Зачарованное озеро (СИ) - Бушков Александр Александрович - Страница 10

До книжной лавки дядюшки Лакона оказалось лишь несколько минут неспешной ходьбы. Называлась она, как и говорил Чампи,

«Чтение поучительное и назидательное». Тарик здесь никогда раньше не бывал и с порога отметил отличие от тех двух лавок, куда он постоянно заходил за голыми книжками, именовавшихся гораздо завлекательнее: «Пещера приключений» и «Море страстей».

Дело отнюдь не в отличии названий — в облике лавки. В тех двух во всю ширину лавок стояли высокие наклонные щиты под потолок, и на них располагались лицом к читателю разнообразные голые книжки — чтобы всякий, кто зайдет, мог сразу высмотреть то, что ему по нраву, или сразу узнать новинку. А у стены тянулись полки, откуда приказчики проворно доставали выбранное или спрошенное.

Здесь оказалось все иначе: никакого товара лицом, никаких щитов с поперечными планочками и пестроты обложек. Все книги, в солидных кожаных и матерчатых переплетах, стояли на полках из темного дерева. На каждом корешке имелось название и очень часто — имя сочинителя, тисненные золотом. Сразу ощущалась обитель книжной премудрости, голые книжки выглядели бы здесь чем-то совершенно чужеродным, как веселая девка в тарлатановом платьице посреди собрания Титоров в мантиях.

Поначалу Тарик самую чуточку оробел от непривычной, знаменовавшей ученую премудрость обстановки, но тут же овладел собой — в конце концов, это торговое заведение, а он полноправный покупатель, и в кармане у него не фаолятские пуговицы⁸, а полновесное серебро чеканки королевского казначейства. Ежели подумать, нет особой разницы в торговле морквой и ученой премудростью, так чего же тут робеть?

Так что вошел уверенно. Чампи не повернулся на бряканье дверного колокольчика — он что-то рассказывал степенному старику в короткой профессорской епанче и большом берете, обшитом золотым кружевом (Тарик знал, что именно так и выглядят

профессора, — истины ради, не из жизни, а по мастерским карикатурам худога Гаспера, где профессора именно так одеты). Насколько разобрал Тарик, речь Чампи была пересыпана незнакомыми и заковыристыми учеными словечками, Стекляшка держался совершенно на равных с профессором, отвечавшим на той же ученой тарабарщине, — и невольно вызывал уважение.

Тарик подошел к конторке, за которой помещался сам дядюшка Аакон, знакомый по описаниям Чампи: пожилой человек с седой шевелюрой, в глазинетовом кафтане и стекляшках в массивной оправе (у Тарика вновь сработал опыт сына лавочника, и он отметил: похоже, владелец не бедствует и такие книги приносят неплохой доход). Не моргнув глазом, владелец спросил:

— Что привело сюда молодого человека?

Тарик немедля ответил:

— Мне нужен «Трактат о нечистой силе», полное издание (Чампи наставлял, что именно это надо добавить).

Вспомнив нагломордого приказчика в той лавке, где покупал вирши, он не удивился бы, ухмыльнись владелец саркастически и брось что-нибудь вроде: «Ошибся лавкой, молодой человек, ступай туда, где голыми книжонками торгуют!»

Ничего подобного — владелец сказал:

— Есть и такая, последнее полное издание прошлого года. Желаете приобрести?

— Да, — сказал Тарик.

— Осмелюсь заметить, это дорогая книга. Двенадцать серебряных далеров.

— При мне такие деньги, — сказал Тарик. — Прикажете показать?

— О, что вы! Трактат, трактат... — Владелец присмотрелся к книжным полкам, уверенно извлек книгу и положил перед Тариком на конторку.

Тарик с уважением подумал: неужели он наизусть помнит, где какая книга стоит? Что ж, знает свое ремесло...

Книга в черном кожаном переплете с бронзовыми фигурными уголками внушала даже не уважение, а почтение: высотой чуть ли

нс в полтора локтя, шириной почти в локоть, толщиной с широкую мужскую ладонь. Такие книжищи, он помнил, именуются ученым словом «фолиант».

— Вот, извольте! — Владелец привычно раскрыл книгу.

Слева всю страницу занимал портрет. Справа имя автора и название — и вот их-то Тарик не мог прочитать, они были напечатаны красивым и замысловатым букворядом «Барендаль»: старинными буквицами, употреблявшимися сейчас только в ученых книгах, порой целиком на нем напечатанных. Ему учили только студиозусов, но не Школяров, так что для Тарика это выглядело сущей иноземной грамотой. А ведь Чампи эту премудрость самостоятельно одолел за год — силен Стекляшка, надо признать!

По-настоящему растерявшись, Тарик сбивчиво сказал:

— И что же, вся книга... на «Барендале» ?

Владелец понял его моментально:

— О, что вы! Уже очень давно ученые книги перестали печатать исключительно на «Барендале» — чтобы ученая премудрость стала гораздо доступнее для всех, кто владеет грамотой, а не только для узкого кружка. Вот, извольте убедиться.

Он наугад раскрыл книгу примерно на середине, и Тарик с превеликим облегчением увидел прекрасно знакомые буквицы: «Касательно мерзопакостных существ, именуемых болотными упырями, а попросту "болотниками", следует сказать, что...» Дальше он не стал и читать, убедившись, что заполучил искомое. Дядюшка Лакон продолжал:

— Как видите, на следующей странице напечатано нынешним общедоступным букворядом: Огге Галадар, «Трактат о нечистой силе»... Осмелюсь спросить: вы выполняете чье-то поручение — или...

— Нет, мне самому понадобилась эта книга, — сказал Тарик. (А вдруг и насчет книг есть какие-то ограничения по годочкам? Тогда придется поискать обходной путь...)

Нет, не похоже. Дядюшка Лакон смотрел скорее одобрительно:

— Отрадно видеть, что молодые люди интересуются серьезной литературой вопреки распространенному убеждению, будто их привлекают исключительно низкопробные книжонки...

Ясно было, что дело сладилось. Вскоре Тарик вышел из лавки. Он стал беднее на двенадцать серебряных, но нисколечко об этом не жалел.

Повесил на плечо сумку, отяжелевшую так, словно там лежали кирпичи, и зашагал к родной улице, снедаемый нешуточным нетерпением: уж коли Чампи заверил, что это то что нужно, — значит, так оно и есть...

Глава 3

НОВОСТИ РАДОСТНЫЕ, ГРУСТНЫЕ И ЗАСТАВЛЯЮЩИЕ ЗАДУМАТЬСЯ

На Аксамитной его обогнали три большие габары, запряженные парой внушительных битюгов каждая. Передняя везла кучу аккуратно уложенной черепицы цвета церковной, вторая — большие раскладные лестницы и какие-то брусья, на третьей на деревянных скамейках сидели дюжины две Мастеров и Подмастерьев (блях со спины не видно, но это, конечно же, Кровельщики). Небольшой обоз свернул на улицу Серебряного Волка — по всему видно, канцелярия бискупа не теряла времени даром.

Когда он вошел на родную улицу, со скамейки обрадованно вскочил Дальперик, добросовестно несший с утра порученную Тариком стражу, с тоской покосился на дружков, с воплями носившихся поблизости на палках с конскими головами. И прилежно доложил:

— Они только что вернулись, Тарик. Шли рядом, но за ручки не держались. Байли, мне показалось, хмурый был, а эта гаральян-ка — вроде веселая, болтала что-то. Сразу распрощались, у забора не стояли. А зачем понадобилось караулить, Тарик? Ну, ходили себе... Не пойму никак, зачем вы столько времени на девчонок тратите, ходите с ними, ходите, обжимаетесь зачем-то... Ну какая

такая радость с девчонкой обжиматься, когда можно купаться пойти или куда еще?

— Подрастешь — поймешь, — сказал Тарик значительно, отвесив новому Приписному легонький, чисто символический щелбан. — Благодарю за службу, свободен от караула, беги к своим всадникам...

Испустив пронзительный вопль, словно настоящий всадник, погоняющий скакуна, Недоросль подхватил свою прислоненную к забору палку с конской головой и, лихо ее оседлав, помчался вприпрыжку к приятелям. Тарик пошел дальше, приободрившись после известия о хмурости Байли. Впрочем, не стоит спешить — на мальца в таких делах полагаться нельзя: тот пока уверен, что девчонки созданы для того, чтобы за косички их дергать и лягух за шиворот бросать...