По дороге к высокой башне. Часть третья (СИ) - Будилов Олег - Страница 6

— Я священник, — ответил я и показал рукой на храм, — сам знаешь, что все свободное время я провожу здесь. Если не веришь, у людей спроси. Нам с тобой делить нечего.

— Пусть так, — Колун кивнул, — пусть сейчас все так, как ты говоришь, но времена меняются.

— И что ты хочешь, — удивился я, — чтобы я кровью расписался?

Колун ухмыльнулся.

— Кровью не надо. Если ты и, правда, священник поклянись богами.

— Клянусь.

Я не собирался спорить с главарем разбойников. Благодаря тому, что Холин выступил в мою защиту и расписал меня, как ужасного кровожадного убийцу бандиты решили оставить меня в покое. Ради мира с ними я готов был поклясться на чем угодно. К тому же я никогда не планировал «наложить лапу» на воровское дело Колуна. Сейчас меня больше всего радовало то, что, опознав меня, они не обратили внимания на принца. Кто знает, как поступит Колун, если узнает, что за мальчишка прячется вместе со мной в старом храме?

Я думал, что клятва успокоит бандита, но оказалось, что у него было ко мне еще одно дело.

— Все мы королю, как кость в горле, а значит держаться друг друга должны, — сказал он, — если стражники тебя прижмут, смело к нам за помощью приходи, а если у нас начнутся трудности, мы тебя тоже кое, о чем попросим.

— О чем, например? — прямо спросил я.

— Ты в лесу живешь, вокруг жилья немного. Людей беглых сможешь от стражи укрыть, если понадобиться.

Похоже, Колун за меня уже все решил и мое мнение его совершенно не интересовало. Все-таки не зря разбойники выбрали его своим главарем — наглости бандиту было не занимать. Я в упор посмотрел на него.

— В храм не пущу, но придумаю, как помочь.

Мой ответ не понравился разбойнику.

— Вот значит, как, — Колун хищно прищурился.

— Я богам служу, — словно не замечая его неприязненного тона, продолжал я, — они убийц и насильников в святилище не потерпят, так что настоящих душегубов ко мне не присылай. Но обычным людям я никогда в помощи не откажу.

Я сам был изгоем и прекрасно понимал, что любой житель долины мог попасть в немилость и подвергнуться преследованию. Скорее всего, большинство разбойников вынуждены были заняться темными делами, чтобы прокормить свои семьи, но терпеть на святой земле кровожадных хищников я не собирался.

Несмотря на то, что Колуна неприятно удивила моя несговорчивость, обострять ситуацию он не стал. Бандит только хмыкнул и махнул на меня рукой.

— Ладно, — сказал он, — договорились.

Самоуверенности ему было не занимать, поэтому возможно главарь разбойников решил, что незачем обсуждать со мной подробности. Все равно, когда придет время он все сделает по-своему — пришлет ко мне бандитов и посмотрит, что из этого получится.

Наши с ним дела были закончены, и Колун засобирался в город.

— Подожди, — сказал я, отошел к погребу, сложил в холщевый мешок немного припасов и передал разбойнику, — детям отнеси.

— От чистого сердца даю, — добавил я, предваряя удивленный вопрос бандита, — и еще вот что — детей и женщин в случае чего хоть всех приводи. И накормлю и обогрею и защищать буду, как родных.

— Чудной ты, — сказал Колун и сокрушенно покачал головой, — не понимаю я тебя. Да и ладно. Видать не судьба. Может потом пойму.

Колун взял сверток с едой, повернулся ко мне спиной и захромал к ближайшим кустам.

— Бывай, — бросил он, на ходу не оборачиваясь.

— До встречи.

Так и простились.

Вечером к нашему лагерю вышел Холин. В этот раз он явился без доспехов, но почему-то с большой дорожной сумкой за плечами.

— Ну, здравствуй, великий воин, дворянин — изгнанник, — съехидничал я.

— Здравствуй, Тибон кровожадный, убийца невинных, — хихикнул бывший стражник и от всей души обнял меня.

Мы уселись на поляне у костра, и я угостил его вареным мясом. Со вчерашнего дня у меня оставалось немного оленины. Я уже успел поужинать, поэтому просто поставил перед Холином котелок и дал ему в руки нож. Бибона в храме не было, он засветло отправился на рыбалку, чтобы успеть захватить и вечерний и утренний клев. Мой старый друг набросился на еду с таким остервенением, словно не ел два дня. Впрочем, у Холина всегда был отличный аппетит.

— Давай рассказывай, — пристал я к нему, — как ты здесь оказался и почему Колун называет тебя дворянином и своим бойцом?

— А потому и называет, что я на него работаю, — ответил Холин и вытер ладонью жирные губы, — помнишь, как вы с Ругоном после боя с гвардейцами попросили меня оружие в реке утопить?

Несколько лет назад спасая владыку Фифона, мы переоделись в трофейные доспехи и пробрались в город под видом черных гвардейцев. Нас искали шпионы короля, поэтому мы не стали задерживаться в Паусе. Холин тогда отказался идти со мной в столицу — бывший стражник хотел разыскать родственников, пропавших во время набега степняков. Он решил остаться в городе, но согласился взять с собой и спрятать приметные черненые доспехи, чтобы сбить преследователей со следа.

— Ну.

— Вот тебе и ну, — захихикал Холин, — неужели ты и, правда, решил, что я такое богатство в Суру брошу? Я доспехи припрятал до поры, а сам отправился родных искать. Прав ты оказался. Во время набега не выжил никто. Знакомых тоже никого не нашел. За два дня все деньги проел и пропил, и стал думать, что дальше делать. В стражники меня не взяли, а в слугах ходить после плена ужас, как не хотелось.

Я хорошо понимал старого друга. Если бы я провел у степняков два года, надрываясь на самой тяжелой и грязной работе, то ни за что не стал бы заниматься тем же самым в родном городе. Зачем менять одно ярмо на другое? Вот только найти свое место в Паусе всегда было непросто.

— Если знаешь, где искать, то обязательно найдешь то, что нужно, — рассказывал Холин, — лихие люди раньше всегда обретались в служилом квартале. Злобы во мне тогда много было, хотелось ее на ком-нибудь сорвать, а кто попадет под горячую руку не важно. Вот и подумал я за кистень взяться. Семьи нет и терять нечего. Я потолкался по улицам, людей послушал, нищих порасспросил, и они меня отправили к Колуну. Он тогда уже всеми разбойными людьми в квартале заправлял. Вот только простые бойцы ему не нужны были, и мне пришлось наврать, что я из благородных. Все-таки я к тому моменту ваших мудреных разговоров наслушался, от тебя всяких словечек понахватался, так что изобразил все, как надо. Конечно, Колун мне поверил не сразу, но у меня с собой доспехи были настоящие, а такое добро просто так на улице не валяется.

Я не стал напоминать другу о том, что, когда мы прощались с ним несколько лет назад, доспехов у него в мешке хватило бы на двух человек. Помнится, даже пришлось ручную тележку нанимать, потому что в руках все было не унести. Интересно куда он подевал остальное вооружение?

— Жизнь у нас с тобой выдалась нелегкая. И повоевать успели и чужую кровь пролить, — продолжал Холин, — с кинжалом и копьем я с детства управляться умел, а мечом махать тоже дело нехитрое. Да и противников у меня настоящих никогда не было. С дворянами еще ни разу не сталкивался. Обычно стоило только показаться и несговорчивые лавочники сразу на все соглашались. Они против Колуна только и могли, что своих дворовых выставить, а тут на них настоящий воин в латах прет.

— Так ты что же за все эти годы и не убил никого? — не поверил я.

— Двоих порешил, но они разбойники еще похлеще меня оказались, и еще одному купцу несговорчивому башку разбил, но, говорят, выжил он, — как-то не очень уверенно сказал Холин.

Я видел, что рассказывать обо всех своих «подвигах» моему другу было совестно. Все-таки я для него оставался бывшим послушником и дворянином, да и сейчас сидел в монашеском одеянии. Несмотря на всю свою непосредственность, Холин понимал, что его кровожадные истории вряд ли оставят меня равнодушным. Конечно, Колун не стал бы терпеть рядом с собой человека, который за несколько лет поучаствовал всего в трех схватках. Думаю, что за Холином тянулся длинный кровавый след. Разбой есть разбой.