинувшиеся к ним, на его окрик не обратили ни малейшего внимания. Выплясывая перед Айлин танец собачьей радости, они умудрились наступить ей на подол лапами, ткнуться в обе руки носами, облизать ее ладони, и только тогда Саймон, ругаясь сквозь смех, оттащил их за ошейники и велел появившимся откуда-то слугам забрать. Айлин, присевшая на корточки, чтобы заглянуть в счастливые улыбающиеся морды, выпрямилась, тоже улыбаясь во весь рот. И замерла, с ужасом представив, что ее ждет, если это видела матушка.

Уф-ф-ф… матушка как раз делала реверанс перед величественной немолодой леди в платье из серебряной парчи. Айлин хватило одного взгляда на тонкое бледное лицо и серебро благородно поседевших волос в высокой прическе, чтобы понять, кто эта женщина. Аранвен, разумеется! А вот и сам лорд-канцлер, похожий на жену, словно они не супруги, а родные брат и сестра. А в двух шагах от леди и лорда Аранвен стоит магистр Эддерли, тоже не в мантии, а в камзоле песочного цвета с золотой оторочкой, и… ой, он же видел, как она возится с собаками!

Айлин вспомнила разговор в карете и про себя обреченно подумала, что ничего нового магистр все равно не увидел. А эта дама рядом с ним…

— Добро пожаловать, юная леди, — подошла к ней невысокая пухленькая женщина со светлыми волосами, голубыми глазами и удивительно милым лицом, круглым и в ямочках, к которому замечательно шло палевое кружевное платье. — Саймон все уши нам прожужжал, рассказывая, какая ты прелесть, и я вижу, что он ничуть не преувеличил.

«Вот именно такой была бы Иоланда, будь ей лет на полсотни больше, а характер — в десять раз лучше, — ошеломленно подумала Айлин, пытаясь сделать реверанс, тогда как ее просто обняли, словно любимую дочь или внучку. — И это матушка Саймона?»

Леди Эддерли выпустила ее из объятий, и Айлин почувствовала запах сладких цветочных духов и выпечки с корицей, словно жена лорда Эддерли сама готовила что-то к приходу гостей. Но этого, конечно, быть не могло, ведь истинная леди не пачкает руки кухонной работой.

Смутившись, Айлин подошла к Аранвенам и присела в реверансе.