Синеглазая принцесса - О'Бэньон Констанс - Страница 33

• Предыдущая
• 33/68
• Следующая

– Не могу, дорогая. Вам нужно самой постараться привыкнуть к новой обстановке, она ведь совсем не будет похожа на ту, что окружала вас всю жизнь. Но потом, если я вам понадоблюсь, вы мне дайте знать – и я сразу приеду.

В глазах Аланы сверкнули слезы.

– Франсис, милая, я никогда не забуду вашей доброты!

Мисс Уикерс всхлипнула и отвернулась к окну. Ей было очень страшно за свою спутницу. Неужели Николас Беллинджер и жестокий, бездушный свет растопчут этот нежный цветок?

– Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, вы мне сообщите, и я не заставлю себя ждать, – повторила Франсис.

– Хорошо, – кивнула Алана и тихо сказала, глядя на большие снежинки, облепившие окно: – Пожалуй, мне лучше скрыть, что мы с Николасом поженились. Если он захочет, чтобы об этом узнали, он сам расскажет.

– Но почему?

– Мне кажется, лучше подождать, пока Николас вернется из Вашингтона, – уклончиво ответила девушка, опуская глаза.

У нее язык не повернулся признаться, что Николас женился на ней из жалости. А наутро, судя по всему, раскаялся в содеянном и бежал.

Франсис печально вздохнула и снова принялась за вязание. Какое-то время слышалось только тихое позвякивание спиц, в такт которому раздавался стук конских копыт.

– Что ж, пусть будет, как вы решили, – наконец пробормотала она.

К вечеру они добрались до Арлингтона. С неба по-прежнему сыпались бесчисленные снежинки.

На почтовой станции Франсис бесцеремонно обратилась к служащему:

– Эй, любезный! Тебе не отдавали никаких распоряжений по поводу нашей поездки в усадьбу Кэлдвеллов?

– Сейчас посмотрю. Как вас зовут? – мужчина с любопытством уставился на миловидную девушку.

Алана смутилась и спряталась за спину Франсис.

– Моя спутница – Алана Кэлдвелл. А распорядиться о том, чтобы ее доставили на место назначения, должен был Николас Беллинджер, – заявила мисс Уикерс.

Круглощекий мужчина был ошарашен.

– Капитан Беллинджер?.. Н-нет… от него никаких распоряжений не поступало… А он что, скоро вернется домой? Да? Но… кто эта женщина и какое отношение она имеет к Кэлдвеллам?

Франсис осуждающе хмыкнула.

– Любезный, я торчу здесь на сквозняке не для того, чтобы удовлетворять твое любопытство. Ты уверен, что мистер Беллинджер не отдал никаких распоряжений?

Он покачал головой, стараясь получше разглядеть лицо Аланы.

– Насколько мне известно, нет, мэм.

– В таком случае, – потеряла терпение Франсис, – распорядись сам. Пусть нас отвезут к Кэлдвеллам.

– Слушаюсь, мэм. Сейчас распоряжусь. – Поняв, что дело пахнет скандалом, он засуетился, но все-таки не удержался и спросил еще раз: – А когда капитан Беллинджер вернется домой? Мы уже несколько лет не имеем о нем известий.

Франсис вздернула подбородок.

– Ты лучше занимайся своими делами, любезный, а в чужие соваться нечего. Прикажи поскорее закладывать лошадей.

Алана слушала их и все больше чувствовала себя загнанной в угол. Обстоятельства оказывались сильнее нее, и она не могла влиять на свою судьбу.

Назад пути не было, а вперед… вперед она предпочитала не смотреть – это было слишком страшно.

Страх нарастал с каждой минутой. Алана нервно стискивала руки. Еще немного – и ей придется переступить порог чужого дома. Ах, почему рядом нет Николаса? Почему все самое трудное ей приходится делать одной?

Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, пытаясь вообразить, что ждет ее в конце пути. Скоро ли Николас вернется из Вашингтона? И заберет ли ее к себе?

– Вам доводилось бывать в Беллинджер-Холле, Франсис? – спросила Алана, вдруг поняв, что она с гораздо большим удовольствием поехала бы сейчас к матери Николаса, нежели к своему отцу. – Я почти ничего не знаю об этом месте.

– Но разве мистер Беллинджер не рассказывал вам, как там чудесно?

– Нет.

– По-моему, прекрасней этого поместья нет во всей Виргинии. Во всяком случае, я никогда не видела ничего подобного. Особенно там чудесно весной и летом. Когда-то давно Беллинджеры разрешали прогулки по своим владениям. Целую неделю поместье бывало открыто для посетителей. В детстве я прогуливалась там со своими родителями и на всю жизнь запомнила это великолепие, – Франсис немного помолчала и добавила: – Боже, как давно это было! Задолго до рождения Николаса. А теперь, насколько я понимаю, чужим доступ в Беллинджер-Холл закрыт. И очень жаль, потому что простые люди вроде меня лишились возможности посмотреть, как живут избранные.

– А моего отца вы знаете?

– Только понаслышке. Это очень уважаемый человек. У него тоже красивое поместье, хотя и не такое большое, как у Беллинджеров.

– А мы будем проезжать мимо Беллинджер-Холла? Мне бы хотелось на него посмотреть.

– Да, мы как раз проедем мимо главных ворот. Вы только представьте себе, – воодушевленно воскликнула Франсис, – когда-нибудь вам суждено стать полновластной хозяйкой этого роскошного поместья! Ах, как бы мне хотелось, чтобы вы поехали туда сегодня же!

– Мне тоже, – вздохнула Алана, прижимаясь лбом к замерзшему стеклу.

Примерно через час Франсис подалась вперед и взволнованно указала на дорогу, ведущую к большой реке:

– Вот отсюда начинаются владения вашего супруга.

Пологий склон был покрыт толстым слоем снега.

– А что это за река? – поинтересовалась Алана.

– Потомак. Когда-то здесь к этому берегу причаливало много кораблей.

– А где дом?

– Он отсюда не виден. Зато хорошо виден причал. В свое время здесь бросали якорь суда, прибывшие из самой Англии. Беллинджеры никому не возбраняли пользоваться своим причалом, и на реке всегда царило оживление.

– Так поступают только добрые, великодушные люди.

– Да, Беллинджеры славились широтой своей натуры. И своим богатством. В прошлом на их плантациях трудилось две с лишним сотни рабов. Сейчас, конечно, их освободили, и правильно сделали! В Беллинджер-Холле выращивают табак, рис, хлопок, сахарный тростник, ячмень и кукурузу. А до войны Беллинджеры держали еще и конезавод. Таких чистокровных лошадей, как у них, не было во всей Америке.

Алана встрепенулась. Ах, вот как? Значит, у нее с Николасом есть хоть что-то общее – они обожают лошадей!

Она представила себе, как они с Николасом будут вместе кататься верхом по зеленому лугу, и на сердце у нее немного потеплело.

Франсис смущенно хихикнула.

– Я столько знаю про Беллинджеров, что меня можно принять за члена их семьи. Но что поделать, если я с детства люблю эти места? Если честно, то я и сопровождать вас к отцу согласилась прежде всего потому, что мне хотелось лишний раз полюбоваться по дороге Беллинджер-Холлом.

Густой сосновый бор внезапно поредел, и сквозь полупрозрачную снежную завесу Алана увидела большой особняк, похожий на белую гору. Это зрелище превзошло все ее ожидания. Она даже помыслить не могла, что на свете существует такое великолепие. Перед особняком была просторная заснеженная лужайка.

Насладившись восторгом Аланы, Франсис затараторила, охотно делясь с ней своими знаниями:

– Въезд в усадьбу через эти ворота. Трехэтажный особняк построен из кирпича. В нем два крыла. Колонны из белого мрамора, его привезли из Италии. Тут все белое, даже двери и ставни. Потрясающе, правда?

Алана не усвоила и половины сведений, которые ей сообщила Франсис, но главное ей было совершенно ясно: красивее Беллинджер-Холла нет и быть не может! Это что-то сказочное, такое только во сне бывает. Наверное, она никогда не почувствует себя здесь как дома. После убогой индейской хижины, в которой она выросла, великолепие Беллинджер-Холла будет ее подавлять.

Хотя… о чем она размечталась? Разве ее сюда приглашали? Кто сказал, что Николас не постесняется во всеуслышание признать ее своей женой?

Ворота, ведущие в поместье, остались позади, и Алану охватило отчаяние. Возможность счастья, пусть даже призрачная, терялась безвозвратно!

• Предыдущая
• 33/68
• Следующая