Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 21

Дальше стоило Ане переступить порог кабинета, как весёлое настроение у неё мгновенно испарилось, потому что там уже ждал Энрикет. И никого больше. Значит, разговор пойдёт о каких-то донельзя важных вещах. Сразу как все трое заняли места за столом, Михаил спросил:

— Господин Энрикет, во время нашей первой встречи я делал вам предложение, и мы хотели вернуться к нему через три года. Но так получилось, что ситуация очень сильно и неожиданно для всех изменилась. Я хотел бы, не дожидаясь трёх лет, предложить вам войти в семью, как мы и говорили — на правах младшей ветви. Оформим всё официально мы потом на днях, сейчас мне нужно именно ваше согласие или отказ. Ибо информация, которую я сегодня получил — не должна уходить дальше членов семьи.

Михаил ждал, что Энрикет будет думать, возможно — долго. Но тот ответил немедленно:

— Я согласен войти в состав семьи, как мы говорили. Сунь Цзы как-то сказал, что стратегия без тактики удлинит путь к победе, но тактика без стратегии обречена на ряд успехов, которые обязательно закончатся поражением. За то время, которое мы с вами работаем, у вас были тактические ошибки, но вы всегда показывали именно хорошее стратегическое мышление и умение видеть перспективу. Я готов довериться вашему чутью. Ну и ещё — офицер не бросает корабль перед штормом, а я прямо ощущаю, как надвигается буря.

— Спасибо. Тогда новость. Сегодня у меня была встреча с директором нашей гимназии, который передал мне предложение от Серых Ангелов. Не пытайтесь вспоминать, вы про них не слышали и не могли слышать, так как для всех их просто не существует. Я про них никогда не упоминал, поскольку до этого имел лишь обрывочные слухи из источников, как я предполагал, не особо заслуживающих доверия. Но они, оказывается, есть. Это формально не организация. Это формально идейный клуб по интересам, куда входят люди определённого круга и влияния. Например, директора Первой Старомосковской и Новомосковской гимназии. Проректор по учебной работе Московского университета и декан кафедры техномагии Казанского университета. Заместитель префекта Северного округа Москвы. Это те, кого я с большой долей вероятности знаю на основании тех же обрывков информации. Есть и другие.

— Но Игнат Карлович и Афоня Егорович же конкуренты, они же как кошка с собакой? — растерялась Аня. — Это всем известно.

— Да, — согласился Михаил. — В повседневной жизни они конкуренты и соперники. При этом оба придерживаются единой политической позиции. Это, кстати, ответ, почему зимой прошлого года с треском провалилось решение, которое в итоге существенно ограничило бы простолюдинам получение стипендий в самые престижные гимназии и в университеты. Это я про ту самую, как её прозвали «Декларацию о кухаркиных детях». Тогда несмотря на вроде бы существенные выгоды финансирования учебных заведений, против на редкость скоординировано выступили все, даже оба наших директора. Хотя авторы Декларации как раз хотели сыграть на противоречиях.

— Однако, — удивлённо добавил Энрикет. — Если и остальные Ангелы примерно того же круга… Полковники от политики, да ещё в отличие от остальных выступают единым фронтом. Их слово пусть негласно, весит очень много. И что они нам предлагают?

— Они стоят на яро про-государственных позициях и желают сохранения стабильности внутри страны. Как мне сказал Игнат Карлович, их категорически не устраивает фактически идущее уничтожение мелкого дворянства и превращение дворянского сословия в закрытую касту. И всё это на фоне того, что Боярская дума почти стала личной вотчиной Воронцовых. Ангелам приглянулось, как мы выступили в защиту Землячкина, а вокруг нас уже начали собираться мелкие дворяне и недавно получившие титул, которые видят в нас защиту от поглощения крупными кланами. Нам предложили, чтобы мы с помощью Ангелов постепенно стали лидерами партии мелкого дворянства, а в перспективе и при поддержке Ангелов, вошли в Боярскую думу как представители этой партии. Я предварительно согласился, тем более мы уже засветились, и отступать нам особо с этого пути некуда. Но прежде чем окончательно подтвердить своё согласие, я хотел посоветоваться с семьёй. То есть с вами.

Аня и Энрикет молчали довольно долго, оба думая и анализируя. Михаил же, пока ждал, смотрел за окно. Шторы были открыты, тихий свет осеннего дня падал в окно сквозь высокие золотые и багряные деревья парка. Листва уже наполовину облетела, но парк всё равно ещё мог похвалиться королевскими нарядами. Первой заговорила Аня:

— Миша, если честно, я боюсь. За тебя. Но я только вчера смотрела отчёты Ругимова, и я с ним согласна. Зимой, самое позднее к весне начнётся экономический кризис. Причём глобальный, он заденет всех, и французов, и османов, и испанцев. Османы и французы в Сахеле как слон в посудной лавке себя ведут. Ругимов понимает в тамошних экономических делах лучше всех остальных, потому я готова верить его прогнозу, что ошибки султана в Сахеле в итоге спровоцируют общую катастрофу, которая сначала сожрёт все текущие сиюминутные выгоды, а потом уже спровоцирует глобальный кризис. А мы пока… плохо готовы. Да, мы очень много уже взяли под контроль, мы сократили расходы и избавились от убыточных активов, которые дед держал исключительно для политики и пыль в глаза пускать. Всё равно мы не готовы — а это наши люди, которые уже присягнули перед нашей семьёй. Помощь Ангелов, даже если они потом передумают с боярством, сейчас нам очень пригодится.

— Знаете, Михаил Юрьевич, я ведь не просто так сказал про ваше стратегическое чутьё. Мы же как раз с вами обсуждали недавно? — Энрикет вопросительно посмотрел на Михаила и, получив молчаливое согласие, мол, Ане теперь можно знать, сказал: — Ещё до информации от Ругимова, мы буквально несколько дней назад с Михаилом Юрьевичем сидели и размышляли, что нам срочно надо организовывать внутренний контроль, чтобы не повторилось как у Румянцевых. Это когда жадность и липовые отчёты дирекции того или иного предприятия обойдутся нам большими неприятностями, особенно если наложатся на какой-то общий кризис. Заниматься этим будет Игорь Данилович Землячкин, он уже согласен, и мы начинаем готовить вместе с ним кадры. И вот сегодня вы, Анна Васильевна, говорите, что кризис будет. Да, мы, если позволите образ, вынуждены бежать за поездом, но зато не смотрим с перрона, как он давно уехал. Потому я тоже за то, чтобы рассмотреть предложение Ангелов и чего они от нас хотят на данный момент.

— От нас они в данный момент хотят продолжить лепить из меня политическую фигуру. Для этого я должен срочно стать студентом, причём сделать это красиво. Есть, оказывается, в Московском университете такая пафосная штука под названием Испытание достойного. В этом году, по словам Игната Карловича, надо пройти семьдесят километров по лесу и разгадать умную задачу. Лес — не настоящая тайга, а какой-то полигон, фактически наполовину парковая зона. Насчёт загадки, насколько я понял — мне намекнули, что заранее выдадут её решение. Зато победить в этом соревновании крайне почётно, чуть ли не избранным это доступно, — Михаил криво усмехнулся. — После недавнего суда и как меня газеты нарисовали рыцарем без страха и упрёка, это станет идеальным продолжением для создания мифа про героя, который поведёт всех к светлому будущему. Сложность одна. Мне теперь срочно нужен аттестат зрелости. Времени у меня неделя. Дальше неделя на экзамены и две недели на испытание. И это означает, что с завтрашнего дня, Аня, ты полностью замещаешь меня во всех делах. Мы все тебе поможем, пока я здесь — буду давать советы. Но тянуть всё тебе придётся самой. Вопрос: справишься? Только трезво оценивая.

— Справлюсь, — вздохнула Аня. — Для этого я с лета и готовилась. Тем более вариантов у нас нет. А ты сможешь… Там же на этот дурацкий аттестат учить…

— Сама сказала, выбора у нас нет.

— Ничего, мы справимся, — поддержал Энрикет.

К сестре Михаил зашёл отдельно вечером, когда дом уже понемногу отходил ко сну. После гибких линий ар-нуво и мягкого света в коридорах, каждый раз переступая порог Аниной комнаты, Михаил на пару мгновений испытывал диссонанс, слишком уж резким получался контраст. Сестра предпочитала яркий свет и прямые линии во всём, а ещё не фрески под растительность, как в коридорах, а настоящее дерево мебели и светлые деревянные настенные панели. Сейчас Михаил не сразу понял, что сестра его ждала, не стала ещё переодеваться в пижаму, а на столике возле кровати стоят чайник и две чашки, а не одна.