Темное безумие (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 90

Он ухмыляется.

— Боже, ты действительно наглая сучка.

— А ты просто жалкий подражатель, — бросаю я в ответ. — По крайней мере, теперь мы можем быть честны друг с другом.

Он шагает ко мне и понижает голос.

— Ты действительно хочешь устроить сцену? Тогда как ты узнаешь, что я сделал с твоим любовником?

Правила ведения психологической войны у всех разные. Насколько далеко кто-то зайдет, чтобы деморализовать своего противника и доминировать над ним, зависит от его убеждений. От желания и потребности победить… И заставить врага страдать.

Возникает вопрос: кому это нужно больше?

Мне.

— Отведи меня к нему, — требую я.

Я больше не трачу ни секунды. Мы уже привлекаем слишком много внимания. Я ухожу с танцпола, и Нельсон берет меня за руку.

— Чтобы не потерять друг друга, — говорит он.

Прохладный ночной воздух удивительно приятен. Холод прогоняет часть тошнотворного страха, поселившегося внутри и разраставшегося в клубной жаре. Я убираю руку и спускаюсь по ступенькам.

— Твой телефон, Лондон.

Не оборачиваясь, я достаю телефон из кармана костюма и передаю ему через плечо.

— Он жив?

Вопрос оставляет после себя кислое послевкусие. Я закрываю глаза.

Слышу отчетливый хруст телефона под его ботинком. Затем бывший агент встает передо мной. В тусклом свете уличного фонаря я различаю царапины на его лице. Они почти зажили, но еще видны. Он замечает, что я осматриваю его и хмурится.

Я улыбаюсь.

— У всех есть шрамы, Нельсон. Это то, что нас определяет

Без возражений он заставляет меня идти. Мы движемся по старому маршруту, точно по тому пути, который я уже однажды проделала. Я знаю, что он собирается свернуть за угол в переулок, а затем направить меня в темный переулок между зданиями.

— Быть в бегах от полиции… — Опять начинаю я. — Ты вывел всю эту заварушку с подражательством на новый уровень.

Он все так же молчит.

— Зачем ты это делаешь, Нельсон? Ради кайфа? Чтобы насладиться тем, как обвел федералов вокруг пальца?

— Ты не поймешь.

— Понимать — моя работа. Попробуй. — Когда он молчит, я добавляю, — Я знаю о твоей семье. Что с ними случилось.

— Ты ничего не знаешь, — рявкнул он, проводя рукой по растрепанным волосам.

— Тогда объясни мне. Заставь меня понять.

Он рассерженно хмыкает.

— Ты чертовски раздражаешь. — Только он может рассказать свою историю. — Я работал над делом, — говорит он. — Я должен был быть с ними. Но этот урод… Из-за всех этих правил и бюрократии я не смог упечь его за решетку. Так что мне пришлось сесть ему на хвост и ждать. Просто ждать, пока он не сделает ход, чтобы я мог поймать его с поличным. Я думал, что не смогу жить спокойно, если он убьет другую девушку, стоит мне отвернуться.

Я замедляю шаги, и Нельсон подстраивается под мой темп.

— Я ошибался. Я понял, что не могу жить с чувством вины за то, что не нахожусь рядом со своей женой. С маленьким сыном. Если бы я был с ними, ничего бы не случилось.

— Ты этого не знаешь. Не можешь знать.

— О, могу. Я знаю, что если бы я был с ними, ей бы не пришлось ехать поздней ночью за лекарством для него. За рулем был бы я, а не она. Так что, когда дело доходит до «плохих парней», — он ставит кавычки в воздухе, — я больше не тяну. Если я знаю, что он виновен, то он мой. Не нужно тратить время на составление протокола.

Я смотрю на него.

— Неважно, как далеко тебе нужно зайти, чтобы поймать плохого парня. Независимо от того, сколько жертв…

— По-моему, я оказал миру услугу. Я герой. У каждой из моих жертв был список обвинений длиной в милю. Подонки и ублюдки. Они знали, что это произойдет, и без них мир стал лучше.

Мания величия. Только Нельсон не герой этой пьесы. Он не может им быть.

— Ты использовал базу данных ФБР, чтобы выбрать жертву, — говорю я, обдумывая все. — Небрежно.

Он усмехается.

— Кто бы говорил, Доктор Смерть.

Я кидаю на него косой взгляд.

— Откуда ты узнал о «Голубом клевере»?

Молча, он идет по переулку в белой футболке и джинсах, совершенно непохожий на собранного агента ФБР, которого я помню. Он идет так, будто мы просто гуляем. Беззаботно. Не планируя ничего плохого.

Я для него не угроза. По крайней мере, не в обычном понимании. Частично исчезновение Нельсона объясняется тем, что он хотел избежать обвинений в нападении на меня. Но главная причина — побег Грейсона от правоохранительных органов. Нельсон одержим навязчивой идеей, потребностью схватить Грейсона. И он не хочет, чтобы ФБР ему помешали.

Нельсона нельзя недооценивать. Требуется немалая сила воли, чтобы отвернуться от привычной жизни в погоне за другой.

Что делает его опасным.

Он человек, которому нечего терять.

Мы достигаем места назначения. Я сама выбрала этот заброшенный гараж. Наконец Нельсон смотрит на меня и говорит:

— Ты мне сказала. — Он достает ключ, и я замечаю, что замок на ржавой металлической двери совершенно новый. Он толкает дверь и взмахом руки приглашает меня войти.

Когда я вхожу в гараж, у меня в голове всплывают воспоминания о Грейсоне. Я чувствую его повсюду.

Потом я вижу замки.

Я снова оказываюсь перед лабиринтом со сверкающими ключами. Только теперь мерцающие серебряные, золотые и бронзовые вещи смотрят на меня глазами с ржавыми выемками и ртами в виде замочных скважин.

— Это не твоя ловушка, — хрипло говорю я. Я узнаю конструкцию, детали — часы тщательного изучения и исследования потрачены не зря.

— Я не могу сказать, что это плоды моего труда, — говорит Нельсон, подходя ближе. — Но я могу ими воспользоваться.

Я чувствую резкий укол в шею, и реагирую. Я борюсь с Нельсоном и хватаюсь за иглу, глубоко погружающуюся в шею, когда зрение размывается. Меня охватывает сонливость, мышцы расслабляются.

Нельсон ловит меня до того, как я падаю на цементный пол. Я еле дышу, бешено бьющееся сердце — единственная часть моего тела, которая все еще борется.

— Я наживка, — шепчу я.

Он убирает волосы с моего лица и обнимает меня.

— Другого пути не было, Лондон.

Грейсон придет.

Это последняя мысль перед тем, как меня поглощает темнота.

Смерть свою встречай

— Ромео и Джульетта

Глава 55

ГРЕЙСОН

Совершенство.

Предполагается, что его можно достигнуть, если человек достаточно усердно трудится, достаточно жертвует, достаточно решительно настроен, чтобы добиться своего… но это само определение помешательства.

Что представляет собой эта сводящая с ума абстракция, которую мы называем совершенством?

Для каждого это что-то свое.

Для кого-то это блаженный момент полного и абсолютного удовлетворения, победы. Это сладкий проблеск небес. Мгновение, когда демоны уходят, а врата медленно открываются, предоставляя нам возможность мельком взглянуть на нечто святое.

Мы достигли вершины горы. Мы победили. Мы пожинаем плоды.

Ах, но эта награда не дается даром. У нее есть цена.

Страх.

Страх управляет нашей жизнью — этот душераздирающий ужас потери. Как только мы достигаем совершенства, на нас накатывает беспокойство, как демоническая сила, которая пытается украсть наш свет.

Правда — это щепотка соли на свежую рану.

После того, как мы пробуем сладчайшее совершенство на вкус, смакуя его на языке, все остальное кажется безвкусным. Или хуже того — тошнотворно-кислым. Быстро превращающимся в гнилую горечь, от которой мутит.

Чем выше мы поднимаемся, тем ниже падаем. На сокрушительно низкий уровень.

А внизу нас ждет жаркая адская яма.

Может быть, именно здесь мы с Лондон совершили нашу первую ошибку. Полагая, что мы можем разлить по бутылкам наш идеальный кусочек рая. Увековечить его. Оставить только друг для друга.

Может быть, мы еще можем.

Я улавливаю низкие басы, когда прохожу мимо «Голубого клевера». Натягиваю капюшон, укорачиваясь от пьяной смеющейся компании. На этот раз вернуться в Мэн было труднее. Раньше власти предполагали, что я сбежал куда подальше, теперь же меня ждали.