Магия большого города. Журналистка - Нуар Нинель - Страница 8

Проснулась я от непривычной тяжести на груди. Похоже, организм так устал, что до определенного предела кот мне не мешал, а тут – то ли он заворочался, то ли воздуха перестало хватать из-за увесистой тушки. Мое тело успело немного сменить местоположение – теперь ноги тоже лежали на кровати, и по пояс меня укрывал клетчатый плед, которого в моем арсенале точно не водилось.

Видимо, отчаявшись меня дозваться, Саманта все же заглянула в комнату, увидела меня со зверинцем в неудобной позе, и пожалела.

За окном уже занимался рассвет, и я принялась собираться на работу. Как и насколько долго теперь добираться до издательства, понятия не имела, значит, лучше выйти пораньше.

В гостиной под вышитой роскошными розами тканой салфеткой меня ждали блинчики и записка: «Сливки в холодильном шкафу. Не отдавай все коту».

Да, Саманта успела неплохо изучить повадки Шейда. Будто прочитав вместе со мной текст, он устроился у ног и умильно заглядывал мне в глаза, словно говоря: неужели пожалеешь сливочек спасителю? Хмыкнув, я отлила немного в блюдце и поставила в углу. Заслужил, ничего не скажешь.

Из кувшина капнула на блинчик и откусив, зажмурилась от удовольствия. Блинчики получились толстенькие, румяные, и просто таяли во рту. Оказывается, Саманта отлично готовит! Повезло мне с соседкой.

Ревнивцу Бенджи пришлось скормить треть второго блинчика. Сливки он не любил, а вот к сдобе относился с особым пиететом. Пусть много в него не влезет, зато поклюет вволю.

Дверь на балкон и окна я плотно позакрывала и строго-настрого запретила питомцам шляться по улице. Это не сад вокруг усадьбы, где хоть и были похоронены трупы предыдущих незадачливых жильцов, но зато не шастали посторонние прохожие. Дети, да и многие взрослые до сих пор не считают зазорным кинуть камнем в бродячую кошку или зазевавшуюся птицу. По старой, так сказать, памяти. На Шейде же не написано, что он домашний, просто погулять вышел. Ошейник полностью скрыт густой шерстью, кто там будет приглядываться.

За здоровье Бенджи я опасалась меньше, мой скворец себя в обиду не даст. Тут наоборот – стоит пойти слухам, что в районе завелся хэмпширец, столицу наводнят охотники за редкими магическими видами животных. А соседушки наверняка припомнят и клетку, и черную птицу в ней. Сдадут даже без вознаграждения, которое, к слову, за наводку положено немалое.

Звери недовольно надулись, но вроде бы смирились.

До издательства оказалось ближе, чем я думала. До девяти оставалась еще уйма времени, и я решила заглянуть в столовую, выпить кофе.

А чтобы не казаться на общем фоне дикой провинциалкой и не позорить начальство, мужественно поднялась на двадцатый этаж на лифте. И пусть я все сорок секунд подъема простояла зажмурившись, зато не верещала как резаная и не билась головой в створки с воплями «Выпустите меня!». Повод для гордости, как по мне.

За привычным столиком уже сидела мисс Брук. Крепко подозреваю, она меня специально поджидала, потому что совершенно не удивилась моему раннему появлению, а лишь подвинула свой поднос, освобождая место.

– Как ты? – участливо поинтересовалась она, стоило мне сделать глоток.

Видно, слухи уже разнеслись по всем заинтересованным ушам. Я неопределенно пожала плечами, не уверенная, с какого момента стоит рассказывать и как много известно заведующей архива. Кроме того, меня озарила неожиданная мысль – а откуда, собственно, мистер Хэмнетт узнал, что я в беде? Он ведь явился, как рыцарь из древних легенд, меня спасать совершенно целенаправленно. Не то чтобы оказался в участке случайно и заметил свою секретаршу. Нет, он знал, что я там, и приехал специально, чтобы вытащить.

На душе потеплело от заботы и в то же время стало не по себе. Кто мог доложить журналисту о задержанной девушке? И тем более, как он понял, что это именно я? Мало ли в столице кучерявых шатенок!

– Вижу, ты все еще не в себе, – с непонятным выражением протянула мисс Брук. Я устыдилась. Женщина явно беспокоится, а я игнорирую ее вопросы.

– У врача не была, но вроде бы ничего страшного, – поспешно заверила ее я. – Мистер Хэмнетт дал мне вчера выходной, отоспаться и все такое.

– Он молодец, – одобрительно кивнула мисс Брук. – Хотя тебе бы все же сходить к доктору. Мало ли…

– Обязательно, – заверила я заботливую даму, совершенно не собираясь следовать ее совету.

Только дополнительной статьи расходов мне не хватало! Все, что во мне скопилось нехорошего, вытянули вчера фамильяры. Недаром же Шейд проспал на мне всю ночь. Наверное, что-то таки ему не понравилось. Гарь, наверное, в легких. Сегодня мне было куда лучше, чем вчера вечером, из чего я сделала вывод, что питомцы меня успели капитально подлечить. И за что, спрашивается, мне платить эскулапу? Чтобы он заверил меня в моем прекрасном здоровье? Диагностику и я сама себе провести могу. Кстати, надо бы вечером провериться, а то со всеми событиями забываю. И по части физиологии, и на сглаз. Кто знает, что ко мне в усадьбе успело прицепиться.

К кабинету я подошла ровно в девять, но его обитатель уже был на месте. Изнутри слышались размеренные шаги, прерываемые изредка шорохом сминаемой бумаги. Похоже, мистер Хэмнетт творил.

Я устроилась за столом, вытащила из ящика давешние заметки по приюту и углубилась в них, чтобы освежить в памяти. Вроде бы всего двое суток миновало, а казалось, что целая жизнь…

Выбрав основные пункты и пометив себе на листке тезисы, я принялась за работу. Мне же сказали записать то, что вижу. Возможно, начальству пригодится взгляд со стороны, чтобы не забыть ничего важного при написании статьи. Раньше я не слышала, чтобы журналисты вели расследования в компании секретарш, но, кажется, так и впрямь удобнее. Есть кому надиктовать важные мысли, посоветоваться, да и дополнительная пара глаз никогда не лишняя.

Мистер Хэмнетт выглянул из кабинета, заслышав стрекотание машинки. Окинул меня странным взглядом, особо задержавшись на обуви, приподнял в удивлении брови, но ничего не сказал и скрылся за дверью снова.

Я покосилась вниз и досадливо прикусила губу. Кажется, в своем усердии вчера слегка перестаралась. Все царапины и потертости исчезли, туфли сверкали как новые, что после всего пережитого ими той ночью довольно странно. Надеюсь, журналист их не слишком пристально тогда разглядел и не поймет, насколько лучше они сейчас выглядят. Пожалуй, даже лучше, чем при покупке. Тогда они так не блестели.

Начальник снова распахнул дверь и протянул мне два исписанных листочка.

– Перепечатай мне для интервью, – распорядился он и поспешно скрылся в кабинете. Если бы это говорил не мистер хам, я бы решила, что он стесняется. Но поскольку это был именно он, то вряд ли. Тут что-то другое. Жалеет, что проявил заботу о секретарше? Или избегает лишних вопросов? Последнее, пожалуй, ближе всего к истине. Смущение – это точно не про журналиста.

Я быстро набрала список вопросов, ближе к концу осознав, что интервью планируется с действующим президентом.

Ничего себе!

Руки задрожали, и я тут же посадила опечатку.

Выругавшись одними губами, поспешно заменила лист и принялась перепечатывать страницу заново. Не собираюсь портить мистеру Хэмнетту имидж помарками! Подумать только, он будет беседовать с самим президентом Хармсом! Наверное, часть гонки за кресло. Близилось время переизбрания, и оба кандидата – действующий и желающий занять заветную должность – завлекали избирателей как могли.

Выдернув лист из машинки, я пробежалась глазами, проверяя ошибки и заново вникая в смысл. Во время работы обычно не слишком концентрируюсь на содержании, просто копирую, но проглядеть будет нелишним. Мало ли, какая запятая окажется не на месте.

Вопросы в основном касались планов мистера Хармса на следующий срок. Обсуждение строилось в таком ключе, будто журналист не сомневается, что президент останется в ныне занимаемом кресле. Часть выборной кампании? Занятно. Никогда бы не подумала, что непредвзятый мистер Хэмнетт прогибается под власть. Впрочем, ничего дурного за прошедшие пять лет мистер Хармс не сделал, скорее наоборот. Именно он ввел закон, обязывающий основывать проверку на одаренность исключительно на весомых доказательствах, а не словах соседки. Раньше по малейшему подозрению людей хватали и тащили в участок. Сейчас же нужен был убедительный повод.