Гость из будущего. Том 2 (СИ) - Порошин Влад - Страница 9

— А я? — спросила Наташа Селезнёва.

— Когда пойдёшь на кинопробы к Гайдаю, надень купальник, Леониду Иовичу эстетически нравятся фигуристые девушки в купальниках, — хохотнул я.

— А я? — спросил Олег Видов.

— Ты себя в зеркало видел? — хмыкнул я. — Учи языки, будешь сниматься в Югославии, в ГДР, в Польше, в Италии.

— А я? — заинтересовался Савелий Крамаров.

— Извини, Сава, тебя в Италию не возьмут, зато в СССР работы будет хоть отбавляй, — хохотнул я. — Вот скажи: «А вдоль дороги мертвые с косами стоят, и тишина».

— Ха-ха-ха! — дружно захохотала вся компания.

— Да идите вы, — обиделся Савелий.

— И всё же, ты что-то ещё хотел сказать обо мне? — упрямо произнесла Марианна Вертинская.

— Твой Андрон скоро поедет в Среднюю Азию снимать какое-то кино, и вернётся в Москву с новой молодой женой, — буркнул я. — И вообще, у Андрона будет много женщин, такой он человек. А знаешь, кто в тебя по-настоящему влюблён? Боря Хмельницкий, который сегодня раньше всех сбежал с сабантуя.

— Правда? — спросила Марианна, у которой сами собой покатились огромные слёзы из глаз.

— Сто процентов, — улыбнулся я.

— Почему ты ничего не сказал про меня? — спросила Нонна Новосядлова.

— Потому что уже в понедельник у нас съёмки «Зайчика», — я приобнял девушку и добавил, — а вообще, ребята, я вам так скажу: «Будущее может и измениться, если упорно работать, верить в мечту и идти к ней не смотря ни на что».

— Ясно, буду учить языки, — заявил Савелий Крамаров. — Я тоже хочу в Италию и в ГДР. Пошл гулять, — закончил он под дружный хохот всей компании.

Утро пятницы 26-го июня для меня началось с привычной зарядки, холодного душа и приготовления гречневой каши. И вроде бы только вчера гулял с Нонной по ночной Москве, как уже незаметно пронеслось шесть дней. Я не успел и глазом моргнуть, как моя комната превратилась в один большой гардероб моей любимой актрисы. Теперь в моём шкафу висели в основном вещи Нонны, вешалку тоже занимали её плащи, курточка и ещё пару платьев. В кресле у Нонны был разложен постиранный и поглаженный брючный костюм для съёмок. Единственный предмет мебели, который в комнате остался за мной — это был письменный стол. На нём возвышалась груда бумаг, которую я гордо именовал сценарием нового детективного сериала.

— Можно я сегодня на работу не пойду? — спросила Нонна Новосядлова, выглянув из-под одеяла и приоткрыв один глаз, когда я быстро расправлялся с гречневой кашей, запивая её горячим кофе.

— А сегодня съёмок и не будет, — хохотнул я.

— Как? — тут же на кровати подскочила моя девушка, обнажив соблазнительную фигуру.

— А так, считай сама, — я стал загибать пальцы, — врачебные кабинеты мы отсняли, эпизоды в твоей квартире и квартире Зайчика тоже сделали. Эпизоды в кабинете бюрократа Шабашникова закончили вчера поздно вечером. Сегодня рабочие наш павильон начнут разбирать под ноль и строить в нём панельную новостройку с забором, где проживают твоя героиня, Зайчик и другие работники театра.

— Неужели отстроят целую пятиэтажку? — удивилась Нонна.

— По эскизу запланированы три этажа, два подъезда, два бутафорских балкона и два балкона настоящих, чтобы выдерживали вес одного человека. Поэтому раньше вторника съёмки не продолжим, — буркнул я, допив кофе. — Сегодня садимся за черновой монтаж отснятого материала. Кстати, можешь съездить к родителям.

— Я лучше погуляю по Ленинграду, — промурлыкала Нонна и снова спряталась под одеяло. — Кстати, а как продвигаются дела со сценарием детектива?

— Замечательно, — соврал я, выбежав с грязной посудой на кухню.

На самом деле со сценарием была просто беда, я бы даже сказал, что беда в квадрате. Ещё в понедельник на киностудию из Госкино прилетела изумительная по содержанию телеграмма: «Доводим до вашего сведения короткометражка „Так не бывает“ принята к прокату». Директор «Ленфильма» Илья Николаевич в тот же день пожал мне руку и нехотя произнёс: «Давай, Феллини, неси сценарий своего детектива, может быть из тебя действительно выйдет толк». «Будет бюджет, будет и толк», — ответил я тогда и с удвоенной силой навалился на сценарий «Знатоков».

Но вчера перед сном, перелистывая исписанные листы, я чётко осознал — никаких «Знатоков» у меня и в помине нет. Я наобещал такому количеству разных актёров снять их в своём новом кино, что от «Знатоков» не осталось и следа. В моём фильме появились: начальник уголовного розыска подполковник Петренко — роль отошла Леониду Быкову. Лейтенант милиции, следователь Знаменский — эту роль я отдал Александру Пороховщикову, так как грех, когда пропадает такой талант, работая в театре мебельщиком. Два юных оперативных работника милиции — любимец женщин Олег Видов и «ходячее недоразумение» для создания комичных ситуаций актёр Евгений Стеблов. Начинающая и очень талантливая следователь прокуратуры — Нонна Новосядлова. Криминалист широкого профиля — Ирина Губанова. Заведующая картотекой — Марианна Вертинская, чтобы можно было органично вписать в детектив небольшую любовную линию. И наконец, сотрудник КГБ, который работает под прикрытием, косит под вора и спекулянта — Лев Прыгунов. Есть в этом актёре какое-то двойное дно, есть у Льва своя «фирменная фига в кармане».

— Ну, какие это «Знатоки» без актёров Георгия Мартынюка, Эльзы Леждей и Леонида Каневского? — пробурчал я себе под нос, когда появился на проходной киностудии «Ленфильм». — Это у меня получаются какие-то «Тайны следствия». Кстати, замечательное название, которое не привязано к определённым актёрам.

— Что ты сказал, Феллини? — спросил меня охранник на вахте, когда я показал свой пропуск.

— Я говорю, что пора вам, блюстителям порядка, зарплату поднимать за вредность, — хохотнул я.

— Верно говоришь, — заулыбался шустрый дедуля. — Кстати, тебя срочно просил зайти Илья Николаевич. Где-то ты опять начудил, паря, ха-ха-ха. Товарищ Киселёв сегодня утром был дюже злой. Даже пару раз по матери выругался.

— Это почему он злой-то именно из-за меня? — всплеснул я руками. — Голова у человека после вчерашних шахмат пухнет, вот и нет должного настроения.

— От каких таких шахмат? — заинтересовался дед.

— От таких, от которых пахнет водкой и коньяком. Ха-ха! — я помахал вахтёру ручкой и поспешил на второй этаж, так как монтажная комната может и подождать, а вот начальство ждать не любит.

— Ты хоть понимаешь, что теперь начнётся⁈ — закричал громкоголосый товарищ Киселёв, как только я появился в его директорском кабинете. — Ты хоть соображаешь, что мы натворили⁈

— Сигнал услышан, больше такое не повториться, — равнодушно пробурчал я, так как мне даже не хотелось вникать в то, чем озабочен директор киностудии.

— Чего не повториться⁈ — выскочил из-за стола Илья Николаевич.

— Первая любовь, звонкие года, в лужах голубых — стекляшки льда, не повторяется такое никогда, — ровным и спокойным голосом ответил я.

— Дурак!! — заорал директор «Ленфильма» и, схватив со стола какие-то письма и телеграммы, сунул мне их под нос. — Вот смотри, прошло всего несколько дней, как твоё проклятое кино вышло в разных городах советского союза. Ты посмотри, что к нам на студию пишут! — Илья Николаевич выхватил первую попавшуюся телеграмму и зачитал её текст, — Федя Косой — честный вор, только попробуйте его посадить. Приеду, разберусь. Вот ещё, — директор выдернул следующую бумажку, — за Федю Косого приедем, отомстим. Или вот: «Если посадите Федю, подожжём вашу киностудию».

— Я эту публику знаю, на понт берут. Выпьют пива и успокоятся, — хмыкнул я. — Всё, могу идти выполнять свои служебные обязанности?

— Ещё не всё, — зло прошипел Илья Николаевич. — Вчера, ко мне домой позвонил директор московского кинотеатра «Родина» и пожаловался, как из-за твоего фильма сорвали целый сеанс. Люди сначала посмотрели журнал «Фитиль» с короткометражкой, посмеялись, поржали, всё хорошо. А потом, когда началось настоящее кино, они стали топать и требовать повтора твоей проклятой киноленты. Точно такие же случаи произошли в Рязани, в Калинине, в Новгороде и в Выборге.