Любимая для монстра - Гусейнова Ольга - Страница 13

– Как раз этого мы никак не можем тебе позволить… Виктория, – безэмоционально произнес Хорн, словно речь шла о сущей бытовой мелочи.

– Но почему? – не унималась я.

– Слишком умна, расчетлива и коварна. Женщину с подобными качествами стоит держать в узде и жестко контролировать. Если позволить тебе выбирать и решать самой, совсем скоро придет момент, когда мужчины рядом покажутся тебе совершенно никчемными и лишними. Халзина тому хороший пример…

Никогда бы не подумала, что умная женщина – равно несчастная. А ведь все только-только начало складываться. В памяти всплыл образ Патриуса – красивого, высокого блондина, с карими, как у отца, глазами, только мягкими, вечно немного удивленными.

– Эйт Хорн, вы думаете, что ваш юный сын сможет хоть что-то мне противопоставить или удержать от чего-то? – сдерживая злость, процедила я. – Патриус – пусть и довольно сильный маг, но характером и умом пошел в Риарис. И несмотря на всю негативную темную энергетику, довольно добрый и мягкий, даже благородный… мальчик. И как бы вы ни старались, его суть мужчиной станет еще очень нескоро.

– Ничего страшного. Вы оба молоды, у вас впереди еще двести лет совместной жизни, воспитаешь из него желанного мужчину. А я прослежу, чтобы он стал под стать столь умной и сильной женщине, – заверил Хорн, едва заметно поморщившись, тем самым признавая характеристику своего пока единственного сына. – Брачный обряд с клятвами на крови свяжет вас в одно целое и гарантирует верность и преданность. Ваши дети будут иметь право на трон Солката. Заодно Патриус удержит тебя от невольного вовлечения в заговоры. Важно, что ваш брак снимет все вопросы знати и народа о том, что на данный момент у князя лишь одна наследница, да и та женщина…

Я ошарашенно таращилась на чересчур деловитого и прагматичного Хорна, потом перевела взгляд на Фолкзана и, наконец, вся картинка встала у меня перед глазами целиком. Неприглядная и удручающая. Я хрипло обратилась к отцу… не состоявшемуся, похоже:

– Вы так и не простили дочь? И чужую душу в ее теле тоже принять не смогли! Поэтому решили использовать как разменную монету? Пугать нестабильным магом смерти подданных. Подарить Хорну, привязав его к себе еще крепче шансом стать отцом или дедом будущего князя. Если не выйдет с Ирданой зачать сыновей, мы с Патриусом сойдем за повелителей. Да?

– Я подарил тебе жизнь, пришлая! – сел ровнее Фолкзан.

– Я вам тоже, мы в расчете! – сухо бросила я.

– Нет, дорогая моя, я подарил тебе жизнь! Это я создал твое тело, ты носишь мою одежду, ешь мою пищу, тебя охраняют мои люди. Ты не знаешь горя и живешь в свое удовольствие! Так что повторюсь: я подарил тебе жизнь. Что бы ты ни думала, ты мне должна! За все блага!

Вероятно, если бы речь шла о ком-то другом, я бы цинично согласилась с его утверждением. Жить во дворце, сыто и богато. Разве сложно ради своего благополучия стать женой красивого, молодого и в общем-то неглупого парня. Я старше всего на три года. Воспитать из него мужчину и…

Только речь шла обо мне. И никакой цинизм, расчетливость и прагматичность не могли заставить меня согласиться на это. Я ни разу не предавала себя, Женьку и Машку. Наших целей, жизненных принципов и друг друга. Обе мои сестренки по духу мечтали о любви родных, коллег и найти мужчин, которые станут всем для них, а лишь потом – о деньгах и славе. Именно жажда любви толкнула нас участвовать в музыкальном конкурсе. И ради победы в нем мы отправились к ведьме Анхелле. И погибли!

А эти предлагают мне предать даже не себя, а моих девчонок. И все же, ради того родственного тепла, что согревало меня изнутри, я дала шанс Дивиту Фолкзану. Буквально задавив свою гордость, сползла с кресла и встала перед ним на колени, взмолилась, со злым отчаянием заглядывая ему в глаза:

– Прошу вас, не заставляйте меня выходить замуж. Не ломайте мою жизнь. Я буду преданной, послушной, я…

– Я все сказал! Завтра объявят о твоей помолвке с Патриусом. Через полгода проведем брачный связующий обряд, – голос князя был бесцветным, сухим, как выжженый солнцем лист.

Еще и моя коленопреклоненная, униженная поза добавила обоим мужчинам уверенности и расслабленности. Однако я не обманывалась на их счет. Медленно поднялась с колен, удрученно покивала, глядя в пол, словно смиренно принимала свою судьбу, и сипло спросила:

– Я могу идти?

– Иди, – ровно ответил князь.

На миг обернувшись, я окинула его грустным взглядом: в этой жизни мне тоже не повезло с родителями. Ну что ж, придется снова кардинально менять жизнь, мне не привыкать, к сожалению.

И вышла.

Думать о том, что делать дальше, я начала сразу, в коридоре. Слишком проницательный и расторопный Хорн в мою покорность и смирение никогда не поверит. Значит, я должна действовать «вчера». Точнее, как можно скорее, пока не предупредили охрану и прислугу. Даже чуть на бег не сорвалась. Вот и шла, сжав кулаки и зубы, делая вид, что все нормально.

Наконец-то войдя в свои покои, я глубоко вдохнула и попыталась отдышаться. Не потому, что быстро шла, наоборот, потому что от ярости и отчаяния перехватило горло, сперло дыхание, будто-то кто-то в живот ударил.

– Эрэта, с вами все хорошо? – осторожно спросила выпорхнувшая из спальни горничная.

Вернув себе маску ледяной бездушной стервы, я раздраженно махнула ей рукой. Пусть сама решает, что я имела в виду этим жестом, и отправилась на балкон. Чуть перегнувшись через перила, удрученно убедилась: здесь не пройти. Летать не умею, а спускающуюся посреди дня по связанным простыням княжну перехватят еще на полпути. Вещи в дорогу здесь тоже не выбросить тайком. Так как мне сбежать из дворца?

– Прошу прощения, эрэта, вам что-нибудь принести? Прохладительные напитки, цветы? – вновь решилась обратиться ко мне чересчур переживательная горничная.

После того как иру Реамр, мою старшую горничную и связную заговорщиков, забрала стража, заломив ей руки, меня боялись еще больше. Ведь о причине ее ареста никто пока не узнал.

Обернувшись к настойчивой девушке, я невольно окинула ее недовольным взглядом. Пшеничная блондинка, почти с меня ростом и комплекцией попышнее. В строгом черном платье, белоснежном фартуке и чепце.

– Эрэта? – опасливо пискнула девушка.

А у меня уже сложился план побега, вызвав азарт и рваный облегченный выдох.

– Иди за мной Алисия! – холодно, чтобы она даже сомневаться не посмела распорядилась я и направилась в спальню, где с повелительным жестом приказала: – Сядь!

И под все сильнее округляющимися глазами моей жертвы сдернула с кровати простыню. Видимо, Алисия осознала, что я выкину нечто из ряда вон и попыталась встать. Но я, резко вскинув руку, показала ей черное пламя тьмы в ладони, чтобы видела, ужаснулась и прониклась, и велела:

– Раздевайся! Молча!

Насмерть побелевшая девушка, путаясь в пуговицах трясущимися руками, разделась до белья. Дальше я примотала ее к стулу простыней и сунула какую-то тряпку в рот. Время утекало как песок сквозь пальцы. В любую минуту могла войти прислуга, да тот же князь – опять позвать, в конце концов, Хорн – пожаловать, чтобы проверить будущую невестку. Но и спешить нельзя, можно упустить важное.

Сняв наволочку, я ринулась в гардеробную, где тщательно выбрала минимум подходящей для путешествия одежды. Не забыла и про плащ, а то мало ли, вдруг прятаться придется. И горный рельеф давал о себе знать вечерней прохладой. Взяла из ларца увесистый кошель золота «на мелкие расходы» и одно ожерелье, которое точно не родовая ценность. Катрии его подарила мать, чтобы просто досадить мужу, выпотрошив его казну.

Я надела платье горничной, пониже натянула чепец и уже хотела выйти из спальни, но остановилась. Посмотрела на бедняжку, в слезах таращившуюся на меня и вернулась. Подошла к ней и сунула по паре золотых в каждый ее чулок. Отметив, что те благополучно упали вниз, в туфли, я с улыбкой шепнула:

– Это поможет быстрее высохнуть твоим слезам. И не переживай, эйт Хорн и князь, зная меня, точно не обвинят тебя в пособничестве.