Дочь моего друга (СИ) - Тоцка Тала - Страница 40

Все стало неважно. Кроме той, что подо мной была, в которую я вколачивался в полубезумном состоянии. Которую так долго хотел, что когда дорвался, обо всем на свете забыл.

Теперь нависаю над ней сверху, смотрю на распахнутые глаза с подрагивающими ресницами. На бисеринки пота на висках — заездил я девочку, вон как тяжело дышит с непривычки. На распухшие, закусанные почти до крови губы.

Провожу по ним большим пальцем, чтобы еще краснее казались. Наклоняюсь и целую, но уже не так, будто загрызть хочу. А бережно. Моя же девочка, значит ее теперь беречь надо. В перерывах между заездами...

Упираюсь на локти и еще немного в нее толкаюсь — просто потому что выходить не хочется. И судя по не до конца упавшему члену, может и не придется.

Арине тоже нравится, ерзает подо мной, глазки прикрыла. Кайф такой, я уже забыл, что так может быть, когда отключаешь мозг и улетаешь.

Наверное, в самом начале только, когда я совсем зеленый был, года на три младше Арины. Пока еще не смотрел на всех без исключения женщин как на способ удовлетворения похоти.

Снова смотрит, и так сука беззащитно, что одновременно и укрыть собой хочется, и трахать до изнеможения.

— Демид... — одними губами проговаривает. И замолкает, смотрит выжидающе.

Ждет, что я скажу в ответ. Порция спермы в обмен на признание в любви так себе ответочка. Даже если эта сперма высококонцентрированная.

И я точно знаю, что именно она ждет. А мне кроме «давай еще» ничего на ум не приходит. Говорить, что тоже ее люблю, нечестно. Я не знаю, что это такое, последний раз я влюблялся в садике в воспитательницу. И это точно не то, что ждет от меня Арина.

Но и говорить, что я ее просто хочу, тоже будет неправдой. Хочу это когда кончил, и внутри пусто. А здесь наоборот кроет от ощущений. Захлестывает. Просто любовь это не для долбоебов. Наверное...

Снова наклоняюсь, губами мажу по щеке, по скуле, наклоняюсь и прикусываю мочку уха.

— Так куда паспорт выбросила, признавайся? Порезала и в унитаз спустила?

— В мусорный бак вынесла, — отвечает без тени смущения. Засранка малая.

— Больше не будешь выбрасывать? Замуж пойдешь? — всасываю тонкую кожу на шее, Арина вздрагивает и выгибается.

— Нет, — мотает головой. Я, конечно, охуеваю, но вида не подаю.

— Не нравится как трахаюсь? — толкаюсь глубже. Там все твердеет, теперь уже точно никто никуда не выходит. Арина протяжно стонет, приоткрывая рот, и я прохожусь языком по нижней губе.

Нравится ей, я же вижу. Дело в другом, и самое время выяснить, пока мы на второй круг не пошли.

— И что не так? — прижимаю к себе и резко на спину переворачиваюсь, она только ойкает, когда на затвердевший член насаживается.

Выпрямляется, держу за бедра и натягиваю на себя поглубже.

— Говори, малыш, пока я твой рот не занял, — ныряю в нее языком, выхожу, целую в губы.

— Ты так сказал... что нам в ЗАГС надо... А я не хочу просто так, Демид, — выпаливает, — я хотела чтобы были цветы, колечко... Можешь говорить, что это пошло, мне все равно!

Она сейчас реально разревется. Я настолько шокирован, что даже забываю, как хочу трахаться, и что у меня хер знает сколько не было секса.

Блядь, ну я и дебил. Она же девочка, конечно, надо было цветы с колечком купить. Так стыдно теперь, что малышку обидел.

— Ну прости меня, Аринка, прости, — целую свою сладкую девочку. Одной рукой за затылок держу, второй за выпирающую тазовую косточку. И насаживаю на себя так, что ее клитор трется о мой пах. — Признаю, я долбоеб. Все будет. Поедем и вместе кольцо выберем. Ты красивая такая, пиздец...

Накрываю руками ее круглые аккуратные полушария, вдавливаюсь в соски пальцами. Арина глухо стонет, приоткрыв рот. И насаживается, моя красивая девочка, насаживается, ерзает вперед-назад.

— Соси, — всовываю палец в рот, она послушно присасывается. У меня в паху пульсировать начинает. И в затылке. Ну пиздец, как с ней все охуенно делать.

Сажусь, подтягивая ее за бедра, облизываю соски по очереди. Они как горошины твердеют, напрягаются. Арина стонет и резче двигается.

— Расслабься, малыш, теперь я сам, — одной рукой держу за ягодицы, второй нахожу клитор. — Погнали...

Вколачиваюсь в тугую узкую плоть, там так мокро, что хлюпающие звуки заполняют спальню. Бедра с хлопками ударяются о бедра. Арина вскрикивает каждый раз, когда клитор задевает смоченный в слюне и нашей влаге палец.

Она снова кончает раньше, выгибаясь и пробуя соскользнуть с члена, но я держу крепко. Тяну на себя, зажимаю затылок и вбиваюсь в нее мощными, размашистыми толчками.

Сперма бьет внутрь нее как из брандспойта. Это ж сколько во мне накопилось за все это время...

На мгновенье мелькает мысль, что пусть будет как будет, ничего делать не надо. Мне уже тридцатник, я женюсь, логично, если у нас будет ребенок.

Но следом просыпается совесть — дети не должны рожать детей. Арине нужно доучиться, определиться, чего она хочет. И привязывать ее ребенком как минимум безответственно.

Как максимум — свинство.

Глажу мокрую спину, убираю с лица спутанные волосы, целую в висок. Девчонка моя жмется ко мне со счастливым умиротворенным лицом.

Мне тоже сейчас просто охуенно, детка.

— Поедем в аптеку, малыш, купим посткоитальные противозачаточные. Прости, я знаю, какая это дрянь, но тебе пока рановато беременеть. Сначала цветы и колечко, — пробую отшутиться. Затем серьезно добавляю: — И презервативов тоже купим. Побольше.

— Ты себя не переоцениваешь? — она перенимает манеру, спрашивает игриво. Качаю головой.

— Не переоцениваю. У нас медовый месяц впереди. Будем брать оптом.

Арина

Смотрю на часы и с удовлетворением отмечаю, что успеваю. До прихода Демида еще целый час, а у меня почти все готово. Курица допекается в духовке, рис с овощами в сотейнике. Овощи на салат порежу, пока Демид будет принимать душ. Тогда же поставлю в духовку пирог со смородиной.

Мне нравится ждать его дома и готовить ужин. В этом есть что-то колдовское — накормить своего мужчину из своих рук.

Самому Демиду не принципиально, чтобы я готовила, мы с ним несколько раз съездили на свидания в ресторан. Пока мои кулинарные навыки оставляют желать лучшего, поэтому Демид иногда заказывает доставку еды.

Это когда у меня подгорело ризотто. И когда я пасту переварила, тоже.

Но ему нравится, что я делаю это с удовольствием, и когда я встречаю его с ужином, черные глаза каждый раз вспыхивают.

За окном шуршат шины, выглядываю во двор, и сердце радостно подпрыгивает.

Демид! Раньше приехал!

Включаю режим тройного ускорения, достаю курицу, проверяю на готовность — идеально. Ставлю вместо нее в духовку пирог и бегу в прихожую.

Демид уже на пороге. Вид уставший и расслабленный — рукава рубашки закатаны, верхние пуговицы расстегнуты. Но он и в таком виде умудряется выглядеть сногсшибательно.

Мне в нем все настолько нравится, что каждый раз хочется себя ущипнуть. Не могу поверить, что у меня есть мой мужчина, и что он ТАКОЙ.

— Малыш, привет, — от низкого голоса с хрипотцой непроизвольно поднимаются волоски на затылке и поджимаются пальцы ног.

Демид наклоняется, чтобы поцеловать, а я по привычке быстро заглядываю в глаза.

— Что такое? — он приподнимает брови.

— Ничего, — бормочу и мажу губами колючую щетину на подбородке, — просто соскучилась.

Я не скажу ему, что искала. И справиться с собой не могу. Все ищу по привычке удивление и недоумение, которое мелькало в его глазах каждый раз, когда он возвращался домой в самом начале моего вынужденного пребывания на его территории.

Демид слишком привык жить один, и мое присутствие доставляло ему дискомфорт, у него слишком плохо получалось это скрывать.

Но сейчас ничего похожего. Блеск, затаившийся в глубине черных глаз, выдает ожидание, мужской интерес, неприкрытое желание. Все. Облегченно выдыхаю и крепче обнимаю широкие плечи.