Черное лето - Крэйвен Майк - Страница 11

Весь день, что называется, пошел наперекосяк, По он все-таки задумался, не заглянуть ли в свою конуру. Судя по всему, ему предстояло какое-то время проторчать в Камбрии, но поскольку он не был дома уже несколько недель, нужно было как можно скорее вновь сделать свое жилище пригодным для проживания. Генератор требовал замены масла и фильтра, водяной насос – регулировки давления до нижнего, летнего уровня, ну а все остальное – хорошей уборки.

Работа предстояла большая, но правда заключалась в том, что По скучал по этому месту. Он чувствовал себя там как дома. Он не был должен за него ни цента, земля была его собственностью. Пока Камбрийский сжигатель не затащил его обратно в отдел анализа тяжких преступлений, По там и жил. Он скучал и по Эдгару, любимому спрингер-спаниелю. Сейчас Эдгар жил у его соседа Томаса Хьюма, но По часто думал, как бы им поскорее воссоединиться.

Однако в конце концов здравомыслие взяло верх, и он снял номер в спа-отеле «Норт Лейкс» в Пенрите. Мысль о двуспальной кровати, хрустящих хлопчатобумажных простынях и позднем ужине в баре оказалась слишком уж заманчивой.

Утром По был на месте за пятнадцать минут до открытия склада, еще через пять туда прибыл и Гэмбл. Он пришел прямо со встречи с новой начальницей полиции – прежний исчез в безвестности после попытки замять дело о Камбрийском сжигателе, – и эта начальница была весьма недовольна, и не только потому, что пришлось работать в воскресенье.

– Пять минут назад я стоял под самой большой телекамерой, какую она смогла найти, и при всех выслушивал ее язвительные комментарии насчет первого расследования.

– Она настолько вами недовольна? – удивился По. Он не знал, что за человек эта новая начальница, слышал только, что она была суперинтендантом на западе графства, когда он работал в Камбрии. Ее очень уважали, и она не собиралась лебезить ни перед полицией, ни перед комиссаром.

Гэмбл покачал головой.

– Ну, не то чтобы. Она чуть политизирована, но, уверен, поддержит своих офицеров, если дело примет неприятный оборот.

Их прервала молодая управляющая по имени Энджи Моррисон. Она отперла дверь и провела их в приемную типа клетки, а оттуда – на склад. Гэмбл объяснил, что им нужен один из двух оставшихся образцов крови. Расписавшись за получение, По попрощался с Гэмблом и сел в арендованную машину, которую ему предоставил отдел – его личный «БМВ» остался в Хэмпшире. Две минуты спустя он был на М6, а через двадцать минут – уже на А69, направляясь в сторону Ньюкасла.

По Ньюкаслу По перемещался с легкостью нервного туриста. Центр города славился сложной системой одностороннего движения и неиссякаемым запасом местных жителей, готовых в любой момент давить на клаксон. И только выключив радио – потому что По пришлось выключить радио, когда он заблудился, – он обнаружил, что в арендованной машине есть встроенная спутниковая навигация. Вскоре он оказался на правильном пути и продолжил ехать в этом направлении.

Найти место на автостоянке Королевского лазарета Виктории всегда было той еще задачкой, но ему повезло, и он занял место, кем-то ненадолго оставленное. Обманутая машина разгневанно засигналила, но По не стал обращать внимания.

Лазарет Виктории – учебная больница Университета Ньюкасла, и та, к кому приехал По, проводила время между ней, лекционным залом и лабораториями. Эстель Дойл была не только патологоанатомом Министерства внутренних дел Северо-Востока, но и старшим преподавателем судебно-медицинской экспертизы. Ее превосходные лекции посещали патологоанатомы со всего мира. Когда она их не читала, ее можно было найти в недрах лазарета.

Заплатив за парковку, По вдруг занервничал. Дело было в самой Эстель Дойл.

По знал, что люди, зарабатывающие на жизнь расчленением трупов, редко бывают полны оптимизма, но даже по их меркам Эстель Дойл была жутковатой. Пробираясь в нижний подвал и в морг, он вспоминал случаи, когда они работали вместе.

Однажды она предложила ему выпить вина из бутылки, которая охлаждалась в детской холодильной камере, удручающе разрисованной персонажами комиксов, и сказала, что это лучший холодильник в больнице. Он вежливо отказался. В другой раз она попросила его подержать за руку человека с избыточным весом, которого препарировала.

«Потяни это сухожилие», – велела она, указывая на полость его руки и протягивая По хирургический пинцет. Он сделал, как она велела, и труп показал ему средний палец. По едва в обморок не упал. Эстель Дойл даже не улыбнулась.

К матовому стеклу двери морга был приклеен лист бумаги формата А4 с надписью «У патологоанатомов лучшие пациенты». По вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха, постучал и вошел.

Эстель Дойл склонилась над трупом. Не отрываясь от своего занятия, она пробормотала:

– О, По! Хорошо, что ты пришел. Что скажешь?

По удивленно приоткрыл рот.

На столе лежал труп пожилой женщины, пятнистый и бледный под резким светом. Ее тело было худым и иссохшим, лицо – морщинистым, глаза – сморщенными и мутными, ногти – кривыми и желтыми.

И Эстель Дойл делала ей педикюр.

Все ее ногти на ноге были разных оттенков темно-красного. Сочетание ярких готических цветов и безжизненной плоти пугало до ужаса. По вытаращил глаза.

– Сегодня вечером у меня запланирован ужин. Я выбираю цвет лака. Вот скажи мне, По, какой больше подходит к туфлям? – Приподняв подол длинной узкой юбки, она продемонстрировала ему туфли на шпильках, глянцево-черные с ярко-красной подошвой, явно дорогие.

– Хм-м-м… вот этот, – промямлил По, указывая на ближайший к нему палец.

– О, матовый тюльпан. Ну да, неплохой выбор. – По ее губам скользнула улыбка. – А я тебе чем могу быть полезна, По? Ты же знаешь, я всегда с нетерпением жду твоих визитов. – Закончив красить последний ноготь, она взяла ногу мертвой женщины и осторожно подула ей на пальцы. Это было одновременно интимно и жутко.

По был уверен, что она ждала от него какой-то реакции. Она повернулась и посмотрела на него. Опустила и вновь подняла глаза, провела языком по нижней губе. По вздрогнул под ее взглядом. Эстель Дойл казалась ему невероятно сексуальной и такой же невероятно жуткой. Даже без каблуков она была ростом с него. Ее темно-синие глаза были подведены черным карандашом и красными тенями, на густо напудренном лице резко выделялись алые губы. Иссиня-черные волосы струились, как чернила, по ее длинной кремовой шее. Ее скулы были высокими и точеными. Руки от плеч до запястий покрывали татуировки.

– Ты похудел, По. Тебе идет.

– Год выдался тяжелый.

– Я читала об этом в газетах. Но твои каприанские качества в конце концов победили?

– Э-э-э… что? – Каждый раз, стоя перед Эстель Дойл, он изо всех сил пытался составить связное предложение.

– Ты вечный аутсайдер, По. Вот что тобой движет, заставляя делать то, чего другие не делают.

По не ответил. Он понятия не имел, о чем она говорит. Дойл вздохнула.

– С делом Камбрийского сжигателя ты разобрался, да?

Он кивнул.

– Но у тебя новые неприятности?

По снова кивнул. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя.

– Тебе вообще разрешили этим заниматься? – Он указал на труп с педикюром.

Эстель Дойл пожала плечами.

– Я успею накрасить их все, прежде чем ее заберут.

По ничего не сказал. По шкале странностей Эстель Дойл это почти не регистрировалось. Она подняла руку мертвой женщины, чтобы он мог увидеть внутреннюю часть ее запястья.

– Видишь?

Наклонившись, он увидел маленькую татуировку в старинном стиле. Это был незнакомый ему символ – узор лабиринта, заключенный в круг.

– Что это такое?

– «Колесо Гекаты». Оно представляет собой три аспекта богини: девушку, мать и старуху, – пояснила Дойл, нежно поглаживая волосы трупа. – Эта дама почти наверняка была викканкой. Уверена, ей понравились бы ее новые ногти. Как думаешь, какую жизнь она вела? Наверное, попортило ей крови ее тату.