Так близко - Дэй Сильвия - Страница 36

Небольшие окна с закруглениями сверху смотрят на нас сверху вниз, словно глаза любопытного великана. Возникает ощущение, что пляжный дом ждал нашего возвращения.

– Кейн! – выдыхаю я. – Ты все это время продлевал аренду?

– Теперь это наш дом. – Ты паркуешь машину и глушишь двигатель. – Когда твой адвокат сказал, что дом в аренде, я просто не мог в это поверить. И не мог оставить это так. Почти два года убеждал владельцев продать собственность, и в итоге они сдались. – У меня на глазах выступают слезы, и твое лицо расплывается. Отстегивая ремень, ты говоришь: – Здесь мы встретились. И здесь же поженились. Если у нас появятся дети, я хочу, чтобы они каждое лето бывали тут. Я обо всем подумал.

Я не могу сказать ни слова. Снова смотрю на дом, и окна-глазницы гипнотизируют меня, поэтому я нервно вздрагиваю, когда ты открываешь пассажирскую дверь и протягиваешь руку.

Обняв меня за талию, ведешь меня вверх по ступенькам, а затем открываешь входную дверь электронным ключом. Отступаешь назад, будто разрешая мне войти первой, а потом неожиданно подхватываешь меня на руки и заносишь внутрь, как невесту после свадьбы.

Прижимаясь к твоему телу, я отмечаю, насколько оно мускулистое. Его сила успокаивает и позволяет чувствовать себя в безопасности.

Шторы в гостиной полностью раздвинуты, и естественный свет заливает первый этаж. Все поверхности блестят. В воздухе не видно ни одной пылинки, но все равно возникает грустное ощущение заброшенности этого места.

– Когда ты был тут в последний раз?

– Я приехал на следующий день после того, как береговая охрана прекратила дальнейшие поиски. – Твой голос спокоен, но глаза выдают мрачные воспоминания. – И больше не возвращался.

Ты опускаешь меня на диван и обнимаешь. Изнутри стены выкрашены в матовый черный цвет и декорированы глянцевыми настенными панелями. Перед камином стоят зеленые бархатные диванчики и обеденный стол из редкой породы дерева. На диванах красуются декоративные зеленые вязаные подушки и угольно-черные покрывала. Повсюду стоят растения в горшках, а на серых полках и журнальных столиках стоят вазы всех форм и расцветок.

В дальней части расположена открытая веранда, отделенная от основных помещений раздвижной стеклянной дверью. На одной стене висит причудливая гравюра в рамке, словно магический оберег, а прямо напротив – портрет прежней Лили.

Если посмотреть в окно, то можно увидеть золотистую траву, в которой протоптана малозаметная тропинка к местному пляжу.

Переплетая наши пальцы, я прижимаюсь к тебе. Мой взгляд блуждает по предметам интерьера. В отличие от пентхауса тут повсюду расставлены памятные фотографии в рамках. Я замечаю только одно существенное отличие от прежнего декора. Теперь вместо абстрактных картинок на стене висит одно большое полотно, доминирующее во внутренней обстановке.

Картина выполнена карандашом, а потом раскрашена акварелью. На ней изображена сирена, сидящая на скалистом берегу спиной к зрителю. Распущенные черные волосы ниспадают ей на бедра и развеваются на ветру. Ее хвост начинается с бледно-розового в районе талии, затем переходит в глубокий красный, и, наконец, заканчивается черными плавниками. Левой рукой она подзывает трехмачтовую шхуну с черными парусами, а правой вызывает смертоносный шторм.

Необычный сюжет. Мне интересно, почему ты решил повесить именно такую картину, но думаю, она действительно неплохо вписывается в интерьер.

Ты целуешь меня в висок.

– Мне нужно несколько минут, чтобы подготовиться к важному делу. Ты справишься без меня?

– Конечно.

Мне придется заставить себя побыть в одиночестве. А я уж думала, что мы во всем разобрались.

Я собираюсь пройтись по дому, но ты вдруг встаешь передо мной, глядя прямо в глаза. Я встревоженно наблюдаю, чувствуя, что время будто замедляется. Ты закрываешь глаза, наклоняешь темноволосую голову и подаешься вперед. Я обнимаю тебя за талию.

На нас никто не смотрит. Это не представление для чужих.

Этот момент принадлежит только мне. Только нам.

Ты целуешь меня. Легко и нежно. Тихий вздох вырывается из моей груди, а твоя рука судорожно сжимает мое бедро.

Ты языком ласкаешь мои губы, и я открываюсь навстречу ему, цепляясь руками за твою рубашку. Я дрожу от долгого поцелуя с языком.

Удовольствие захлестывает меня обжигающим, сводящим с ума потоком. Моя защита ослабевает, моим телом завладевает сладкая истома.

Ты прижимаешь меня к своему мощному мускулистому телу.

О… на вкус ты как виски с медом. Необыкновенный поцелуй опьяняет меня. Я чувствую зависимость, и мне нужно больше. Мои губы обхватывают твой язык, и я начинаю ласкать его. Твой стон отдается вибрацией в моей груди.

Обхватив одной рукой шею, а другой – макушку, я не позволяю тебе отдалиться, хотя и знаю, что ты не будешь этого делать. Я будто пью тебя, погружая язык все глубже в твой рот. Твои объятия становятся крепче, тело начинает дрожать… а может, дрожу я сама. Тихие стоны вырываются из моего горла, но я настолько голодна, что даже не пытаюсь сдерживаться.

Ты обостряешь мои чувства. Из-за возбуждения твоя кожа стала очень теплой. Я глубоко вдыхаю ее запах и приподнимаюсь на цыпочки, инстинктивно и самозабвенно отвечая на твои молчаливые требования.

Ты скользишь рукой по моему бедру, а затем хватаешь меня за попку и притягиваешь к своему члену. Он твердый и толстый, упирается мне в живот. Мой язык все глубже погружается в твой рот, и я хочу, чтобы ты поскорее оказался во мне. Все явственнее ощущается вкус меда. Ответный поцелуй безумен, твой язык подобен бархатной плетке. Ты ненасытно погружаешься в меня в ответ. Мы трахаем рты друг друга, и наши языки неистово переплетаются.

Ты первым прерываешь наш контакт. Мы тяжело дышим. Прижимаешься ко мне лбом, мои руки все еще держатся за тяжелый шелк твоих волос. Прерывистые вдохи выдают, что ты уже находишься на грани потери контроля.

– Кейн…

– Ты делаешь меня беззащитным, Сетаре. – Слова звучат эротично, с придыханием. – Я буквально опустошен.

Ты кладешь свои руки поверх моих и пытаешься высвободиться, желая отстраниться. Нежно целуешь костяшки моих пальцев, а затем отходишь в сторону.

Я смотрю тебе вслед, идущему по коридору в единственную спальню на первом этаже. Взволнованная, встревоженная, переполненная вибрирующей энергией, я смотрю по сторонам и думаю, что мне делать дальше. Я буквально горю от возбуждения. Мне хочется бегать, танцевать, кричать, кружиться и трахать тебя до тех пор, пока я не упаду без сил.

Сбросив туфли, я развязываю бант на блузке и босиком иду к дверям, ведущим во внутренний дворик. Я раздвигаю их в стороны. Кажется, что дом делает глубокий вдох, наполняя свои легкие соленым бризом, очищаясь от застоявшегося воздуха.

Здесь, в этом домике, мы – настоящая пара. А в пентхаусе есть я… и есть ты.

Я подхожу к книжной полке и начинаю внимательно изучать расставленные фотографии. Беру в руки большую серебряную рамку, в которую вставлены свадебные снимки. Прошлая Лили надела красное круженное платье в пол с бретельками и пышными оборками, с тремя жемчужными пуговицами на спине. Сзади виден глубокий вырез, плавно переходящий в короткий шлейф. Волосы уложены при помощи тоненьких шпилек, спрятанных под черными прядями. В ушах блестят замысловатые жемчужные сережки. В руках букет из черных лилий и красных роз.

И ты, моя любовь. Смокинг сидит идеально. Даже при виде одной только фотографии у меня перехватывает дыхание.

Такой молодой, такой влюбленный. И никаких намеков на секреты.

Я ставлю фотографию на место и двигаюсь дальше, продолжая рассматривать снимки. До меня доносятся отзвуки смеха и обрывки разговоров, чувственные крики и стоны удовольствия. Думаю, именно поэтому ты не стал возвращаться. Ты тоже слышишь призраков прошлого.

Я подхожу к лестнице и начинаю подниматься наверх. Там расположены две комнаты, окна которых и показались мне глазами дома. Хозяйская спальня находится в дальней части дома, оттуда открывается вид на пролив Лонг-Айленд. На кровати все еще лежит разноцветное стеганое одеяло.