Театр тающих теней. Словами гения - Афанасьева Елена - Страница 45

— Номер не запомнила, цвет горчичный, скажите спасибо, что марку рассмотрела. Женщины обычно и марки машин не запоминают, только цвет. Нужно на парковке посмотреть. Когда подошла к регистратуре, его увидела, мог еще не уехать.

Отрываться от телевизора Комиссариу не хочется — еще бы, полуфинал Кубка страны, но приходится. Выходим из здания. Горчичного цвета «Фиата» на парковке нет. А вот сгорбленный мужчина в темной ветровке мелькает. В такси садится. Кидаюсь было его остановить, как еще одного сгорбленного и тоже в темной куртке выводят из главного входа. И еще один, тоже сгорбленный, изо всех сил стремится с улицы обратно в здание быстрее к телевизору с футболом. Сгорбленные множатся. И не факт, что кто-то из них был на Сагреше час назад.

— Нужно объявить машину в розыск, — вздыхаю я, но Комиссариу отмахивается, спешит вернуться обратно к телевизору.

— «Фиат» горчичного цвета — Sao uma agulha num palheiro — как иголку в стоге сена искать.

Надо было за отставным военным проследить, но Комиссариу так огорошил смертью Тиензу, что упустила того из вида. И кто добил Тиензу, если все подозреваемые, кроме Профессора Жозе, заперты в «Барракуде»?

— Карамба!

— Golo!

— Гоол!

Крики болельщиков не дают договорить. По виду Комиссариу понятно, что забила явно не та команда, за которую он болеет.

Кто же был в палате у «Мистера Бина», то есть у агента Тиензу? И почему красивый пожилой военный дважды оказался на местах, связанных с преступлениями?

Из закрытой для посетителей операционной зоны выходит доктор, подходит к Комиссариу, и прежде чем что-то сказать, так же залипает на экран, как остальные. Но доктора счет, похоже, радует. Не может оторваться от экрана, пока Комиссариу, раздраженный тем, что его «Бенфика» проигрывает, не возвращает его к реальности.

Доктор быстро говорит по-португальски — мне не понять, а лицо Комиссариу никаких эмоций не выражает — и отдает пакет с вещами, явно принадлежащими Профессору Жозе. Сквозь пластиковый пакет просматривается записная книжка, бумажник, связка ключей.

Когда доктор уходит, полицейский снисходит до объяснений:

— Профессор Кампуш, говорят, будет жить — если кто-то добросердечный опять аппараты не отключит. Пока врачи ввели в состояние искусственной комы, но жить будет.

Эй, сеньор Комиссариу, слышь, ты за «Бенфику» свою болей, но, может, все ж охрану поставишь, а? А то два трупа и один «не труп» с пробитой головой — не слишком ли много для двух дней и одного элитного жилого комплекса?

Вслух этого не говорю, но на охрану палаты профессора осторожно намекаю. Комиссариу делает вид, что сам все знает, отвечает, что охрана уже едет, и начинает звонить по телефону и быстро лопотать. Договорить не успевает, его приказной тон переходит в вопль, заставляющий меня вздрогнуть — еще кто-то умер?! А, нет, «Бенфика» забила. Похоже, я могу быть свободна. Снимать показания со свидетельницы, пока не закончится матч, Комиссариу явно не собирается. И спросить, почему меня выпустили и что за парадокс с убитой, которая «не пересекала границу», сейчас тоже не получится. По крайней мере, пока матч не закончится.

Положим, Профессор Жозе, профессионально изучающий деятельность спецслужб, достал «Мистера Бина» Тиензу — почто, мол, мать мою убил? Хотя сколько лет прошло, больше полувека, чтобы дышащего на ладан бывшего агентишку с крыши сбрасывать. И кто тогда самого Профессора Жозе хотел убить?

Знаем, что мы ничего не знаем.

Еду обратно в «Барракуду», пора вернуться к дочке, к своему сценарию, а не гоняться за посторонними убийцами. Нужно же узнать, что там у дочки на работе случилось.

Но узнать не успеваю. Проехав апельсиновую аллею, ведущую к главному входу, и паркуясь, в зеркало заднего вида вижу «Фиат». Горчичного цвета.

Не поднимаясь в свои апартаменты, иду в каморку консьержки, которая, разумеется, как и вся Португалия, в этот час прилипла к телевизору. Кричит не хуже Комиссариу и доктора.

— Куда бьешь?! Ворот не видишь, porra![8] — не отрывается от телевизора Мануэла. — Пока вас не было, полиция апартаменты профессора Кампуша обыскивала.

— И что нашла?

— Вопрос, чего не нашла! — неожиданно включает настоящее детективное мышление консьержка. — На видео с камер было видно, как профессор садится в машину без портфеля, без сумки, с пустыми руками. А до этого он даже возле бассейна со своим ноутбуком загорал. Но ноутбука-то и не нашли.

Не нашли ноутбука. А еще чего не нашли? Чего еще не было, что должно было быть? Телефон мог быть в кармане…

— Какой счет? — спрашиваю консьержку.

— Два — один, — отвечает та и начинает лекцию о тонкостях португальского футбола, которую мне приходится прервать.

— В чью пользу?

— «Бенфики», — обиженно отвечает Мануэла, видно, тоже болеет за «Порту», как доктор, и снова погружается в футбольные страсти.

— Значит, можно звонить.

Набираю номер полицейского комиссара.

— Среди вещей Профессора Кампуша телефон был?

— И я очень рад вас снова слышать! Успел соскучиться! — язвит Комиссариу. Но настроение явно хорошее, раз «Бенфика» лидирует. — Не было телефона. Выронил, наверное, где-то. Во время осмотра места происшествия телефона не нашли.

Телефона не было. Ноутбук не нашли. Не нашли ничего, где должна храниться информация, если Профессор Жозе реально вел расследование убийства своей матери.

Если Жозе телефон не выронил, то его забрал тот, кто ударил профессора по голове. Но тогда другой человек в это же самое время пробрался в арендованные Профессором Жозе апартаменты и извлек его ноутбук. Уже после того, как профессор скрылся, а полиция еще не успела нагрянуть с обыском. И ноутбук похитил кто-то из запертых в «Барракуде».

Вот уж — бойся своих желаний! Мечта писателя, «герметичный детектив» называется! Это у Агаты Кристи подозреваются все, но тот, кто подозревается в середине романа, убийцей быть не может, ведь впереди еще сто страниц, а дальше ап — и ровно в финале убийца найден. А здесь ни середины, ни конца, ни понимания, кто из моих случайных соседей убийца и как его вычислить.

В грязном «Опеле» Профессор Жозе говорил по телефону. На светофоре, где я застряла, это было хорошо видно. В больницу его привезли без телефона. В «Голосе океана» во время осмотра места происшествия телефон не нашли. То есть телефон профессора остался или в «Опеле», что вряд ли, машина была явно случайная. Или где-то между парковкой и «Голосом океана».

Нужно ехать и искать. Завтра, когда рассветет, на Сагреш нагрянет новая волна туристов, и телефон в кустах ждать меня не будет. И не факт, что нашедший его турист будет японцем, которые сдают такие находки в полицию. Значит, ехать нужно сейчас.

Сажусь в «Мини Купер», попутно фотографируя номера на горчичного цвета «Фиата» — не успела у Мануэлы спросить, чья машина, вернусь как раз когда матч закончится и спрошу. Снова выезжаю из «Барракуды» и направляюсь в сторону мыса Сагреш.

Снова звонить Комиссариу? И про номера горчичного «Фиата», и про телефон Профессора Жозе рассказывать? Но футбол еще не закончился, второй тайм впереди. Вряд ли доблестная португальская полиция кинется стройными рядами в темноте прочесывать Сагреш в поисках телефона Профессора Жозе. По крайней мере, пока не прозвучит финальный свисток. А это еще минимум сорок пять минут, это если без дополнительного времени и пенальти. Со своим спортивным прошлым знаю, что в матчах Кубка страны могут быть и пенальти. И если телефон найдут сотрудники полиции, мне явно не дадут посмотреть, что в нем. И что я пойму по-португальски, с сетевыми переводчиками буду возиться долго, а долго возиться мне не дадут. У меня на моем телефоне шепот и хрипы записаны, а как их на чужом языке разобрать? Такой шепот, усиленный «Голосом океана», ни один гугл-переводчик не разберет.

Телефон-телефон. Профессор без телефона. Профессор и телефон. Шепот профессора на моем телефоне.