Старость не радость, или замуж не напасть (СИ) - Шталь Александра - Страница 19

Кот на «питомца» обиделся и всадил когти в мою спину. Ну, ничего. Как домой вернемся, я тебя лаптем по пушистой заднице отхожу.

Тут заиграли фанфары, пушки запалили. Как раз вовремя я закончила свое продвижение в первый ряд.

На помосте стоял мужчина в ярко-красном кафтане. В руках он держал длинный свиток.

— Отважной дружиной царя Берендея был пойман самый опасный лиходей, — над площадью разлился его зычный голос. Вот это у него глотка. Лужена. Не иначе. — Многие лета наводил он ужас на жителей Берендеева царства, морил скот, брал в полон людей, особливо молодых девиц. Убивал богатырей.

— Негодяй, — подумала я.

— Сжигал города и посевы при пособничестве огнедышащего змея, — продолжал зачитывать текст глашатай. — И сегодня он предстанет при всем честном народе.

Толпа радостно загудела.

В отдалении я заметила какое-то движение и уставилась туда. Это был отряд из нескольких богатырей. Их латы сверкали на солнце. Аж глазам смотреть больно было. В руках они держали пики. Когда они чуть приблизились, мой взгляд различил впереди них фигуру без лат. И даже без рубахи. Обнаженный мощный торс сковывали стальные цепи.

Вокруг послышались воодушевленные шепотки.

— Ведут! Ведут!

Я протерла глаза и прищурилась.

Длинные белоснежные волосы пленного развевались на ветру. Интересно, какой он на лицо. Фигура-то у лиходея что надо. Я б к такому сама в полон пошла.

Люди почему-то его внешний вид не оценили. Стали закидывать его яйцами и гнилыми овощами. Справедливости ради, меткостью народ не отличался и от народного гнева больше доставалось богатырям, чем самому лиходею.

Когда опасный преступник оказался в зоне бабкиной видимости, я судорожно вздохнула:

— Кощей?

Он смотрел на людей как на пустое место, его лицо выражало абсолютное безразличие. Шел он горделиво, будто не его сейчас показывали как невиданную зверушку.

— Эх, то ли поддаться стадному чувству и запустить в него редькой, то ли прислушаться к бабочкам в животе, — зачарованно прошептала я. Внутри и правда будто порхали бабочки, я чувствовала трепет их легких крылышек.

— Бабочкам? — мяукнул кот. — Да то у тебя кишки бурчат от голода. Я даже отсюда слышу.

Я потянулась рукой за спину, чтоб дернуть кота за ухо, но тут глашатай решил, что пора продолжить чтение бумажки.

— Завтра опасный лиходей и душегуб будет прилюдно казнен на площади.

Моя рука безвольно упала вдоль туловища.

— Как казнен? — пробормотала я.

Ни один мускул не дрогнул на красивом, будто высеченном из камня лице моего недавнего знакомца. Будто говорили не о нем.

Поравнявшись со мной, Кощей повернул голову в мою сторону и посмотрел прямо на меня. Уголок его губ изогнулся в горькой усмешке. От этого мне стало как-то не по себе. Словно я виновата в том, что его поймали.

— Радуйся, Яга, одним конкурентом меньше, — промурлыкал кот.

А мне хотелось выскочить из толпы и крикнуть, что нельзя его казнить, пусть в подвале посидит, но только не убивайте его. И только маленькая ладошка царевны в моей руке удерживала меня от необдуманного поступка.

На радость толпы, дружина прошла с Кощеем несколько кругов позора, а потом мужик в красном объявил, что всё — на сегодня шоу закончилось. А завтра звезда дает свой последний концерт, спешите, не пропустите, такого вы больше не увидите. Не так он, конечно, говорил, а более витиевато и пафосно, но суть такая.

После этого зрители начали расходиться, увлеченно обсуждая, как именно завтра Кощея казнят. Я прижала Софочку к себе, чтоб ее случайно не задавили, и мы стали медленно выбираться из человеческого моря.

Новость о казни Кощея ошарашила меня. Я чувствовала себя так, будто меня огрели по голове мешком.

Дыхание участилось, в груди закололо.

— Ох, сердце мое болит, — пожаловалась я.

— Ой, не ври, — напомнил о своем существовании кот. — Нет у тебя сердца!

— Не хочу, чтобы Кощея казнили, — захныкала я.

— Ты что ослепла совсем. Народ ликует. Кощей деревни жег, девиц в полон брал!

— Он краси-и-и-вый! — продолжала поскуливать я. — Может, то всё оговоры. Что-то доказательств его вины предъявлено не было. А девки, наверное, сами за ним бегали, юбки задрав! И вообще, я планировала его очаровывать! И что теперь? Не вовремя его пойма-а-а-ли!

— Соберись! Возьми себя в руки! Он враг твой. Ты плясать от счастья должна, а не белугой реветь!

— Не пляшется, — я громко сморкнулась.

— Яга, ты ж умная женщина. Как говорят? Закрываются одни двери, значит, откроются другие.

— Точно! — я утерла глаза рукавом. — Пойду очаровывать... — и тут же замолкла, вспомнив, кого держу за руку. Софка уж точно не оценит мои планы по охмурению ее отца.

— Не расстраивайся, бабуся. Все у тебя получится, — поддержала меня царевна.

До Берендеева дворца Софка довела меня быстро. Где-то я читала следующее: чтобы получить желаемое, нужно представить, что ты этим уже владеешь. Тогда судьба тебе желаемое даст на блюдечке с голубой каемочкой.

Мой будущий дом мне понравился хотя бы тем, что он был белокаменным. При пожаре дотла не выгорит. Большой плюс, между прочим. Вдобавок дворец красивый — огромный с позолотой на кровле, с искусной резьбой. Будем честны — это и все, что мне пока удалось увидеть. От жилища моей мечты нас отделяла высокая каменная стена с огромными кованными воротами и двумя стражниками перед ними.

Стоило нам приблизиться к воротам, как стражники скрестили алебарды.

— Милочки мои, мне к царю-батюшке надобно, — заискивающе проворковала я.

— К нему всем надобно. Не положено, — рявкнули они почти в один голос.

— Ну, так не все ж пропавшую царевну возвращают, — я подтолкнула Софку вперед.

— Царевну пустим, а ты иди, бабуля, куда шла, — почесав бороду, сказал один из детин.

— Э-э-э, нет, милок, — я погрозила ему пальцем и спрятала Софку за спину. — Бабушка знает, что тому, кто царевну отыщет, награда положена.

— Вынесу я тебе твою награду, — пошел он на уступки.

— Ага, и переполовинишь, небось, по пути, — усмехнулась я. — Отдам царевну только ее батюшке.

Стражник, видя, что надуть меня не получилось, ушел докладывать о моем визите.

Минут через десять ворота распахнулись передо мной, и я медленно и с достоинством прошла на царский двор. Все было ухожено, чисто, опрятно, но на садовые деревья, росшие по обе стороны мощеной камнем дорожки, было больно смотреть. Листья их пожухли и скрутились в трубочки. Если б я хорошо училась в институте, я бы, наверное, смогла определить, что с ними. Но в вузе я зазря просиживала штаны, а потому могла только злиться, что за моим будущим имуществом ухаживают плохо. Надо будет разжаловать садовника.

Долго негодовать не получилось. С узорного крыльца спускалась ко мне молодая женщина в парчовом сарафане и жемчужном венце на голове.

Посмотрела она на меня так пристально, что мне сразу нехорошо сделалось, неспокойно. Подойдя ближе, махнула передо мною рукой. В сказках обычно поклоны били, а не пытались повторить эффектные пассы шарлатанов из «Битвы экстрасенсов». Может, в Берендеевом царстве так принято здороваться? Ну, я тоже на всякий случай перед ее лицом ладонью помахала, чуть когтем в глаз не попала. Она аж отпрянула от неожиданности, отступила на шаг.

— Я Мирослава, жена царя Берендея, — представилась она.

Я придирчиво осмотрела соперницу. Хороша, зараза. Фигурка статная, точеная. Волосы густые в косу заплетены. Косища на груди покоится, чуть ли не до земли спускается. Кожа свежая, изнутри светится. Глаза ясные, пышными ресницами очерчены. Брови соболиные, словно лук изогнуты. Хоть это и неприятно, но надо признать, что выглядит она получше, чем я. Трудно будет мне с ней тягаться. У нее красота. Зато у меня богатый опыт отношений с мужчинами. Если меня в шелка да золото обрядить, я тоже еще довольно ничего. На лицо мое только смотреть не надо. И к голосу грубоватому привыкнуть нужно. Ничего, Мирослава, спрошу я с тебя еще за то, что мой дворец запустила.