Летний сад - Вересов Дмитрий - Страница 38
- Предыдущая
- 38/69
- Следующая
– Не поняла?
– На карту поставлен мой профессионализм. Выступишь достойно – все молчат и радуются твоему успеху, провалишься – я вместе с тобой.
– Но ты же говорил, что твои позиции непотопляемы, что не существует такой силы, которая смогла бы сдвинуть твое кресло?
– Тогда я не ручался за некую гимнастку, что наперекор всеобщему мнению и здравому смыслу решила во что бы то ни стало рожать… Еще вопросы есть?
Внезапно Наталья увидела совсем другого Курбатова, бесконечно далекого от спортивных интриг и ее сексуальных фантазий. Это был простой и открытый мужик, способный верить и доверять, вступать в схватку и биться до конца. В его выцветших, но мудрых и усталых глазах она прочитала некий намек на азартное отношение к жизни, на любовь, способность к рискованным поступкам, великодушию и оправданной жестокости. Оправданной – для достижения цели. В этот момент в ее душе оформилось и прозвучало многое из того, о чем раньше ей приходилось лишь смутно догадываться, и, как только новое знание плавно опустилось на полочку в Натальиной душе, пришло мгновенное озарение: «Мы с ним во многом схожи. Он так же одинок, несмотря на жену, детей, работу и заботы. Наверняка между ним и семьей стоит маленькая и большая ложь и ему так же нужен по-настоящему близкий человек, общение с которым было бы полностью искренним…»
Внезапная нежность и жалость к нему переполнили смятенную душу Наташи: «Бедный, милый, уставший…». Она медленно прильнула к мужчине, словно желая впитаться в него. Медленно, без малейшего остатка, как вода впитывается в губку. До полного головокружения вбирая терпкие запахи его тела, прикрыв в блаженстве глаза, Наталья сбившимся от волнения голосом прошептала:
– Дождись меня… Обязательно дождись…
Поцелуй Курбатова в приоткрытые жаркие губы был крепок и утвердителен.
– Это твой катер?
– Нет, государственный, – Курбатов ловко наполнил бокалы золотистым «Котнари». Бутылку с диковинно высоким и узким горлом виртуозным жестом левой руки вставил в круглое гнездо каютного бара. – За нас!
– Вкуснятина! – Наташа мелкими глотками отпивала вино. – А этот бар, он что, тоже государственный?
– И бар, и вино, только вот этот шашлык из форели мой.
– Красиво! – Наталья взялась за метровый шампур с огромными кусками золотистой рыбы. – Божественно! Ты никогда не говорил, что любишь отдых на природе. Кстати, как называется этот остров?
Курбатов усмехнулся:
– Это не остров – форт. Форт Тотлебен, был такой царский генерал инженерной службы. Хотя, по сути, ты права – это рукотворный остров.
– Слушай, а почему мы сидим здесь, в каюте? Давай сделаем, как в настоящем кино: столик на палубе, шезлонги расставим…
– Ого! Ты думаешь, здесь есть шезлонги?
– Есть, я видела.
– Ваша наблюдательность делает вам честь, но ветер слишком свеж и крепок. Боюсь, что на палубе ощущение комфорта пропадет, и все впечатления вечера пойдут насмарку.
– Не пойдут, обещаю!
– Погоди, у команды должно найтись что-нибудь теплое на экстренный случай. Где-то тут должен быть рундук с барахлишком…
В поисках Наталья принимала самое активное участие. Она первой обнаружила искомое – огромный ларь, намертво закрепленный на переборке и наполненный стопками аккуратно сложенных отглаженных тельняшек. Там же девушка обнаружила и свитер толстой вязки – колючий на ощупь и удивительно теплый.
– Это из собачьей шерсти, я знаю. – В каюте перед зеркалом Наташа быстро скинула трикотажную блузку и, любуясь своим ладным телом, стала натягивать огромный флотский свитерище.
– Ты что делаешь! – Курбатов остановил ее, подняв колючий подол и принуждая девушку снять обновку. – Ты же вся исколешься и грудь до крови сотрешь, сумасшедшая. Нельзя на голое тело такие вещи надевать!
Наталья ящеркой выскользнула из свитера и прижалась к нему упругой грудью:
– Будьте добры, товарищ, повторите, пожалуйста, про тело… – она жарко дышала, изображая призывную страстность.
– Какое те… А… Голое, обнаженное, прекрасное… – сухие курбатовские руки осторожно поглаживали ее обнаженную спину.
– Самое-самое?
– Самое, самое и самое распрекрасное тело…
– Знаешь, Егор, как жалко, что нельзя вот так всю жизнь сидеть на борту собственной яхты и просто смотреть на закат.
– Почему нельзя? – Курбатов глубоко затянулся сигаретой. Вид у него был благостный и умиротворенный.
– Потому что вам, Егор Афанасьевич, нужно ходить на работу, мне – на тренировки. И даже при этом условии трудно поверить, что когда-нибудь удастся заработать достаточное количество денег для покупки яхты…
– Интересные рассуждения.
– Какие есть.
– А как же любимый муж и долгожданное дитя?
Наталья изменилась в лице:
– Обязательно надо все испортить? Я сама прекрасно знаю, что и как в моей жизни! Тебе совсем не обязательно постоянно напоминать мне про мою никчемность как спортсменки и любовницы. Не нравится – заведи другую!
– Заводят собак, – меланхолично заметил мужчина.
Наташа деланно и громко рассмеялась:
– Вот и заведи себе собаку, она всякую дрянь, сказанную тобой, будет выслушивать безответно!
Резко поднявшись с шезлонга, девушка исчезла в каюте.
Курбатов докурил сигарету, старательно затушил ее в пепельнице.
– Отвези меня домой! – гневная Наталья, сменившая свитер на блузку, с приведенным в порядок лицом – ни малейших следов их бурной близости, ни малейших следов недавней мечтательности, стояла перед ним на палубе с сумочкой на плече. Якобы спокойная и притворно равнодушная.
– Никуда я тебя не повезу…
– Нет повезешь! Меня ждут муж и ребенок, что я им скажу?
– Что хочешь… В конце концов, соврешь чего-нибудь про экстренные сборы в связи с поездкой в Англию…
– С какой это стати? И почему ты за меня решаешь?
– Потому что! А сейчас садись и слушай!
Этот властный голос Наталья слышала не впервые, но сейчас было в нем что-то необычное, интригующее. Она обостренным от недавнего возбуждения женским чутьем поняла – Егор хочет серьезно поговорить с ней. Настал момент, которого еще ни разу за все время их связи она не знала – партнер готов открыть ей свои сокровенные мысли. Извечное женское любопытство вступило в минутный конфликт с благоразумием и победило. Девушка покорно присела к столу.
– Послушай меня внимательно: в этой жизни возможно все, не только яхты. Если действовать решительно и правильно, будут и «Роллс-Ройсы», и слуги в ливреях, и кругосветные круизы, и прочая буржуйская мутотень. Только действовать нужно наверняка – в нужное время и в нужном месте.
– Я не совсем тебя понимаю…
– Все просто. Ты готова остаться на Западе?
– Как… Как это – остаться?
– Просто. Во время чемпионата попросить политического убежища, например?
– Ты смеешься?
– Я абсолютно серьезен.
– И что я там буду делать, кому я там нужна?
– Мне.
– Тебе? Это об этом ты собирался говорить со мной еще в прошлом году?
– Какая разница? Нужно решить – действуем мы вместе или нет. – Он пристально посмотрел ей в глаза и отчужденно добавил: – И действуем ли вообще…
– То есть, – Наталье внезапно открылась вся логическая цепочка, состоявшая из событий ее ленинградской жизни и слов Егора, – если я правильно понимаю, мое согласие стать невозвращенкой является истинной причиной моего включения в состав сборной?
– Грубо, примитивно, но по сути верно.
Наташа задумалась. Решительно выплеснула в свой бокал остатки вина и выпила его одним глотком. «Значит, он все решил еще тогда, в прошлом году… А я… Неужели все было зря – Вадим, Верка, роды…» Слезы появились в ее темных, как спелые вишни, глазах.
– И что мы там будем делать?
– Жить. Просто жить и наслаждаться…
Внезапный хмель и дурашливость ударили Наталье в голову:
– И на какие же шиши мы будем наслаждаться жизнью? Работу чиновника и государственный катер там тебе никто не даст.
- Предыдущая
- 38/69
- Следующая
