Эвис: Заговорщик (СИ) - Горъ Василий - Страница 51

Пришлось соглашаться. А потом вместе с ними радоваться их успехам и успокаивать тех, у кого что-то не получалось. Результаты порадовали, и даже очень: они действительно научились держаться на воде. Поэтому, увидев, что вдоль берега шагов пятьдесят проплывают все, я заплыл вглубь на тридцать и заставил их плавать ко мне и обратно. Само собой, с небольшой передышкой. Хотя почему «заставил»? Этого жаждали все. Поэтому, стоило мне объявить, что теперь будем плавать не вдоль берега, а по направлению к центру озера и обратно, началась шуточная грызня за места в очереди. И в этот раз ни самый юный возраст, ни статус второго человека во внимание не принимались: оценившие прелесть свободного, без каких-либо условностей, общения и переставшие видеть в любой шутке двойное дно, мои ученицы совсем перестали сдерживаться. И часто ляпали такое, что мне приходилось срываться с места и поддерживать плывущую, ибо хохотать и держаться на воде одновременно дамы еще не умели.

Где-то через стражу, когда смеяться не мог даже я, а они устали так, что уселись на дно в паре шагов от берега, перечисление аргументов типа «сначала плывет та, у которой самые аккуратные ноготки на ногах», вскоре уперлось в препятствие. Предложение Вэйльки «сначала плывет та, у которой меньше всего родинок на теле» нарвалось на встречный вопрос мелкой «А как будем считать, в рубашках или без?». Следующий вопрос, Тины, прозвучавший буквально через мгновение — «…и кто этим займется?» вызвал такие красноречивые взгляды в мою сторону, что я на всякий случай нырнул. И вынырнул шагах эдак в восьмидесяти. А потом был вынужден вернуться, так как, отсмеявшись, дамы изобразили нешуточную обиду: «неужели мы такие страшные, что вы пытаетесь сбежать от такой завидной возможности полюбоваться на красивых женщин?»

Через кольцо-полтора они начали нырять. И тоже самозабвенно, стараясь держаться под водой до последнего. А когда поняли, что я могу катать их не только вдоль поверхности, но и опускать в глубину, чуть не разорвали на мелкие кусочки, требуя дать им возможность «полюбоваться во-он тем камнем» или рыбкой. Что меня особенно радовало — даже при таком, воистину безграничном веселье голову не теряла ни одна. То есть, любые мои распоряжения, объяснения или запреты воспринимались, как закон, а шуточное соперничество не перерастало в зависть, злость или обиду.

После ныряния отправились отдыхать — валялись на берегу, млея в лучах Ати, уничтожали прихваченное с собой тоненькие ломтики вяленого мяса, запивали его взваром и продолжали перешучиваться. За половину стражи до полудня я загнал их в тень. А когда самая жара спала, меня потащили прыгать с валуна. Сначала развлекалась троица девиц — Майра, Алиенна и Вэйль. Причем прыгали сами, а я, держась на воде перед тем местом, куда они падали, только нырял, выпутывал из рубашек, помогал всплыть и добраться до берега. Когда их счастливые вопли заставили старших обзавидоваться, к нам пришла Тина.

Опыта прыжков у нее не было, поэтому мне пришлось забраться на валун и взять ее за руку. Удовольствие от прыжка ар Лиин-старшая распробовала сразу: еще в воде, ожидая, пока я вытолкаю ее наверх, сияла, как маленький ребенок, получивший от родителей огромный леденец, а вынырнув и толком не успев перевести дух, вскинула к небу полные счастья глаза:

— Пресветлая, как же это здорово!

А через мгновение заорала на всю округу:

— Я хочу еще!!!

Прыгнула снова. Без очереди, так как оценившие вопль девчонки единогласно пошли ей навстречу. А когда вместе со мной выплыла на берег, осторожно показала взглядом в сторону опушки и одними губами спросила:

— Ты можешь дать попробовать и ей?

То, что эта женщина рано или поздно обратит внимание на то, что Найта никогда не моется вместе с ними, а переодеваться старается или после всех, я прекрасно понимал. Поэтому согласно прикрыл глаза и так же тихо ответил:

— Когда отправлю вас обсыхать. Только придержи девчонок на покрывале, ладно?

Тина кивнула, с моей помощью забралась на валун, подошла к Алиенне, и «сокрушенно» вздохнула:

— Представляешь, дочка, я только что пыталась уговорить Нейла на еще один прыжок подряд, а он отказался! Видимо, родинок на теле у вас с девчонками куда меньше, чем у меня…

Майра и Вэйлька сложились пополам. А мелкая задумчиво оглядела мать с ног до головы:

— Может, дело не в родинках, а в том, что арру Нейлу нравится более откровенное белье?

Понимая, что поток их красноречия уже не остановить, я схватил за руку Майру, стоявшую ближе всех, и сиганул в воду вместе с ней. А когда вынырнул, услышал ехидный голос Вэйльки:

— Да нет, судя по сделанному выбору, арр предпочитает его полное отсутствие или самую большую грудь!

— Интересно, а что бы ты сказала, если бы он дотянулся до тебя? — тут же поинтересовалась вторая в роду Эвис.

— Нет, хвататься за меня наш арр точно не стал бы! — «сокрушенно» потупила взгляд эта нахалка. — Моим лицом он имеет возможность любоваться и на берегу, грудь у меня меньше, чем у тебя, а бедра мало чем отличаются от бедер Алиенны. Остается что? Попа. А самая красивая попа у кого? Снова у тебя!

— Ох, вы у меня доболтаетесь! — возмутился я, вызвав слитный смех дам, потерявших всякий стыд, и, снова забравшись на валун, поинтересовался: — Ну, и чья сейчас очередь?

— Хозяйки самого острого язычка…

…Отправить их обсыхать и согреваться удалось только тогда, когда каждая, включая Тину, прыгнула раз по пятнадцать. Я проводил их до покрывал, «задумчиво» посмотрел на Найту и приказал ей следовать за собой. Хейзеррка сначала непонимающе похлопала ресницами, затем разглядела смешинки в моих глазах, вскочила и «обреченно» двинулась следом.

— Прыгнуть хочешь? — тихо спросил я, когда мы отошли шагов на двадцать. — Девчонок к нам не отпустят, так что твою спину никто не увидит.

Она ответила, не задумавшись ни на мгновение:

— Хочу! Хотя бы пару раз! Если, конечно, вас еще не умотали.

— Не умотали… — усмехнулся я и помог ей забраться на валун…

…Обсыхали и согревались, продолжая веселиться. Причем не только перешучивались, но и посылали к озеру кого-нибудь с пустым мехом из-под взвара, чтобы гонец набрал холодной воды и, вернувшись, остудил наши разгоряченные тела. Я тоже бегал. Чтобы отомстить развлекающимся девицам за холодную струйку на темя, между лопаток или на поясницу. Правда, вместе с несказанным удовольствием от мести рисковал потерять слух от восторженных воплей.

А еще я рассматривал своих спутниц, наслаждался их красотой и раз за разом ловил себя на мысли о том, что выводы мелкой были удивительно точны. То есть, красивыми этих женщин делали не столько фигуры, сколько уверенность в себе, осанка и счастье во взглядах.

Чуть позже, очередной раз возвращаясь от озера с полным мехом и окинув оценивающим взглядом пять привольно разлегшихся красавиц, я неожиданно для себя сравнил их с девочками матушки Оланны. И мысленно усмехнулся: да, лица и фигуры некоторых «прелестниц» выглядели куда интереснее, чем у Тины, Найты или мелкой, но привычка постоянно играть, подстраиваться под тех, кто жаждет их ласк, и четкое понимание своего места в жизни превращала тех девиц в пусть и красивые, но пустышки. Вызывающие намного меньше интереса, чем старшая хейзеррка.

Когда лик Ати сдвинулся к закату, и я перестал бояться, что его лучи обожгут кожу моих спутниц, то разрешил им вернуться в воду. А сам, почувствовав, что слегка застоялся, несколько раз на предельной скорости переплыл озеро туда и обратно.

Пока я разогревал мышцы, дамы, сообразив, что я тренируюсь, занялись тем же. То есть, принялись бултыхаться вдоль берега. Стараясь не только проплывать как можно дальше, но и следить за техникой каждого гребка. Что особенно приятно, на себе не сосредотачивались — постоянно поглядывали по сторонам, а когда замечали какую-нибудь ошибку, укладывали «ученицу» на ладонь и давали возможность их исправить.

Не забывали и про меня, поэтому, увидев, что я плыву на спине, чуть не лопнули от возмущения! Само собой, я был тут же отловлен и расспрошен. А потом на мою правую ладонь водрузили Майру и принялись с интересом наблюдать за ее успехами. Не забывая комментировать чуть ли не каждое покачивание груди, просвечивающей через мокрую ткань.