Дочь моего друга (СИ) - Тоцка Тала - Страница 59

Как перестать думать, что готов променять все бабло мира, только чтобы друг был жив, а моя девочка рядом?

Падаю за руль, с силой захлопываю дверцу.

А вот так, блядь. Взять и перестать.

Потому что нет больше никакой моей девочки. И друга нет. И чем быстрее я закрою эту дверь, тем легче будет всем.

***

В банк успеваю до закрытия. Несся по трассе, даже не глядя на спидометр. Охрана наверное в ахере, но я больше не питаю по их поводу лишних иллюзий. Неприкосновенность гарантируют совсем другие вещи, и это далеко не количество людей, ограничивающих доступ к телу.

Кому надо, тот достанет.

Меня проводят в хранилище, и когда остаюсь один на один с сейфом, испытываю что-то вроде фантомной боли. Всего каких-то четыре месяца назад Глеб был здесь и стоял перед этим железным шкафом так, как сейчас стою я.

В нашей с Покровским практике уже были сейфы, однажды он передавал мне вазу за херову сумму денег. Мы этой вазой дали взятку одной несговорчивой даме. Код я помню, это тоже наша с Глебом фишка.

Тяжелая дверца открывается на удивление легко и плавно. Я был готов, я догадывался, но даже на меня такое количество денег производит впечатление.

Сколько тут? Два миллиона? Три? Долларов, аккуратно запечатанных пачек по десять тысяч в каждой.

Протягиваю руку к пакету, стоящему вертикально у стенки. Это виски. Бутылка вискаря, который мы с Глебом предпочитали всем остальным. И наконец-то записка. Знакомым почерком на каком-то огрызке, который он неизвестно откуда оторвал.

«Ты был прав, Дема, я проебался. Прости если сможешь. Помоги Аринке. Деньги тебе и ей, поровну. Договор отдай ей, пусть вступит в наследство, проследи».

Разворачиваюсь и приваливаюсь спиной к стене. Запрокидываю голову вверх. Проебался он...

Я же сто раз сказал себе, что все, что проехали. А тут он с вискарем...

Когда к глазам возвращается резкость, заглядываю в сейф. Деньги я не возьму, значит придется искать Арину. Это справедливо, он ее отец, а наши с ней дела это совсем другие расклады. Глеб что-то писал про договор.

Нахожу файл. Хм. Остров? Серьезно? Глеб купил остров? Даже не так, это договор дарения, Глебчику кто-то подарил остров. Название острова ни о чем не говорит. Ага, Индонезия.

Когда вижу имя дарителя, появляется ощущение, что смотрю херовый боевик.

Феликс Фокс.

Глеб отжал у Феликса остров. В Индонезии.

И если этот ебучий остров не причина всех его бед, то я сворачиваю свою контору и иду работать в супермаркет охранником.

Или тренером по плаванию.

***

Неделя исследования не принесла никаких результатов. На ебучем острове нет ничего. От слова нихуя.

Мы получили снимки со спутника, исследовали каждый сантиметр. Вулканического происхождения, на вид выглядит как кусок подсохшего дерьма. Нихера там не растет. И никто не живет.

Никаких полезных ископаемых, ничего, что могло бы оправдать то, как за него бились насмерть Феликс, Покровский и Маркелов. И я попал под раздачу, тут Лазаренко как в воду глядел.

Но если следовать логике, Ринат и затеял все ради этого сраного острова. А мне бы его даром отдавали, не взял. Так что в нем такого?

Арину долго искать не пришлось. Она там же, в Индонезии на Бали, у матери. Уно отследил по паспорту — сначала по билетам на самолет, потом по оформленным документам. Работает в какой-то местной столовке.

Следить за ней мы не следим, зачем? Как придет время вступать в наследство, тогда и появимся. Я еще не решил, сам полечу или отправлю кого-то из парней.

От мысли, что увижу ее вживую, нутро опаляет жаром. Сколько бы я ни повторял себе, что мне похуй, мне все еще не все равно. Поэтому правильнее всего отправить кого-то вместо себя.

С другой стороны, я все равно собирался в Индонезию. Хочу посмотреть на этот остров прежде чем отдать его Арине. Все-таки, меня из-за него чуть не посадили. А Глеба убили. И имею ли я право отдать в руке девчонке такую бомбу замедленного действия?

Даже если эта девчонка больше не моя?..

Спустя еще два месяца

Арина

Сегодня у меня вторая смена. Вечером в кафе больше людей, я пока справляюсь, но через пару месяцев придется просить хозяина, чтобы ставил только в первую.

Живот пока маленький, он мне не мешает. Но я отдаю себе отчет, что чем дальше, тем будет тяжелее.

Мама с отчимом позвали меня к себе жить, я прилетела на Бали и живу здесь уже четыре месяца. Отчим для местных что-то типа священника, у них это называется по-другому, но я все еще путаюсь в этой иерархии.

Мама очень спокойно отнеслась к смерти папы. И к тому, что я осталась без денег, тоже. Они оба с отчимом считают, что чем меньше привязанностей, тем меньше страданий. Отчим это и проповедует.

На удивление, я очень быстро переняла местный образ жизни. Мне нравится одежда, которую здесь носят, она яркая и недорогая. Не совсем нравится еда, для меня слишком острая, но я приловчилась готовить более привычные блюда из местных продуктов.

Мою беременность мама тоже спокойно восприняла. Пожала плечами и сказала, что воспитаем. Отчим не гнал меня работать, но мне самой не хотелось быть обузой чужому мне мужчине, и я начала искать работу. Устроилась в кафе официанткой. Но если надо, могу и посуду помыть.

Кафешка у нас маленькая и недорогая. Платят соответственно столько же. Но она рядом с нашим домом, а главное, хозяин согласился взять на работу беременную.

Ближе к океану и на самом побережье полно дорогих ресторанов, но я туда даже не совалась. Во-первых, беременная официантка там точно не нужна. А во-вторых...

Я изо всех сил стараюсь забыть свою прошлую жизнь. Даже не верится, что это я была той изнеженной, ухоженной Ариной Покровской, папиной дочкой. Ездила на красивой шикарной машине, одевалась в дорогих магазинах. Одна моя сумка стоила столько, сколько среднестатистическая семья тратит за год.

Раньше я могла бы прилететь на Бали, поселиться в роскошном отеле с видом на океан и по вечерам ужинать, любуясь на умопомрачительной красоты закаты.

Теперь это кажется дикостью, а ведь мы собирались сюда с Демидом в свадебное путешествие, он хотел познакомиться с мамой...

Нет, нельзя, я не имею права думать о Демиде. И вспоминать его тоже. Это запретная зона, я даже его имя запрещаю себе мысленно произносить. Чаще всего получается, но иногда, вот как сейчас, пробивает.

Я знаю, что Демид меня не простит, я этого и не жду.

Я поверила Феликсу. Да, все было слишком правдоподобно, но разве это оправдание? Нет, я и не ищу оправданий. Демид считает, что пистолет и доверенность в сейф подбросила я. И что я оболгала его на допросе тоже.

Пусть думает, так даже лучше. Я очень надеюсь, что он забудет обо мне. Я знаю, что его выпустили под залог, мне рассказал Илья Циммерман.

Мои деньги Демид брать отказался, грозился через суд признать сделку недействительной. Мы оформили передачу денег через договор дарения, поэтому куда он их дел в конечном итоге, я не знаю.

Еще Циммерман рассказал, что человек, который его отправил за решетку, погиб. Значит, Демиду больше ничего не угрожает. Я рада, пусть у него все будет хорошо, главное, без меня.

У меня было достаточно времени подумать, мы об этом много говорим с мамой. Она все время повторяет, что люди сами причиняют себе вред тем, что имеют желания. Желания и стремления людей провоцируют их страдания, а весь наш мир это одна большая иллюзия.

Я не во всем согласна с мамой, но насчет желаний и стремлений прямое попадание.

Нельзя быть слишком счастливым, потому что за все рано или поздно придется платить. Если человек слишком счастлив, то потом с него обязательно спросят. Кто-то очень ревностно за всем этим следит, и ему важно, чтобы соблюдался баланс.

Я была очень, очень счастлива с Демидом, теперь пришла пора платить по счетам. Все по справедливости. И ненависть, которую испытывает ко мне Демид, я тоже заслужила сполна.