Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 7

— Стоп. Игорь Данилович, если честно, летом я вас немного обманул. Нет у меня родителей. И у сестёр моих родителей нет. Сгорели в летней войне между Воронцовыми и Столешниковыми, все. Полностью меня зовут Михаил Юрьевич Тёмников, я глава рода Тёмниковых. Да-да, тех самых, в наши магазины вы наверняка заходили. Хотя какой у нас род — вы всех знаете: я да сёстры. Больше… никого не осталось. Так я и стал главой семьи. А отсюда я настаиваю, чтобы вы позволили вам помочь. Я на машине, со мной десяток бойцов клановой гвардии. Сейчас мы все вместе едем к нам домой, как раз вещи уже собраны. Там я смогу гарантировать вашу безопасность. Нам сейчас важнее всего выиграть время, чтобы собрать побольше информации и подыскать на вашу защиту подходящего юриста.

Надежда Петровна охнула, побледнела и растерянно посмотрела на Михаила:

— То есть что? То есть ты… Вы, Михаил, дворянин? И Анечка?

— А что, титул сразу сделал меня старым, или я раздвоился, Надежда Петровна? Давайте так. Я понимаю — в официальной обстановке. Но пока мы здесь и одни, я настаиваю на общих правилах вежливости. Всё-таки мне тыкать людям, которые вдвое старше меня по возрасту — неприлично, даже если у меня титул, а у вас нет. Да, мы все дворяне. Но именно поэтому мы летом всё и скрыли. Хотелось отдохнуть по-человечески и рядом с приличными людьми, а не в обнимку с великосветским серпентарием. Видели бы вы, какие жабы вместе с нами по соседству там жили… неважно. И вот честно, разве сошлись бы Аня и Поля так хорошо и близко летом, если бы вы знали про титул?

— Нет, — согласился Игорь Данилович. — И я тебя понимаю, почему вы летом… Не стали никому говорить. Ты прав. Но в нынешней ситуации… Извини, я узнал и тебя, и твоих сестёр летом, вы действительно хорошие. Но вы — дворяне, а я сколько раз видел, что дворяне просто так ничего не делают. Зачем ты вмешиваешься, причём против самих Румянцевых?

— Ну насчёт «самих» — это вы зря переживаете. Летом у нас уже были с Румянцевыми… Скажем так, разногласия. Я им тогда рога пообломал — и сейчас пообломаю. Это не бравада, а констатация факта. Вы мне летом сами того не замечая, очень сильно помогли, а я считаю — за добро надо платить добром. А ещё, если вы пострадаете, мне Аня этого не простит. С кем, кроме Поли, она ещё будет сплетничать, на какой цвет лака ногтей больше обращают внимания мальчики? — улыбнулся Михаил. — Ну и последнее, хотите — верьте, хотите — нет, но для меня ваше поведение при аварии тоже очень не последний аргумент помочь. Другой на вашем месте свою шкуру бы спасал, а вы рисковали и когда рабочих выводили, и когда всё перекрывали потом. Я даже представлять не хочу, что творилось бы, если бы рванула главная цистерна и хлор потёк к рабочему посёлку. Потому собирайтесь и едем.

— Хорошо.

Согласились Землячкины явно от отчаяния, как утопающий хватается за соломинку. Единственный, у кого всё происходящее вызвало радостный интерес, был пятилетний Вадик. Остальные, бледные и растерянные, с чемоданами в руках косились то на Михаила, то на богатырскую фигуру Пламена, из-за бронежилета казавшуюся просто гигантской. Погода тем временем совсем испортилась, по небу ветер гнал серые лохмы облаков, мелкий дождик как булавочными уколами сыпал в лицо и щипал за уши. Они успели отойти от подъезда на пару метров, когда дорогу им перегородили сразу восемь человек откровенно уголовной наружности. Причём, что удивительно — все они не скрывали оружия: специально расстегнули пальто, чтобы оказалось видно здоровенные ножи на поясе.

— Вы куда, мудилы? Этому нельзя, а ну, пошли домой. А ты, сопляк, вали, пока цел.

Михаил от такой наглости натуральным образом выпал в осадок. Даже не зная дворянского статуса Михаила, хамить и ссориться с тремя профессионалами будет только самоубийца. Да один Пламен от них мокрого места не оставит. Ну или эти люди настолько уверены в могуществе своих боссов из Румянцевых, что думают, их побоятся тронуть? На случай если у кого-то из бандюков окажется пистолет, Михаил бросил перед собой щит, причём вариант, который еле заметно светится — чтобы заметили, и приказал:

— Пламен, объясни идиотам, — и дальше махнул рукой остальным бойцам, кто рядом и ещё троим, спешившим от микроавтобуса с револьверами в руках. — Если хоть кто-то из придурков схватится за нож или достанет ствол, пристрелить всех. За нападение на меня.

Бандиты разом застыли на месте, белые как мел. Глядя на шесть револьверов и гигантскую фигуру Пламена, даже дышать старались осторожно, и пока у них вытаскивали ножи, и когда Пламен легонько их попинал в воспитательных целях. После чего Михаил ткнул пальцем в главаря:

— Вот этого самого борзого упаковать, он поедет с нами. Хочу послушать рассказ, кто это у нас решил заменить полицию и суд, ограничивая свободного подданного империи в перемещениях.

В микроавтобус семья Землячкиных шла растерянная и молчаливая. Когда все расселись, а связанного и с заткнутыми ушами и глазами бандита помесили в уголке, Михаил вздохнул и приказал:

— Ладно уж, забросите меня по дороге сначала в гимназию, — и дальше добавил уже для Землячкиных: — Нет, я вас не обманул с возрастом. Действительно, ещё доучиваюсь в школе. Пускай и директор, и я понимаем, что мне нужен один лишь аттестат, а дальше у меня будут иные проблемы. Но закон един для всех, так что будь добр отучиться целиком и до конца.

Игорь Данилович как-то странно посмотрел, но промолчал.

Все уроки Михаил просидел как иголках. Он бы предпочёл вообще в гимназию не ходить, жалко было времени. Гимназическое образование с точки зрения знаний ему было не нужно — за плечами полвека прошлой жизни, университет и тридцать лет опыта работы от инженера до владельца своей фирмы. То немногое по части теории магии, что он мог получить в школе — без труда получится освоить самому. Аналогично с задачей школы как места правильного форматирования мышления, привить детям верные социальные навыки и обучить усваивать новые знания — ему не нужно тем более. Всё-таки даже с поправкой на гормоны и биохимию восемнадцатилетнего тела, Михаил давно уже не ребёнок.

В книжках, которые ему подсовывали дети в прошлом мире, герой обязан был удивить всех познаниями, досрочно сдавать на аттестат зрелости и поступать в университет. Параллельно занимаясь прогрессорством мира в правильном направлении. И чисто теоретически Михаил действительно без особых проблем сдал бы на школьный аттестат и на год раньше поступил в Московский университет. К тому же как раз университетское образование могло дать много действительно полезного. Как лично для развития Михаила, так и по части внедрения некоторых своих идей. Никого не удивит, если под руководством умного наставника талантливый студент совершит то или иное открытие. И всем наплевать, кто первый высказал идею, и в каком процентном соотношении студент и профессор делили нагрузку исследований.

Вот только в реальном мире любое общество имеет социальную инерцию. Никто не захочет стелиться вокруг неожиданного чудо-паренька, заглядывать ему в рот и воспринимая любую мысль как откровение с небес. Чем выше среднего уровня ты поднялся, тем сильнее тебя будут стараться загнать обратно в общие рамки. Поэтому любой успех гения всегда определяется тем самым равновесием между твоим стремлением достичь вершины и обратным импульсом со стороны общества. А Михаил и так уже с образованием новой дворянской семьи и своими магазинами у всей светской Москвы на устах. Придётся скучать на школьных уроках до весны.

На обратной дороге сёстры буквально затеребили брата: куда он так сорвался с утра. Михаил лишь отшучивался:

— За подарком для Ани. Причём в жизни не догадается какого.

— Не смешно, — буркнула в ответ сестра.

— Самому не смешно. То ещё веселье в нагрузку к нему получим.

И как накаркал. Сразу, как они вернулись, Михаилу доложили, что его уже ждёт Дмитрий Кузьмич Харитонов. А если доклад собирается делать лично начальник охраны поместья — случилось явно чего-то необычное.