Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена - Страница 29

Ещё немного и пролетит лето. Ещё немного и пора возвращаться на работу.

«Позволь тебя не разлюбить» — прочитала я в миллионный раз, поцеловала написанные рукой моего Короля буквы и отложила.

В сотый раз проверила новости — не появилось ли что про Андрея Кирсанова.

И в очередной раз бросила на язык антацид. Не могла понять отчего, но меня постоянно тошнило, а от этого мела в таблетках с мятным вкусом вроде легчало.

— Опять? — удивилась провизор, выдавая мне очередную пачку таблеток. — Может, тебе к гастроэнтерологу сходить?

— Ну, закончится отпуск, схожу, а пока, надеюсь, само пройдёт.

— А может, тебе тест на беременность? — посмотрела она на меня с подозрением.

— О нет, — выдохнула я, вдруг сообразив, как давно были месячные.

— О да, — улыбнулась провизор, вручая мне коробочку теста.

— Господи, благослови! — первый раз крестилась я, прежде чем пописать.

И я надеюсь, господь там ничего не перепутал и точно понял, чего именно я хочу.

Не перепутал, — улыбнулась я, разглядывая две ярко-красных полоски.

— Я беременна, мой Король, — сказала я его футболке, вдохнула запах, что уже почти выветрился, погладила мягкую ткань. — Я надеюсь, ты рад? Надеюсь, ты ещё меня не разлюбил?..

— Как бы ты хотела назвать девочку? — спросил он меня в тёплой воде лагуны.

Я лежала на его плече. Одной рукой он прижимал меня к себе, другой бросал в воду мелкие камешки, целясь в ямку между камней.

— Не знаю. А ты?

— Мне нравится имя Анфиса. Я бы звал нашу дочь Фисёнок.

— А как бы назвал мальчика? — спросила я.

— Максим. Как тебе Максим?

— Отлично.

— Ну вот и договорились, — улыбнулся он и брызнул на меня водой.

Я не осталась в долгу, подняв целый фонтан брызг и стараясь удрать от него подальше.

Он бросился за мной. Догнал. Окунул в воду. Но я утянула его за собой.

Смеясь, мы барахтались в тёплой воде. Потом истово занимались любовью. Потом уставшие и счастливые лежали на камнях, раскинув руки...

Казалось, это было не месяц, а вечность назад, в другой жизни.

Но жизнь «с ним» закончилась, а «без него» продолжалась.

Новостей по-прежнему не было, Кирсанова не нашли.

И я могла только гадать, где он и что делает.

Я так очередной раз и уснула, прижимая к себе его футболку, а проснулась оттого, что подо мной прогнулась кровать.

Позади меня кто-то сел или я с ужасом ждала, что будет дальше.

Глава 40

— Привет, котёнок! — прозвучал над ухом знакомый голос. В шею ткнулись холодные губы.

— Андрей! — выдохнула я, боясь поверить. — Боже, Андрей!

Он прижимал меня к себе, словно не мог надышаться, я как слепая водила руками по его рукам, плечам, лицу, волосам и не могла насмотреться.

— Мне столько всего нужно тебе рассказать, — вытирала я слёзы, что текли сами.

— Потом, — осыпал он поцелуями моё лицо, шею, плечи. — Всё потом.

— Ой, — прилипла к паутине. Достала из его волос какую-то ветку. Сняла с кофты гусеницу. — Откуда ты…

— Т-с-с… Никуда не уходи, я в душ. Сейчас вернуть.

— Я с тобой.

— Я грязный, как чёрт.

— Плевать. Я всё равно с тобой, — прижалась я к его спине, не собираясь отпускать ни на секунду.

Казалось, он стал ещё смуглее. Особенно на фоне белой пены, что текла с мочалки по его загорелой коже. Если бы не белоснежная задница, я бы не поверила, что это загар, так он шёл его сильному рельефному телу.

Я мыла его волосы, застревая пальцами в кудрях (они тоже словно стали гуще) и не могла поверить, что мне всё это не снится, что он действительно вернулся.

Что он здесь, со мной, рядом.

— Иди сюда, — подтянул он меня к себе.

В душе сексом мы уже занимались, но было хорошо, как в первый раз.

Когда мы закончили, над озером уже занимался рассвет.

— Как ты добрался? — выглянув в кухонное окно, я не увидела машины.

— Пришёл пешком со стороны монастыря.

— Там же непролазная тайга.

— Как видишь, пролазная, — улыбнулся он и стащил с тарелки кусок колбасы, что я резала, чтобы его покормить. — Ну рассказывай, какие у тебя новости.

Самое важное я решила оставить на потом, поэтому начала по порядку: про Рябцева, про Катю.

Андрей почти не перебивал, только становился всё мрачнее, а складка на лбу между бровей всё глубже.

— Твой юрист сделал копии? — спросил он, когда я рассказала про архив его отца.

Я принесла ему флешку.

Он воткнул её в ноутбук. Не говоря ни слова, играл желваками и листал фотографии.

— Она не сказала мне, кто над ней надругался.

— Я могу ответить тебе на этот вопрос.

Наверное, ни на один вопрос в своей жизни я так не хотела получить ответ.

— Епископ, — произнёс Андрей всего одно слово.

— Наш епископ?

— Да, новый. Три года назад он был избран решением Святейшего синода и возведён в сан архимандрита.

— До или после смерти твоего отца, — почему-то была уверена, что эти два события связаны.

— После, — горько усмехнулся Андрей. — Если бы отца не убили, он бы ни за что не позволил этому самозванцу ни стать епископом, ни разгуливать на свободе.

— Самозванцу? — удивилась я.

— А ты думаешь, по-настоящему верующий человек запятнал бы свою рясу подобным?

— Вот настоящий епископ, — показал он на фотографию, от которой Езерского передёрнуло. — Не знаю, при каких обстоятельствах и на какой дороге судьба свела настоятеля мужского монастыря из глухого села в Новосибирской области и этого душегуба, но так вышло. Священник ехал, чтобы занять должность в новой церкви при монастыре, но не доехал. Вместо него явился этот уголовник. И, как видишь, вполне освоился. И с новым именем, и с новой должностью. Когда-то он учился в Православной школе, потом был с позором изгнан из Духовной Семинарии, сидел за изнасилование, но полученные знания очень ему пригодились на новом месте. И знание закона Божья, и церковной жизни, и тюремный уклад. У него даже кличка тюремная была Епископ. Он быстро смекнул, что к чему в церкви. И так осмелел на должности настоятеля храма, что вернулся к старому. В женском монастыре ему было где разгуляться.

— Но неужели никто не знал настоящего священника в лицо?

— Здесь — нет. Бывали, конечно, священники из Новосибирской епархии в наших краях, но то ли Епископу везло с ними не встречаться, то ли он как-то избегал этих встреч. На чистую воду его чуть не вывел мой отец. Видимо, после всего, что случилось с Катей, он три года к нему подбирался, собирал информацию, искал. И нашёл. Я только не знал, где отец хранил свой архив.

— Так ты всё знал? Про Катю.

— Нет, котёнок. Я понятия не имел. Но я поговорил с женщиной в монастыре.

— Белоглазой? — догадалась я.

— Её история похожа на Катину слово в слово.

— Её дочь тоже изнасиловал он?

— Ну а кто ещё. И она десять лет приезжает сюда не зря. Она тоже ищет свидетелей, собирает информацию. Она знала моего отца и всегда была уверена, что его убили по заказу Епископа.

— Но он ведь давно при другом храме, новом сане и других должностях.

— Но старые привычки сильны. И работают на него всё так же монастырские девчонки. И работают, и обслуживают. Просто молчат.

— Думаешь, игуменья тоже всё знает?

— А ты думаешь, девчонок к нему отправляет не она?

— Я не знаю, — развела я руками.

— Возможно, у неё просто нет выхода. Идти ей некуда, все мирские связи давно утеряны, монастырь — всё, что у неё есть, этим он её и держит в повиновении.

— Как и Катю. Может, не он лично, но кто-то из его паствы. В архиве твоего отца много фамилий и довольно известных. И схема довольно простая. Я просмотрела бумаги, там и разбираться не пришлось — всё просто.

— Да, — кивнул Андрей. — Схема известная. Надо, например, чтобы вышел человечек из тюрьмы, прокурор говорит: пожертвуйте храму сто миллионов. Друзья человечка жертвуют сто двадцать. Двадцать настоятель храма оставляет себе, а сто приносит прокурору. Пожертвования не облагаются налогами, не считаются взятками, их вывели даже из-под антикоррупционных санкций — всё законно.