Как приручить дракона 2 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 15

— Дают, как не давать? Как у вас — «АТУшки», автоматы Татаринова укороченные. Одолжишь пару? — усмехнулся я. — Вот с «атушкой» я бы точно справился!

— Отцепись, нечистая сила! — Криштопов сдался. — Можешь считать, что этого разговора не было. И про Васю Баратова, который на переулке Чугунном, дом шесть, живёт и каждый вечер в сквере имени Эльфийских добровольцев трётся — тоже я тебе ничего не говорил. Если будут над твоей головой сгущаться тучи по нашей линии — маякну через Рыбака. А что касается не по нашей линии — тут уж смотри… Подставишь детей под удар — сам ведь себе не простишь, да?

— Да, — я кивнул.

Это было единственное, чего мне стоило бояться по-настоящему: если неизвестные дельцы -полные отморозки и приедут под школу решетить меня из автоматов или взрывать «Урсу». Но вероятность такого расклада была крайне мала: им точно захочется меня унизить, смешать с дерьмом, может быть — сделать моё наказание демонстративным. Они точно выйдут на меня лично.

— Черт… — милиционер взял с буфета пустую кружку, налил из-под крана воды, залпом выпил и сказал: — Не знаю, что ты собираешься делать. Но искренне надеюсь, что у тебя получится.

И быстрыми шагами, хлопнув дверью, вышел прочь из квартиры. Однако, судя по всему, местный Бэтмен получил своего комиссара Гордона.

Улица Чугунная располагалась на самой окраине Зверинца. Переулок Чугунный, соответственно, там же. А в Зверинце у меня имелись глаза и уши, так что, не откладывая дело в долгий ящик, я купил на рыночке белокочанной капусты, в ларьке с мелочевкой — лампочки и изоленту, в магазине — почему-то дефицитного тут риса (он продавался в пакетиках по триста грамм, как у нас — чиа или льняное семя), а ещё — говяжье-свиного фарша и банку сметаны, и пешком пошел в сторону бараков по улице Бакланова.

Дурак я, что ли — на «Урсе» в Зверинец ехать и там ее оставлять?

Несмотря на вечернее время, в душе моей царила уверенность — баба Тома, она же Тамара Павловна Пырх, встретит меня вполне позитивно: я давно обещал зайти и починить у нее люстру, но все никак руки не доходили. То одно, то другое…

— Я зауседы тута, куды мне хадзиць? — говорила она. — Да магазина, тольки… Прыходзь, не тушуйся.

Телефона у нее не было, с детьми и внуками бабуля переписывалась по старинке, почтой. Все новости узнавала или из газет, или во дворе, пока ухаживала за цветами в палисаднике и небольшими грядками, и кормила своих трех кур, которых держала тут же, в сарайчике.

Здесь я ее и застал: баба Тома сыпала птицам зерно.

— Цып-цып, холера! Цып-цып-цып!

Куры клевали пшеницу, бабуля улыбалась, глядя на их активность. А потом увидела меня и всплеснула руками:

— О, прыйшоу!

— Здрасьте, баба Тома, я тут вот шел мимо, вспомнил, что люстру вам обещал починить, дай, думаю, зайду…

— Ага, ага… Люстру! А у сумке у цябе што?

— Ну, фарш там, рис, капуста…

— Галубцы! — хитро прищурилась она. — Не, ну а што? Зраблю!.. А ты дроу наруби пакуль…

«Наруби дроу»… Темные эльфы бы не одобрили, точно. Но вообще — дрова колоть я даже любил, если честно, так что согласился моментально. Почему бы и нет? Березовые полешки раскалываются довольно легко, колун у Павловны — умеренной тяжести, на удобной длинной рукояти… Да и сколько там тех дров нужно? Она дольше будет капусту готовить, чем я — дрова рубить…

— МАЕШЬСЯ ДУРЬЮ, — рыкнул под руку дракон. — МЫ НАЙДЕМ ЕГО ПО ЗАПАХУ, В ДВА СЧЕТА. А ЕСЛИ ПОКАЖЕМ СВОЙ ИСТИННЫЙ ОБЛИК — ТО ЖАЛКИЙ СКОТ МИГОМ СДАСТ ПОСТАВЩИКОВ И ВСЮ СЕТКУ ДИЛЕРОВ. ТЫ ВЕДЬ ЗНАЕШЬ ЭТО, А?

— Мой истинный облик — вот он, — злобно сплюнул под ноги я и врубился колуном в очередное поленце. — Я — Георгий Пепеляев, человек. Я справлюсь сам!

— А-А-А! ЗАГОВОРИЛ, ЗАГОВОРИЛ СО МНОЙ! УА-ХА-ХА!!! — обрадовался дракон. — ЗАГОВОРИЛ, ЗАГОВОРИЛ! ЛЕД ТРОНУЛСЯ, ГОСПОДА ПРИСЯЖНЫЕ ЗАСЕДАТЕЛИ!

— А ну-ка, перестань воровать мои фразы! — возмутился я. — Ты не читал Ильфа и Петрова и ничего не знаешь про Остапа Бендера! Тут не было советской власти и НЭПа, а значит — не было и Бендера!

— ДА БРОСЬ ТЫ, ГОША. НЕУЖЕЛИ ЕЩЕ НЕ ПОНЯЛ? ВСЕ, ЧТО ЗНАЕШЬ ТЫ — ЗНАЮ Я. ВСЕ, ЧТО МОГУ Я — МОЖЕШЬ ТЫ! МЫ — ОДНО ЦЕЛОЕ, ОТНЫНЕ И ДО ТЕХ ПОР, ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС!

— Однако, мне до звезды, — очень неинтеллигентно заявил я и с хрустом вогнал колун в бревно. — Разберусь сам, понял? Не сметь никого палить и жрать, ясно?

— ПРИДЕТ ВОЙНА — ПОПРОСИШЬ ХЛЕБА! — буркнул дракон. — НО Я НЕ ЗЛОПАМЯТНЫЙ. Я ПРОСТО ЗЛОЙ, И ПАМЯТЬ У МЕНЯ ХОРОШАЯ. ТЫ ОБРАЩАЙСЯ, ЕСЛИ ЧЕ, Я ТУТ, НЕПОДАЛЕКУ, ТОЛЬКО ПОПРОСИ ВЕЖЛИВО.

— Не дождетесь!

— НУ-НУ! — в этом его нуканье было столько иронии, что мне стало аж противно.

Ну да, имея такую мощь в распоряжении, казалось логичным использовать ее во благо…

«Если наделить меня такой властью — в моих руках она сделается стократ могущественнее и страшнее! Но власть Кольца надо мною будет еще более крепкой. Более гибельной! Кольцо знает путь к моему сердцу: оно будет действовать через жалость, жалость к слабым и желание обрести силу для благих дел.» — всплыло в моей голове.

— ГЭНДАЛЬФ? ТЫ ЦИТИРУЕШЬ ЭТОГО СТАРОГО ЗАСРАНЦА, СЕРЬЕЗНО? — возмутился дракон. — ДАЖЕ В ЭТОЙ БАЙКЕ ИМЕЮТСЯ ПЕРСОНАЖИ ГОРАЗДО БОЛЕЕ СИМПАТИЧНЫЕ И ПОДХОДЯЩИЕ. И ВООБЩЕ — У НАС СЕЙЧАС ЕСТЬ ДЕЛА ПОВАЖНЕЕ…

— Возмездие, — мрачно кивнул я.

— МЕСТЬ? МЕСТЬ? Я ПОКАЖУ ВАМ МЕСТЬ! Я ЕСТЬ ОГОНЬ! Я ЕСТЬ… СМЕРТЬ! — торжествующе взревел мой воображаемый друг.

— Ну-ну, — откликнулся я. — Теперь ты цитируешь Смауга. Тоже — так себе типус. Опять воруешь у меня из башки, да?

— Я ЗНАЮ ВСЕ, ЧТО ЗНАЕШЬ ТЫ!…

— … а я могу все, что можешь ты, — продолжил его мысль я. — Но это ровным счетом ничего не значит. Я могу подниматься на свой этаж по лестнице, а могу — по водосточной трубе и по чужим балконам. Но не делаю этого, потому что я — человек, а не обезьяна. Я иду по лестнице.

— ТЫ НЕ ЧЕЛОВЕК, ТЫ — ИДИОТ! — буркнул дракон и замолчал.

А я потащил дрова наверх, к бабе Томе. Из ее окон уже пахло вареной капустой, и я должен был успеть поменять лампочки на люстре в большой комнате и по-человечески повесить ее, и заизолировать провода, пока голубцы не приготовились.

Все-таки Тамара Павловна была одним из самых ценных моих знакомств. Васеньку она знала хорошо, и сразу мне сказала, что он мерзавец. То есть она назвала его двумя ласковым белорусскими словами «латруга» и «туебень», но суть от этого не менялась.

По её информации, он сильно разбогател за последние два месяца, ровно с тех пор, как стал знаться с какими-то заезжими «рэмнями», вроде как — из Гомеля. Как это стало понятно? Ну, так музыка из его окон начала долбать в три раза громче и допекла всех окрестных бабок, а они уже разнесли эту весть по округе. У него новая аудиосистема появилась. А ещё Васенька стал ездить на скутере и возить девок. Девки были явно самого что ни на есть проституцкого статуса, поскольку ни одна нормальная и уважающая себя вышемирская мадемуазель с таким «ёлупнем» связываться не будет. То есть, деньги у него действительно водились — аудиосистема, скутер и траты на подружек разночтений не предполагали.

А гомельские, или какие они там «рэмни» по словам бабы Томы, были настоящими «пачварами» — то есть тварями или чудовищами. Странно себя вели, цеплялись к местным, сорили деньгами, испражнялись под заборами и вообще — вели себя так, будто они тут хозяева жизни. И выглядели как настоящие придурки. Хлопцы со Зверинца пытались наехать на приезжих, но в карманах у придурков имелись серьёзные аргументы, а на телефонах — контакты каких-то дюже важных вышемирских людей.

— Увечары я их бачыла. Ехали на сваим тарантасе и слухали сатанинскую музыку! Будуць у Васьки да ночы гуляць… Яго нехта пабиу сёння раницай, — бабуля выложила в глиняную миску штук семь голубцов, полила сметанкой, присовокупила ломоть черного хлеба и подвинула ко мне. — Вось яны и прыехали, яму на дапамогу! Ешь давай, чаго ты? Худы, як шкилет!