Пошел купаться Уверлей - Высоцкий Сергей Александрович - Страница 34

Через пять минут Владимир опять сидел в машине и, прежде чем отправить в рот, изучал сыр на бутерброде. В это время дверь подъезда отворилась.

Если бы Фризе пришлось составлять словесный портрет появившейся женщины, он бы написал: яркая брюнетка, 35–38 лет, склонна к полноте, рост 160–162, правильные черты лица, глаза светлые (с такого расстояния точный цвет глаз определить было трудно). Лично для себя сыщик отметил красивые ноги женщины.

В правой руке женщина держала сиреневую, плотно нагруженную хозяйственную сумку.

«Она, — решил Владимир, — Елена Петровна!»

Женщину, которая работает в фешенебельной гостинице, большом модном магазине, в крупном чиновничьем учреждении, в офисе банка или состоит на содержании у серьезного мафиози, всегда отличает умение держать себя. У нее уверенный — а у тех, кто поглупее, и самоуверенный — вид и восприимчивость к моде. Нельзя постоянно находиться на людях, а если уж быть предельно точным, среди мужчин, и остаться растеряхой. Таких на службе не держат.

Брюнетка явно была чем-то встревожена, и Владимир мог догадываться, чем. Но полной уверенности в том, что перед ним Семенова, не было, и поэтому, помахивая пакетиком с орешками, Фризе пошел вслед за дамой.

— Елена Петровна! — позвал он негромко. Словно бы обратился ко всем женщинам, находившимся в этот момент в поле зрения.

Эффект был неожиданным.

Елена Петровна застыла на месте, как будто ей дали команду «Замри!» в старинной детской игре. Ее красивая сиреневая сумка с глухим стуком упала на асфальт. Низ сумки быстро темнел, намокая. Вокруг расползалось пятно.

— Елена Петровна! — Фризе нагнал женщину, остановился перед ней. — Я вас напугал? Простите.

Семенова смотрела на Владимира испуганными круглыми глазами. Теперь он рассмотрел их. Глаза были светло-серые. Очень красивые. Женщина глотнула воздух открытым ртом и молча схватилась ладонями за горло.

— Елена Петровна! — повторил Фризе ласково. — Ну что же вы, голубушка?

Семенова опять раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но не смогла. У нее пропал голос.

— Разрешите? — Фризе поднял сиреневую сумку, взял женщину под руку и, отведя в соседний скверик, посадил на скамейку. Елена Петровна не сопротивлялась, не пыталась высвободить руку. Шла как обреченная.

— Еще раз простите. Это у вас от испуга. Наверное, надо что-нибудь выпить. Пепси? Лимонад?

Елена Петровна замотала головой.

— Горячего чаю? Кофе?

Она согласно кивнула, и Фризе увидел, как по ее щекам, оставляя узкие дорожки в макияже, сползли две крупных слезы.

— Через минуту все будет! — он кинулся в кафе, где только что покупал бутерброды. У квелой буфетчицы теперь выстроилась безропотная очередь жаждущих заморить червячка. Фризе отодвинул бородатого молодого человека, насыпавшего сахар в чашечки только что сваренного кофе, взял одну из них, положил на стойку десять тысяч и рванул к выходу.

— Вы что себе позволяете?! — визгливо выкрикнула буфетчица, и Фризе удивленно подумал: «Гляди-ка, голосок прорезался. А я-то думал, что она умеет только закатывать глаза! Наверное, сейчас в милицию позвонит».

Уже открыв дверь, он услышал почти восхищенное восклицание:

— Ну, артист! Кофейку захотелось! — Голос был молодой, и Владимир понял, что это сказал обобранный им бородач. Значит, погоня отменяется.

Оставив Елену Петровну в одиночестве, Фризе рисковал. Ее внезапная немота могла оказаться изощренным женским притворством. И, даже безголосая, она могла смыться на все четыре стороны. И за помощью в милицию тоже. Но не скрылась. По-прежнему сидела на скамейке, прижав ладони к горлу и горестно склонив голову с пышной прической.

— Вот, глотните кофейку. — Фризе сел рядом, протянул чашку. — Глотните, глотните. Точно поможет. — Он постарался придать своему голосу побольше уверенности. Хотя действовал наобум и очень волновался.

Она взяла чашку, с укором и сомнением посмотрела на Владимира. Открыла рот в попытке что-то сказать и неожиданно зевнула. И прошептала:

— О Господи!

Рука мелко задрожала, расплескивая кофе. Фризе перехватил у нее чашку.

— О Господи! — снова повторила она уже громче и счастливо засмеялась. — Заговорила Баба Яга человеческим голосом.

«Ну с тобой, лапушка, мы найдем общий язык, — подумал Владимир, успокаиваясь. — Баба с юмором — бесценный клад».

Семенова молча покачала головой, удивляясь то ли внезапному приступу немоты, то ли столь же внезапному исцелению. Взяла из рук Фризе чашку с кофе.

— Не пропадать же моему любимому напитку. Раз уж принесли, — она сделала глоток. — И даже с сахаром! А вы напористый! Минуты не прошло, как вернулись с кофе. — Елена Петровна внимательно посмотрела на Фризе и, по-видимому, осталась довольна осмотром. Улыбнулась.

Фризе рассказал, как выхватил чашку с кофе из-под носа у бородатого парня.

— Напугались?

— Еще как! А я-то трусиха! Пуганая ворона. — Семенова с удовольствием, маленькими глоточками выпила кофе и поставила чашку на скамейку. Спросила: — Следователь?

Владимир решил, что с этой женщиной не следует хитрить. Она больше расскажет, если почувствует, что ее воспринимают всерьез, с доверием. Он вынул из кармана лицензию частного сыщика и протянул Елене Петровне.

Она внимательно прочитала все, что там написано. Вернула Фризе.

— Встречалась я однажды с частным детективом. Приходил в гостиницу. Навешал лапши на уши! А, по-моему, чью-то жену выслеживал. Вы по поводу Конрада Потта?

— Мне поручили найти его, приятеля Вильгельма Кюна.

— А милиция-то что? Уже и мышей не ловит? Это они мой адрес дали?

— Нет. Я приехал из Москвы и с милицией никак не связан. Ни с милицией, ни с прокуратурой. Мои клиенты — родственники Кюна.

— В Германии?

— Да.

— А кто у него там из родственников? — с хитрой улыбкой спросила женщина.

— Брат.

— Правильно. Брат. Вильгельм говорил, что на всем белом свете, кроме брата, у него никого не осталось. Значит, не врете.

— Не вру, — Фризе рассмеялся. — Поговорим?

— Поговорим. — Елена Петровна кинула озабоченный взгляд на свою сумку, вокруг которой опять расползлось темное пятно.

— Убытки я готов возместить.

— Да? Сварите банку малинового варенья? Хотела сыну отвезти. Он его так любит!

— Купим новую сумку, — пообещал Фризе. — И малинового варенья. По-моему, сейчас все можно купить.

— Это — по-вашему. А когда что-то нужно — ноги себе обломаешь, не найдешь. Ни в одном супере.

— Значит, вы, Елена Петровна, в Саблино подались?

— Чего я там потеряла?

— Так сын же у вас в Саблине. У бабушки.

— Правда. У бабушки. На Второй Парковой.

— На Второй Парковой в Саблине? — решил уточнить Владимир, уже догадываясь, где эта самая Парковая расположена.

— А! Вы же столичная штучка! Откуда вам знать, что до Второй Парковой отсюда три остановки автобусом. А откуда вы взяли про Саблино? И про сына знаете.

— Елена Петровна, у нас накопилось столько вопросов друг к другу! Не выбрать ли укромное местечко и не поговорить ли друг с другом по душам?

— Только не у меня дома! — с испугом выпалила она.

— Мой дом вам тоже не подойдет. Гостиница «Астория», пятый этаж.

— Ловкач!

— В вашем Павловске есть приличный ресторан?

— Он и ваш тоже! — назидательно сказала Елена Петровна. — Национальное достояние.

— Ни минуты не сомневался, — Фризе состроил серьезную гримасу. — Но ресторан-то хороший есть? — Он вспомнил про пакет с орешками, оглядел скамейку, то место на тротуаре, где напугал Семенову. Пакета нигде не было.

— Есть ресторан.

Елена Петровна пододвинула к себе сумку, раскрыла «молнию» и заглянула внутрь. По ее замешательству Владимир понял: урон нанесен не только малиновому варенью, но и всем остальным гостинцам, припасенным для сына.

— Оставьте свою поклажу. Сейчас поедем и купим все, что нужно.

— Купим… — Она сунула руку в сумку, достала вымазанный малиновым сиропом пирожок. — Женя очень любит мои пирожки. У вас нет пакетика?