Уроки черного бусидо Димы Сабурова (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 15

И тут все мгновенно закрутилось. Да так быстро, что я обалдел от скорости «смены кадров».

— Эй, вы! — правый самурай ткнул пальцем в коробейников — Предъявите ваши подорожные!

Пожилой торговец резко распрямился. Пнул мой замечательный ящик под ноги самураям, крикнул:

— Бежим!

Все трое брызнули врассыпную. Точнее попытались. Правый самурай неуловимым движением выхватив тати из ножен и одним взмахом срубил голову старшему из торговцев. Тело бедняги повалилось на ящик залив его кровью, а голова покатилась к моим ногам, словно футбольный мяч. Я попятился и споткнувшись сел на задницу, с ужасом глядя как отрубленная голова закатывается между ног. Весь мой ужин немедленно фонтаном покинул желудок. В то же время второй самурай обезглавил ещё одного торговца и люди с криком криком принялись разбегаться в разные стороны. Третий, оставшийся в живых коробейник, прижавшись спиной к стене сарая, с застывшим лицом смотрел на приближающихся к нему убийц. Его рука оказалась за отворотом кимоно.

— Ставлю сто бу, что разрублю его от плеча до жопы с одного удара.

Самураи бравировали друг перед другом.

— Господа! А как же мэцукэ? — в убийство попытался вмешаться Ёсио

— Принимаю ставку — ухмыльнулся молодой самурай, вытирая меч об одежду мертвого коробейника. Я откинул от себя окровавленную голову, встал. Сейчас будет развязка. Но какая?

Торговец вытащил из отворота кимоно кинжал, чем вызвал только улыбки.

— Бросай! И тогда мы оставим тебя в живых. Расскажешь местному мэцукэ, что вы тут делали.

— Эй, а как же ставка? — возмутился молодой самурай со шрамом.

Тем временем, коробейник кинув в парочку свой кинжал, рванул влево. Самурай со шрамом, легко отбил клинок в сторону, нанес рубящий удар сверху вниз… Торговец попытался закрыться руками, но тати легко перерубил их и застрял в плече. Коробейник закричал, упал на колени, фонтанирует кровью. Второй самурай вышел вперед, произнес

— Смотри как надо!

Полоснул мечом тоже сверху вниз. И второй меч застрял в теле уже мертвого коробейника.

— Все демоны ада! — закричал тот, который со шрамом, уперевшись в труп ногой и дергая тати.

Какое-то время самурая остервенело терзали труп бедняги, разрубив его просто в куски. Голова, ноги и руки отдельно от туловища. Меня снова вырвало уже желчью, желудок был пустой. Стоя на четвереньках и вытирая лицо рукой, я заметил кинжал третьего коробейника. Незаметно осмотревшись, сунул его за пазуху.

Глава 8

Заснуть никак не получалось. Только закрывал глаза — начинали сниться кошмары. Самураи шинковали мечами торговца, тот дергался под их ударами, орал, как резанный. И я тут же просыпался, абсолютно мокрый от пота.

Поняв, что заснуть быстро не получится, я прислонился к столбу, что держал крышу сарая. Под храп носильщиков, начал вспоминать свою «прошлую» жизнь. Почему-то на ум пришел разговор с отцом. Мы тогда летели в самолете и я, в полном восторге от будущей страны пребывания, показывал ему на планшете всякие анимешные и косплейные картинки. Он посмотрел, посмотрел, а потом вздохнул и сказал:

— Понимаешь сынок, всё это конечно миленько выглядит. Как говорят в Японии, няшно. Но есть и обратная сторона. Когда твой прадед, мой дед в августе сорок пятого, на острие шестой гвардейской танковой армии рвал железнодорожную нитку Мукден — Харбин — Сахалян, замыкая окружение Квантунской армии, с ним произошёл такой случай. Взяли они штурмом железнодорожный узел Таонань. А там тюрьма-пересылка. А в ней трупы пленных красноармейцев. И у всех печень вырезана. Такой вот миленький самурайский обычай. У живого ещё врага вырезать печень. К таким вот людям мы и летим, не забывай об этом пожалуйста.

— А что дальше было? — жадно спросил я.

— Дед говорил — отец посмотрел на меня, помолчал, потом нехотя закончил — наши после этого перестали брать японцев в плен.

Нация-убийц. И самоубийц тоже. Надо валить! Бежать во все лопатки куда угодно. Тут меня зарежут и не поморщатся. Но как и куда бежать? Обратно в Нагасаки? Первый же патруль самураев и я вновь в кандалах. Кажется, до Кореи плавают японские пираты — вокоу. Или по-китайски вако. Но им нужны будут деньги. Векселя! В штанах иезуита зашиты векселя. Но как их обналичить? Вряд ли пираты возьмут «бумагу». Они и читать то поди не умеют. Тем более по-португальски. Плюс моя бросающаяся в глаза внешность. Может как-то скрыться под широкой, низкой шляпой? В таких ходят буддистские монахи. Ряса, плюс перчатки… Нет, все-равно не выйдет. Долго так скрываться не получится, тем более на тесном корабле.

Я скрипнул зубами, пощупал кинжал за пазухой кимоно. Это был обычный танто — клинок с короткой узкой рукоятью и односторонним режущим лезвием размером с мою ладонь. Может чуть побольше. Была у кинжала и гарда — черная, круглая цуба. Которая, собственно, и не позволяла полноценно использовать клинок, как метательное оружие. Слишком тяжелая и массивная, чтобы с ней кидать танто.

Я прислонился к доскам сарая, заглянул в щелочку. Охрана бдит, патруль из португальцев ходит по улице. В доме, где остановились иезуиты горит свет — похоже там еще не спят.

* * *

— Простите, святой отец ибо я согрешил!

Боцман стоял на коленях перед иезуитом, сложив руки на груди.

— Ты что пьян? От тебя несёт ромом. Ты посмел пьяным явиться на исповедь?

Дон Алессандро в раздражении откинул прочь гусиное перо, которое чинил маленьким ножиком.

— Ваше преподобие, да нет же. Вечером нам раздали ежедневную порцию кофе с ромом. Я сперва выпил ром…

— Понятно! Начнём сначала. В чём твоё прегрешение, сын мой?

— Да в том, что не смогу выполнить ваше поручение, ваше преподобие. эта черножопая обезьяна совершенно тупая и явно не способна выучить хотя бы несколько слов. Только зубы скалит.

— Ты ошибаешься, сын мой. Ясуф уже знал немного по- португальски. Но сейчас забыл, увы. Твоя задача — всего лишь пробудить его память. Но твой гнев — это грех. Завтра прочти сорок раз «Отче наш».

Священник встал, прошелся по дому, наклоняя голову под низкими балками. За седзи шумел ветер, громко стрекотали цикады.

— Я уверен, что в Ясуфа вселился бес! Вы знаете, что он смог улучшить короба японских носильщиков?

— И где здесь бесовское? — удивился Алессандро — Мне больно видеть, сын мой, как ты так явно сомневаешься в нашей святой матери церкви. Неужели ты думаешь, что ей не по силам тягаться с дьяволом?

— Нет ваше преподобие, я совсем не это хотел сказать…

— Правда? Но тогда получается, ты сомневаешься в моих силах. В том что я смогу вернуть эту заблудшую овцу в лоно нашей святой католической церкви. Но если мы — иезуит навис над стоящим на коленях боцманом — Не сможем справиться с одним негром, то как скажи на милость, ты справляешься со всем экипажем нашего корабля «Санта-Катарина»? Возможно тебя сильно тяготит твоя должность? Может лишить тебя твой доли от торговли шелком?

— Нет! Нет, ваше преподобие! Я клянусь вам, что не пожалею ни розог, ни себя, но верну память вашему рабу. можете не сомневаться.

— А я и не сомневаюсь, сын мой. не сомневаюсь.

* * *

Разбойники подловили нас на опушки леса, во время очередного привала. Мы отдыхали у небольшого ручейка, перед последним отрезком пути, который предстояло пройти до заката. Когда наш караван готовился уже идти дальше, навстречу нам широким шагом вышел здоровенный малый в косо натянутом грязном кимоно, босой, со огромной окованной железом дубинкой на плече и ожерельем из крупных четок на шее.

— Я Белый Угуису! Отдайте нам ящик — громко прокричал он — и можете идти своей дорогой дальше. Зачем умирать за чужие деньги?

Я понял, почему бандита назвали «Белым». Тот был явно полукровкой. Глаза не такие узкие, как у всех японцев. Кожа не такая желтая, ближе к светлому оттенку. Да и волосы совсем не черные. Не блондин, конечно, но уже и не брюнет.