Война Поппи (ЛП) - Ловелл Л. п. - Страница 35

Я фыркаю и отодвигаюсь от зеленого нечто, свисающего с его палочек.

— Нет, спасибо.

Он закатывает глаза и усмехается.

— Ты как малое дитя.

— И что? Я просто не хочу твои противные водоросли, не обижайся.

Он отправляет иx в рот.

— И кто из нас нездорово питается? — говорит он, поднимая брови.

— Хрустящие, обжаренные во фритюре водоросли, — я хмыкаю. — Да, явно звучит как правильное питание.

— Очень приближенно ко всей этой здоровой ерунде, — он пожимает плечами и закидывает в рот водоросли, будто они могут убежать.

Мы сидим на полу его квартиры, опустошая контейнеры с едой, пока оба не наедаемся. Смотрим фильм «Крепкий орешек», и, как только появляются титры, я иду в душ.

Мой взгляд постоянно возвращается к двери, которую я намеренно оставила приоткрытой, пока стягиваю с себя одежду. Сердце колотится в груди. Я хочу, чтобы он зашел сюда. Мне следовало просто попросить его, но я не могу заставить себя решиться на это. Это все так странно: быть так близко к кому-то и в то же время так бояться.

Я поворачиваю краны, все еще наблюдая за дверью, пока вода нагревается. Когда пар начинает клубиться, я забираюсь в душ. Мое тело обдает обжигающей водой, и ощущение тепла снимает напряжение, которое так сильно сковало мои плечи.

Петли двери ванной скрипят, и мой пульс учащается. Я наблюдаю за его тенью через занавеску в душе, пока он стягивает рубашку через голову. Я слышу звон пряжки его ремня, когда он роняет джинсы на пол. Мое сердце трепещет, как пойманная птица. Нервы на пределе. А через несколько секунд он отодвигает занавеску, на его лице появляется непреодолимо сексуальная ухмылка. Его глаза так медленно скользят по моему телу, что, когда они снова встречаются с моими, я вся горю.

Я изо всех сил пытаюсь не отвести взгляд от его лица, но терплю неудачу, задаваясь вопросом, почему мне так стыдно за свое влечение к нему. Мои глаза скользят по его груди, татуировкам, животу, и я напряженно сглатываю. Единственная мысль, которая сейчас крутится у меня в голове, — это то, как он прижимает меня к стене, заключая в ловушку между своим твердым телом и плиткой. Я стою, не в силах пошевелиться, а он заходит в душ и закрывает пространство между нами. В ту секунду, когда его ладони обхватывают мою талию, я вынуждена закрыть глаза, потому что его прикосновения чертовски приятны. Мои пальцы слегка дрожат, когда я скольжу по его груди, медленно очерчивая каждую выпуклость его пресса. И я чувствую себя такой слабой из-за него. Это то, что Брэндон всегда делал со мной: ослаблял меня, даже когда мне хотелось быть сильной.

Я слежу за струйками и каплями воды, которая стекает по его твердым мышцам. Легкая ухмылка на его губах — и мое сердце бешено колотится в груди. Он наклоняется и касается губами моей шеи, а я запрокидываю голову назад, касаясь холодной плитки. Я именно там, где хочу быть — зажатой между теплом его тела и холодной стеной.

— Нужна помощь? — его глубокий голос грохочет у моего уха, когда он кусает меня за шею. И, прежде чем я успеваю ответить, он прижимает мои руки к стене, накрывая мои губы поцелуем. И мы впадаем в то состояние блаженства, которое никто из нас не может отрицать.

Глава 28

Брэндон

“Painkiller” — Nothing But Thieves

Прошел месяц — целый месяц, проведенный с Поппи. Месяц, как я обрел некий покой. Хотя я пришел к принятию того факта, что жизнь продолжается, и все, что ты можешь сделать, так это стараться изо всех сил пробиваться через дерьмо, но я все еще чувствую себя виноватым.

С болью осознаю, в каких отвратительных условиях я живу, и тот факт, что она охотно присоединилась ко мне в этой крошечной квартирке. Она работает днем, а я выхожу на бои по ночам. Каждый раз, когда я дерусь, внутри меня словно щелкает маленький переключатель. Иногда мне это нравится, потому что дает выход гневу.

Поппи терпеть это не может. Она ненавидит драки и ненавидит Ларри просто потому, что он владеет бойцовским рингом, но она не понимает, что без него я действительно ни на что не годен. Это единственное, в чем я сейчас хорош, и это помогает оплачивать счета. Проблема не в боях, а в последствиях, в том продолжительном состоянии, когда мой разум переходит в режим полного перенапряжения и выживания. Такое ощущение, будто я снова нахожусь в зоне боевых действий, сражаюсь, руководствуясь исключительно инстинктами. И именно в такие моменты я больше не могу ясно видеть Поппи. На несколько мгновений она уxодит на задний план, становится размытым второстепенным образом по сравнению с отчаянными животными рефлексами, которые охватывают меня.

Я сижу на диване, прижимая к челюсти пакет с замороженным горошком, и тут слышу, как она открывает замок ключом. Блять. Я засовываю горох за диванную подушку как раз перед тем, как она вxодит с двумя пакетами, полными еды.

— Привет, — встаю, забираю ее пакеты и отношу на кухню.

— Брэндон?

Я держусь спиной к ней. Не хочу оборачиваться.

— Да? — разбираю пакеты и все раскладываю по полкам. Черт возьми, понятия не имею, куда вообще это дерьмо ставится.

— Почему… — она хватает меня за плечо и разворачивает к себе, ее взгляд останавливается на моей пульсирующей щеке, — у тебя красное лицо?

— Драка, — отвечаю я в качестве объяснения. Я имею в виду, что, черт, я борюсь за жизнь.

Закатив глаза, она открывает шкафчик, который я только что закрыл, достает пакет с молоком, поднимает его, выгнув бровь, и открывает холодильник, ставя молоко на его законное место.

— Не знаю, почему ты позволил Ларри запугать тебя, чтобы тебя ударили.

Ах, черт.

— Нет, — говорю я, защищаясь. Правда в том, что мне нравится, когда меня бьют, и хотя с Поппи в моей жизни дела обстоят намного лучше, я всегда буду добиваться этого небольшого наказания для себя. Мне всегда будет нравиться боль, и это меня раздражает, потому что знаю, что это ее расстраивает. — Он последовал моему совету и заполучил лучшего бойца, — я пожимаю плечами.

Она разворачивается и пристально смотрит на меня, ее серые глаза бушуют гневом.

— Бойца, лучше тебя, просто нет. Попробуй еще раз, — она постукивает ногой по полу — знак того, что она действительно злится.

Я делаю шаг к ней, улыбаюсь и обнимаю ее за талию.

— Детка, твоя вера кажется очень милой, но всегда есть кто-то лучше.

— Хорошо, так он тебя ударил? Ты пытался заблокировать его, и он взял верх? Ты позволил какому-то другому парню одолеть себя?

Я поднимаю рубашку, демонстрируя расцветающий фиолетовый синяк в том месте, где я позволил этому ублюдку пригвоздить меня по почке.

— Сложил меня вдвое, а потом двинулся к лицу. Молодняк стал проворнее, — я провожу пальцами по ее щеке, и выражение ее лица слегка смягчается. — Ты сексуальна, когда злишься, — я ухмыляюсь, наклоняясь к ней, чтобы поцеловать.

Поппи отстраняется и прикрывает мой рот ладонью.

— Ты лжешь мне, Брэндон О'Киф.

— Я не… — бормочу под ее пальцами.

Она сильнее прижимает руку к моему рту, приближаясь ко мне.

— У тебя левый глаз дергается. Так бывает, когда ты лжешь. Ты можешь быть искусным во многих вещах, но ложь не входит в их число, — легкая улыбка мелькает на ее губах, и она убирает ладонь с моего рта.

— О, я умею делать много полезных вещей, — я ухмыляюсь, собираясь снова поцеловать ее. Она позволяет мне, примерно на три секунды.

— Это нужно обсудить, — она отворачивается от меня, и я беру тряпку, кручу ее в воздухе и размашистой опускаю ее на задницу Поппи. Она вскрикивает и начинает пятиться от меня, выставляя руки перед собой, чтобы отогнать меня. Она смотрит на меня, щурясь, поворачивается и убегает по коридору. Я шагаю за ней. Обхватываю ее за талию, когда она доходит до спальни, и бросаю ее лицом на кровать. Я снова шлепаю ее по заднице, настолько сильно, что она визжит и перекатывается на спину. Поппи краснеет, улыбается и пристально смотрит на меня.

— Ты такая задница, — пыхтит она, задыхаясь.