Наследник (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 8

— Охота, — согласился я. — Жареного мясца бы сейчас, — мечтательно протянул вдогонку.

Богдан аж коня своего остановил и как-то подозрительно на меня глянул, а после с удивлением протянул:

— Так пост же нынче великий, какое мясо?

«Упс, прокололся»,— тут же пронеслось у меня в голове, а сам тем временем натянул вожжи Черныша.

— Пост, — согласно кивнул я. — Но мяса-то хочется, жареного, с корочкой да запашистого и свежего хлебца, — мечтательно протянул я, хитро глядя на Богдана.

Минуту, не меньше, на его лице отображалась работа мыслей, а после он расплылся в улыбке и протянул:

— Это да, хочется.

Я же про себя облегченно выдохнул.

Дальнейший путь прошел под монолог Богдана, который начал рассказывать, чего бы он еще отведал и попробовал.

Спустя пару часов среди деревьев показалась деревня.

— Вот и Шировица, дальше речка, там и живет Водяница, — указал рукой Богдан, на что я кивнул и пришпорил коня.

Шировица осталась от нас слева, а мы свернули на небольшую тропинку, но тут Богдан неожиданно протянул:

— Странно, — и я вопросительно на него глянул.

— Смотри, она там вроде одна живет и тропка небольшая, а сейчас вся истоптана. Когда мы ее отвозили обратно, такого не было. Ее легко пропустить было. Не случилось бы чего…

— Сейчас и увидим, — ответил я.

Спустя минут двадцать мы выехали на берег, где стоял одинокий дом и пара каких-то сараев.

Возле дома находилось не меньше десятка человек, среди которых были и мужчины, и женщины, одетые под стать Агапу и Афиньке.

Так вдобавок ко всему этому двое мужиков были на крыше дома и разбирали ее.

— Никак померла, — протянул рядом Богдан и тут же, заработав мой вопросительный взгляд, начал пояснять: — Ну, как ведьма помирает, крышу дома разбирают, чтобы ей легче на небеса уйти и грехи не помешали. Ежели не сделать этого, то ее дух навсегда останется в доме и будет пакостить живущим людям.

Я же молча выслушал Богдана и направил коня к толпе.

— Здравы будьте, люди православные, — громко произнес я, привстав на стременах. — Чего это случилось-то? Неужто померла?

— И ты здрав будь, померла. Как есть померла.— Ко мне подошел благообразный старичок, опирающийся на клюку. — А кто ты, мил человек, что-то я тебя и не знаю.

— Белев, я, живу рядом. Вот сюда ехали, — с горечью произнес я.

— А, стало быть, сынок Владимира, хороший был человек, — кивнул старичок, и тут к нам подошла молодая женщина, скорее, даже девушка.

На мой взгляд, одета чуть лучше остальных, к тому же красивая. Носик аккуратненький, губки цвета вишни, коса до самого пояса, а глаза зеленые и притягательные, так и хочется в них смотреть. Да и фигурка проглядывалась недурственная, несмотря на несколько слоев одежды.

— А зачем ехали-то? — тут же поинтересовалась девица, даже не поздоровавшись, Богдан тут же нахмурился, а старичок предпочел в сторонку отойти.

— Хм, — вырвался у меня хмык. — Лечила она меня недавно, можно сказать, от смерти спасла. Вот и решил приехать да поблагодарить лично, — медленно произнес я, подбирая каждое слово.

— Не получится, но ты это и сам уже понял. Померла Авдотья, сегодня ночью и отошла, — грустно произнесла девица и, приблизившись, начала гладить Черныша.

Который разомлел от удовольствия, вот предатель-то.

— А ты кто такая? — с интересом спросил я.

— Так я дочь Авдотьи, Ветлиной зовут. Зря приехал, Андрей, время потратил, да и кровь пролил. Лучше бы ты по своим сундучкам посмотрел, толку больше вышло бы, — Ветлина посмотрела мне прямо в глаза

Казалось, глаза девушки смотрят прямо в душу, до того был у нее завораживающий взгляд, что я с трудом оторвался.

— Так, коль матушка твоя померла, может, ты сможешь ответить на вопросы мои? — вновь пробежался я взглядом по фигурке девушке.

— Нет, не отвечу, — вполне уверено произнесла Ветлина. Не узнаешь ты тут, чего хотел, езжай домой и не трать понапрасну время, — произнесла Ветлина и не прощаясь пошла в сторону дома.

Хотелось выругаться от досады и, глянув на уходящую девушку, я невольно бросил:

— Красивая чертовка.

— Ведьма, вся в мать, — со смешком произнес Богдан.

— Но красивая, — протянул я.

— Эт да, — кивнул Богдан, провожающий взглядом, как и я, Ветлину.

— Лан, поворачивай домой, зря скатались только, — буркнул я, ведь надеялся на другое, на ответы, которые получу от Водяницы, но, видимо, не судьба и правды не узнаю.

Повернув коней, мы направились в сторону дома, а я все думал о разной мистике и чертовщине. Сталкивался я с ней в прошлой жизни, в том числе на войне, и хочешь, не хочешь, а поверишь, что что-то эдакое есть. И всегда придерживался того, что чем дальше это от меня, тем лучше.

По дороге назад разговор не клеился, да и настроение было не особо.

Прибыли домой уже почти к закату, ворота открыл нам Нечай, и вместе с Богданом коней мы отвели в конюшню. Где Богдан начал обихаживать коня, а я начал повторять за ним, а там и справочник новыми знаниями поделился.

Сначала я коня расседлал, а потом пришлось его чистить двумя щетками, одна была жесткая, а вторая помягче, после этого уже и напоить можно было. Благо вода подогретая заранее заготовлена в бочке, все вместе заняло не меньше часа. Вот только мне мешала старая кобылка Красавка, что лезла ластиться.

Закончив с конем, я направился в дом, где весело трещал огонь, а Афинька уже приготовила ужин, по всему дому расплывался запах каши.

— Ой, — подскочила она, когда я вошел в дом и принюхался. — Я, значит, вот огонь растопила да снедать приготовила к возвращению, а вас все нет и нет, — всплеснула она руками.

— Благодарствую, — кивнул я.

— Может, надо еще чего? — поинтересовалась она. — Постирать али залатать?

— Нет, все хорошо. Иди отдыхай да мужа с детьми корми,— и я махнул рукой в сторону двери.

Афинька отвесила мне поклон и, накинув шапку, умотала.

Умывшись и помыв руки из ведра, которое стояло рядом с очагом, я, раздевшись, уселся за стол.

Ел без аппетита, да и вкуса еды не чувствовал. Устал за день, причем не столько физически, сколько морально.

Немного посидев, я подкинул дров в очаг и завалился спать, вырубило меня почти моментально.

Проснулся резко, раз, и все, и никакого полусонного состояния и туманной головы, да и не болит ничего.

«Хорошо быть молодым и здоровым, лучше, чем старым и больным»,— промелькнуло у меня в голове.

Дома было холодно, так что пришлось, кутаясь в одеяло, идти к очагу и пытаться раздуть едва тлеющие угли. На удивление, у меня получилось, а после я накидал щепочек, огонь разгорелся, следом и дрова в дело пошли.

Одевшись и умывшись, я перекусил холодными остатками ужина, не особо было вкусно, но тут ничего не попишешь, как я уже понял, здесь не принято было завтракать. Вон обед и ужин то да, то святое. Ведь, проснувшись с утра, ты еще ничего не сделал, а значит, и завтрак не заработал. Хотя в боярских домах али княжеских палатах все может быть по-другому.

Я зажег свечу и зашел в комнату, где стояли сундуки.

— Как там вчера сказал Ветлина, — протянул я, вспоминая. — Лучше бы я по сундучкам посмотрел, ну посмотрим чего, — хмыкнул я.

В первом же сундуке я нашел кольчугу, замотанную какой-то промасленной тряпицей. Кольчуга была не новая, с прорехами, которые заделали. Да и по размеру мне большая. В этом же сундуке были и другие вещи, в том числе и шерстяной кафтан, который надевался под кольчугу, чтобы она кожу не стерла. На дне же я обнаружил два кожаных кошеля, полных серебряных монет, взвесив в руке, я примерно оценил их в сто грамм, не меньше, а может, даже и больше.

Внутренний справочник подсказал, что эти кошели подарил дед, возможно, у мамы Андрея была заначка, но где она, Андрей не знал, соответственно, и я тоже. Хотя, может, уже и не было, все-таки она помогала людям, живущим на нашей земле, а в голод цены на хлеб подскочили просто до небес.