Синеглазая принцесса - О'Бэньон Констанс - Страница 55

• Предыдущая
• 55/68
• Следующая

– Это будет чудесно, Дональд! – обрадовалась Алана.

Они вышли в большой коридор, и неожиданно она обратила внимание на хромого человека в военной форме, который шел им навстречу, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Прежде всего Алане бросились в глаза его высокий рост и гордая осанка. Затем, когда он подошел поближе, она увидела, что его золотистые волосы уже тронуты сединой, а в ярко-голубых глазах горит какой-то странный тоскливый огонь.

– Полковник Сандерсон! – воскликнул Дональд. – Сколько лет, сколько зим! Я слышал, вы снова обосновались в Вашингтоне?

Военный протянул руку Дональду, продолжая, однако, держаться отчужденно:

– Мне здесь нравится, сенатор. Да, кстати, примите мои поздравления. Я не сомневался, что вы одержите победу на выборах в Виргинии.

У Аланы бешено заколотилось сердце. Сандерсон… Уж не родственник ли он капитана Барнарда Сандерсона, в которого была влюблена Лилия? Хотя вряд ли… Скорее всего он не имеет никакого отношения к тому Сандерсону.

– Полковник, позвольте представить вам мою сестру, Алану Беллинджер, – произнес Дональд и перевел взгляд на сестру. – Познакомься, Алана. Это полковник Сандерсон, он недавно вернулся из Калифорнии.

Глаза полковника стали ледяными.

– Простите, сенатор, но мне пора. У меня важная встреча, – выпалил он и, не удостоив Алану даже приветствием, заковылял прочь.

– Дональд! Скажи скорее, этот человек – родственник капитана Барнарда Сандерсона? – прерывающимся от волнения голосом спросила Алана.

Брат молча взял ее за руку, повел к выходу из Капитолия и только там ответил:

– Это сам Барнард Сандерсон, некогда капитан, а ныне полковник.

– Но… как это может быть?

– Мне очень неприятно, что он так грубо обошелся с тобой, но я сам виноват: следовало предвидеть, что он не придет в восторг при упоминании о Беллинджерах. Я полагаю, тебе не нужно объяснять почему.

Алана схватила брата за рукав.

– Погоди… Это что, тот самый человек, которого якобы убил отец Николаса?

– Тот самый. Его долгое время считали мертвым, но потом оказалось, что он жив. Подробности истории мне неизвестны – он не любит об этом распространяться. Сандерсон вообще человек нелюдимый и неразговорчивый. Впрочем, ты и сама сегодня убедилась в его грубости. Говорят, он так обходится со всеми.

– Дональд! Я должна с ним поговорить! – заволновалась Алана. – Отведи меня к нему! Сейчас же!

Брат опешил:

– Но… это невозможно. Полковник пришел в Капитолий по делу.

– Тогда как мне с ним повидаться?

Дональд задумался.

– Когда-то у него был дом в Джорджтауне, – наконец сказал он. – Может, он до сих пор там живет?

– Ты меня туда отвезешь?

– Не могу. Я сегодня уезжаю домой. Но через два дня вернусь и тогда съезжу с тобой. Если это, конечно, важно.

– Два дня… Так долго!

– Ну хорошо… Пусть Дотти пригласит его на завтрашний бал.

Алана просияла:

– Верно! Дотти не откажется мне помочь! Ах, Дональд! Ты даже себе не представляешь, какая это важная встреча. Она может принести счастье одному человеку, который мне очень дорог… Огромное счастье!

– Да что за недомолвки, сестра? Какому человеку? Ты скажи прямо, а то все какие-то намеки…

– Нет-нет, больше я тебе пока ничего не скажу. Но, если мои надежды оправдаются, ты скоро все узнаешь.

Дотти устроила бал, равного которому в Вашингтоне не было со времени инаугурации президента Ратерфорда Хейса. На бал были приглашены сливки столичного общества.

В отличие от безалкогольных балов, которые давала в Белом доме супруга президента, прозванная Лимонадной Люси за то, что она не терпела в своем доме спиртных напитков, вино и шампанское рекой лились в хрустальные бокалы.

По городу уже разнесся слух, что миссис Беллинджер, приехавшая в гости к Дотти, покорила Вашингтон, и все мечтали поскорее с ней познакомиться, ибо твердо знали, что Дотти далеко не всякому станет покровительствовать.

Алана, элегантная и надменная, наблюдала за танцующими дамами в шелковых нарядах. Шелк тихо шуршал, касаясь пола, и казалось, платья перешептывались с блестящим паркетом.

Сама Алана не танцевала, хотя Лилия преподала ей несколько уроков. Однако она не отваживалась закружиться в вальсе. Вот если бы Николас ее пригласил, тогда другое дело, а так… лучше постоять…

Впрочем, скучать ей не приходилось. Вокруг нее постоянно толпились гости, все просили Дотти представить их очаровательной хозяйке Беллинджер-Холла.

– Ну, вот вы и приняты в вашингтонское общество, моя дорогая, – прошептала Дотти на ухо Алане. – Сколько приглашений вы получили за сегодняшний вечер?

– Я уже потеряла им счет, – улыбнулась Алана. – Но… полковника Сандерсона все еще не видно…

– Ах! – всплеснула руками Дотти. – Совсем забыла! Он отказался прийти на бал. В записке он ссылается на нездоровье, но я-то знаю, что это отговорки! Дело в другом. Он хранит в душе какую-то мрачную тайну и никого близко к себе не подпускает. Честно говоря, я и не надеялась на его приезд, но поскольку вы так настаивали, я послала ему приглашение.

– Но мне нужно поговорить с полковником! И как можно скорее! – в отчаянии вскричала Алана. – Дело не терпит отлагательств.

Ее откровенное волнение удивило и даже немного шокировало Дотти.

– Конечно, дорогая, конечно, но давайте сейчас не будем отвлекаться. У нас гости. Попозже, когда мы останемся вдвоем, я надеюсь, вы мне расскажете, почему вам так не терпится повидаться с полковником. Наверное, это связано с вашей свекровью?

Алана кивнула.

Ей было уже ясно, что придется поделиться секретом с Дотти. Впрочем, она ведь не обещала никому не рассказывать про Барнарда! Лилия попросила не рассказывать Николасу, а про всех остальных речи не было. К тому же Дотти должна была проникнуться сознанием того, как важна эта встреча. Иначе она не станет помогать. А без ее помощи ничего не получится.

Так рассуждала Алана, надеясь, что Лилия простит ее, когда узнает, ради чего она нарушила обещание молчать.

Николас провел в пути целый день. Он выехал еще до рассвета и теперь, когда Беллинджер-Холл наконец показался вдали, затрепетал от предвкушения счастья. Воображение уже рисовало ему сладостные картины: Алана будет ждать его на пороге, он возьмет ее на руки и попросит прощения за то, что накануне отъезда затеял глупую ссору.

В дверях Николаса встретил Эскью.

Подавая ему шляпу, Николас отрывисто спросил:

– А где моя жена? В гостиной?

– Нет, сэр, она уехала с братом в Вашингтон, – отводя взгляд, ответил дворецкий.

Николас остолбенел:

– В Вашингтон? Но зачем?

Эскью, никогда в жизни не позволявший себе высказать в разговоре с хозяином собственное мнение, на сей раз нарушил золотое правило.

– Наверное, госпоже было очень одиноко, вот она и решила развеяться. Да вы не беспокойтесь, сэр. Брат о ней позаботится.

Николас закусил губу.

– Значит, ты полагаешь, бедняжка страдала от одиночества?

– Не мое это, конечно, дело, мистер Беллинджер, – насупившись, ответил дворецкий, – однако я скажу. Да! Ей было очень одиноко. Это вся прислуга замечала.

Николас стремглав взбежал по лестнице и, ворвавшись в спальню, пробормотал, задыхаясь:

– Будь ты проклята, Алана! Я тебе это припомню! Как ты посмела куда-то без меня уехать?

Он и не подозревал, что разлука с женой окажется столь мучительной. Не в силах отрешиться от мыслей об Алане, Николас бросил незаконченные дела и вернулся на несколько дней раньше, чем собирался.

Даже встреча с бывшей возлюбленной не принесла ему радости. Мадлен Артур недвусмысленно давала ему понять, что прошлое легко воскресить, однако Николас предпочитал держаться от нее на расстоянии и думал только о жене, которая, как он надеялся, ждет его с нетерпением.

Их размолвка уже казалась ему сущим пустяком, и вдруг… Почему, почему она его бросила?

В спальне было непривычно пусто. Вообще весь дом выглядел осиротевшим.

• Предыдущая
• 55/68
• Следующая