Грань человечности - Уленгов Юрий - Страница 3

Света от нескольких керосиновых ламп вполне хватало, чтобы осветить их небольшую спальню. В доме жарко натоплено. Несколько часов назад у Ани начались схватки, и Захара, уже несколько недель подготавливающего себя к этому моменту, охватила нервная дрожь. Только бы все прошло нормально! В последнее время Аня не очень хорошо себя чувствовала, но в целом, все было гораздо лучше, чем можно было себе представить. Сейчас она в забытьи лежала на окровавленной простыне. Взгляд ее блуждал, а кожа приобрела мраморный оттенок ничего, это бывает, это пройдет. Послеродовой шок, как реакция на стремительные роды. Зато, вот какая у них красивая девочка! И не кричит, как большинство новорожденных, спокойная! И ничего страшного, что ее глазки пленкой затянуты, и вряд ли когда-нибудь откроются. Ничего, она все равно самая красивая! И как тянет к папочке свои маленькие ручки! Красивая наша девочка…

– Ну, вот мы и пришли!

Он с усилием перевел дух, и вытер рукавицей выступившую испарину.

– Все, братец, теперь нам не по пути. Ты остаешься здесь, а я, пожалуй, домой пойду. Заждались меня, поди, уже. Спасибо тебе, брат, за обувку, за спиртик тоже спасибо. Ты не серчай на меня, коли что, сам ведь виноват. Ну, все, бывай. Не поминай лихом.

Окоченевшее тело с глухим стуком покатилось в неглубокую яму. Раньше она была глубже, но сейчас была уже наполовину заполнена отлично сохранившимися в холоде телами в заляпанном кровью зимнем камуфляже. Да вон того, крайнего, видать, уже драл кто-то. Близко стали твари подходить, близко… Непорядок.

Запрокинув флягу, он допил остатки спирта, выдохнул, хрюкнув, и, пару раз встряхнул емкость, проверяя, не осталось ли еще жидкости. Ничего не услышав, он с сожалением отправил флягу вслед за телом, и, нетвердой походкой, отправился назад.

Где-то поблизости глухо ухнул филин.

– А, это ты. Ну, пойдем. Проводишь меня.

Когда филин появился в первый раз, Захар не на шутку струхнул. Видано ли? Дикая птица вслед за человеком с дерева на дерево перелетает. Прижав приклад к плечу, он долго выцеливал птицу, но, так и не обнаружив ее, плюнул. Ухает, да и ухает. Филин ли это вообще? Захару хотелось думать, что филин.

Он брел по темному лесу, бормоча что-то себе под нос, громкое уханье сопровождало его, раздаваясь то с одного дерева, то с другого.

– Ухает он. Ухай, ухай. Вот возьму, и стрельну как-нибудь. Доухаешься. Ага. Может. Не сегодня. Но – стрельну. Обещаю. – птица замолкла.

– Что, испугался? Да ладно, не боись. С тобой веселее пока. Пока. Но имей в виду…

Бормотание становилось все невнятнее. Один раз он свернул с тропы, чтобы проверить силок. Силок оказался сорванным, и он, ругаясь, побрел дальше.

– Ухают, силки срывают, трупы едят. Совсем распоясались. Забыли, кто здесь хозяин?

Лес расступился, и он вышел на большую просеку. В центре просеки, огороженный высоким частоколом, стоял большой, крепкий деревянный дом. Из трубы вился дымок.

Толкнув воротину, он оглядел двор, и удовлетворившись увиденным, направился за дом, сразу как-то выпрямившись, и протрезвев. За домом он стянул с головы драный треух и тихо сказал.

– Ну, вот я и дома, девочки. Не скучали?

Он стоял, и смотрел на два грубо сколоченных креста. «Прокофьева Анна Дмитриевна 22.09.1990 – 26-03-20XX». «Прокофьева Дарина Захаровна. 11.07.2016 – 26.03.XX»

Филин ухнул в последний раз, и затих. Пошел снег. Крупные, белесые хлопья ложились ему на плечи и на непокрытую голову. Он стоял, ничего не замечая. Так продолжалось некоторое время, пока, где-то вдалеке, ему не послышался какой-то шум.

Обойдя дом, он стал у ворот, и прислушался. Да нет, вряд ли. Хотя…

«Егоров! Его-о-о-ро-о-ов! Его-о-ро-ов!».

– О! Еще гости! Солдатика, поди, пропавшего ищут! Сколько же вас здесь?

Он посмотрел на свои новенькие берцы.

– Пойти глянуть, что ли? Да ну, откуда у них еще такой размер? Сорок семь, как-никак… Это так, повезло. Хотя… А вдруг спирт еще будет? Спирт должен быть, да! Точно!

Он нацепил треух, и порылся в карманах. Выудив два патрона, посмотрел на них задумчиво.

– Два всего. Последние. А хватит двух-то? А если не хватит? Да, не, должно хватить. Ладно, точно хватит. Вдруг сапоги? И спирт… Да, спирт…

Перехватив ружье поудобнее, он дослал патрон и двинулся в чащу.

– Его-о-о-ро-о-ов! Егоро-о-ов!

Склонив голову на бок, он прислушался. Примерно сориентировавшись по звуку, Захар ускорил шаг, и, злорадно хихикая, растворился в сумраке вечернего леса.

Это произошло в третий год от П.С. – Пришествия Срани, как он окончательно для себя это все окрестил. Уже вторую неделю в сером небе периодически образовывался просвет, в который на несколько минут робко выглядывало солнце. Ну, или луна. В зависимости от времени суток. Это вселило в их сердца надежду. Надежду на то, что вечные сумерки, угнетающие, и вселяющие тоску и страх, рано или поздно окончатся.

В тот день солнце выглянуло с самого утра. И то, что наступило утро, он в первый раз за долгое время определил не по безотказным «командирским» часам, которые он по привычке регулярно заводил раз в двенадцать часов, а по ласковому лучику, пощекотавшему его плохо выбритую щеку. Он поморщился, открыл глаза, улыбнулся, и перелег на другой бок. Вдруг, осознав, что именно его разбудило, Захар рывком поднялся с кровати, и посмотрел на окно. В сумерках крепкие ставни казались монолитными, и непроницаемыми, но стоило выглянуть солнцу, как его игривые посланцы сразу же нашли себе щелку. Он покачал головой, думая о том, что ставни надо бы подогнать плотнее. Осторожно, стараясь не разбудить своих девочек, вышел в кухню.

Поставил греться воду, и. достав бритвенные принадлежности, с ненавистью посмотрел на опасную бритву. Так и не получилось приноровиться к ней за все это время, и, если бы не Анюта, Захар не брился бы вообще. Теплее, и раздражения нет.

Кое-как соскоблив щетину, отросшую за сутки, он снова заглянул в спальню. Его девочки так же безмятежно спали. Проскочила шальная мысль разбудить их, пусть полюбуются на солнце, но передумал. Даринку что-то беспокоило, и Аня всю ночь проспала вполглаза, нормально заснув лишь под утро. Пусть поспят еще. А он пока проверит силки.

Одевшись, вышел в гараж. Верная «Ямаха», не первый год служившая верой и правдой, в суровейших условиях эксплуатации, стояла посреди помещения. Глядя на снегоход, Захар восхищенно прищелкнул языком. Ну вот умеют же японцы делать! С самой Срани – ни техобслуживания, ничего. И не ломается же! Его познания в механике дальше долива масла и замены свечей не заходили, так что он представить не мог, что будет делать, если верная техника все же сломается. Ай да мастера, ай да инженеры… были. Учитывая количество атомных электростанций на сейсмически нестабильных островах, после первой же бомбы от Японии наверняка мало что осталось. Только вот такие вот памятники человеческому гению, как его снегоход.

Генератором в качестве источника электроэнергии они не пользовались уже давно. Лампочек и прочего расходного добра в городе хватало, а вот с солярой было сложно. Нет, раньше проблем не было, но в прошлом году сгорела единственная в городке заправка, на которой он до этого и добывал топливо, так что пришлось вернуться к способу добычи горючего из баков машин. Соляра там была выдохшаяся от времени, и генератор на ней кашлял и заикался. Рисковать Захару не хотелось. Мало ли зачем пригодится… Снегоход пока еще ездил – ему удалось отыскать в городке несколько запечатанных бочек, и топливо в них, как ни странно, для заправки годилось. Тем не менее, стараясь оттянуть неизбежный момент, в который топливо закончится окончательно, Захар все больше ходил на лыжах. Раньше не любил, и не умел, а теперь… Не сказать, что он влюбился в коньковый ход, но вот наблатыкался в этом нелегком способе передвижения знатно. Но сегодня ему надо проверить дальние силки, и поэтому он возьмет снегоход. Иначе до темноты вернуться не получится.