Звонарь - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 8

- Значит, нашла скафандр? - спросил Звонарь. Говорил он спокойно, без эмоций. - Слышишь меня?

- Слышу, - ответила Бах. Она сжала ручку пилы и, почувствовав вибрацию (с пилой все в порядке!), стала отмечать на пластиковом куполе квадрат, метр на метр.

- Я так и думал, - продолжал он. - Значит, уже идешь. Ну, я не стал бы говорить о скафандре, ведь ты могла бы и не найти его. Но один из моих людей уже прошел через соседний шлюз и скоро найдет тебя.

- Ага. - Бах специально понуждала его говорить, чтобы они не услышали жужжания пилы.

- Тебе интересно будет узнать, что у него есть с собой инфракрасный детектор. Именно с его помощью мы вычислили тебя в помещении. В его свете твои следы начинают светиться. Даже сквозь скафандр излучается достаточно тепла, чтобы прибор заработал. Замечательный прибор.

Об этом Бах не подумала. Да, скверно. Может, лучше было попробовать добраться до безопасного шлюза. Когда этот парень пойдет по ее следу, то сразу увидит, что она повернула назад.

- Зачем ты мне все это говоришь? - спросила Бах.

Она уже проделала достаточно глубокие борозды в пластмассе, но вырезать квадрат оказалось не так-то просто. Теперь она водила пилой по нижней грани: вперед-назад.

- Размышляю вслух, - ответил он и неловко рассмеялся. - Изнуряющая игра, согласна? Ты, пожалуй, самая ловкая жертва за все эти годы. У тебя есть свой секрет успеха?

- Работаю в полиции, - ответила Бах. - Твои люди преступили черту дозволенного.

- Ну, это многое объясняет, - чуть ли не с благодарностью произнес он.

- А ты кто такой? - спросила Бах.

- Называй меня просто Звонарь. Мне понравилось это имя, когда я узнал, что вы меня так называете.

- Но почему младенцы? Этого я понять никак не могу.

- А почему люди едят телятину? Котлеты из молодых ягнят? Откуда мне знать? Я всю эту гадость вообще не ем. Я ничего не знаю о мясе, но могу отличить прибыльный бизнес от неприбыльного. Один из моих клиентов предпочитает младенцев, и он их получает. Я могу достать ему молодняк любого возраста. - Он снова вздохнул. - Все просто, вот мы и обленились. Перестали соблюдать осторожность. Работа становится скучной и обыденной. Теперь будем убивать быстро. Если бы мы убили тебя, когда ты вышла из капсулы, то избежали бы всей этой суматохи.

- Ну, ты еще не догадываешься, что тебя ждет. - Черт, почему пила никак не разрежет этот пластик? Она и не думала, что будет так трудно. - Если честно, не понимаю, почему вы так долго возитесь со мной. Зачем запирать меня, зачем ждать столько часов, прежде чем убить?

- Наверное, дело в жадности, - ответил Звонарь. - Видишь ли, те двое не собирались тебя убивать. Ты сама набросилась на них. У меня многопрофильный бизнес. Живые беременные женщины нам тоже кое для чего нужны. И живые младенцы тоже. Обычно мы держим их по нескольку месяцев.

Бах знала, что, будучи хорошим полицейским, она должна расспросить Звонаря и об этом. В департаменте наверняка захотят знать все подробности. Но вместо этого она всем телом налегла на пилу и от напряжения чуть не прокусила нижнюю губу.

- Такая, как ты, мне бы пригодилась, - говорил Звонарь. - Ты ведь не думаешь, что тебе удастся уйти, правда? Почему бы тебе не обдумать мое предложение? Мы могли бы…

Бах видела, как Звонарь поднял голову. Он так и не закончил фразу. На секунду перед ней мелькнуло его лицо - самое обыкновенное лицо. Он вполне мог бы быть бухгалтером или банковским служащим. Бах с радостью заметила, что он понял свою ошибку, но не стал терять время на сожаления. Бросив сообщников, еще продолжавших корпеть над дверью шлюза, он со всех ног помчался назад через кукурузное поле.

В этот момент квадрат поддался, Бах почувствовала, будто ее что-то тянет за рукав, и осторожно отошла по узкому металлическому уступу. Квадрат отделился от купола и провалился внутрь, и тут же с обеих сторон начал рушиться пластик.

Страшная картина. Воздух струей вырвался из-под купола. Потом в бездну поднялись стебли, початки, листья кукурузы, все смешалось в каком-то сумасшедшем вихре. Потом поток воздуха побелел, но Бах так и не поняла почему.

Наконец появился первый человек, он отлетел на приличное расстояние и упал в серую пыль.

Когда на место прибыла Лиза Бэбкок, с наружной стороны стены стояла дюжина полицейских гусеничных машин, еще столько же должны были вот-вот подойти. Молча крутились голубые мигалки. Она почти ничего не слышала, кроме собственного дыхания, да время от времени кто-то что-то говорил по аварийному каналу связи.

В пыли лежало пять тел. Чтобы машины могли заехать на плантацию, в стене проделали большое отверстие. Она спокойно взглянула на мертвецов. Трупы как трупы, особенно если учесть, что сначала они вылетели, словно из пушки, а потом тут же замерзли.

Бах среди них не оказалось.

На секунду Бэбкок зашла внутрь. Интересно, что это за белое вещество под ногами? Наклонившись, она зачерпнула пригоршню. Попкорн! На земле уже лежал слой воздушной кукурузы толщиной в двадцать сантиметров, а она все падала и падала - под воздействием горячего солнца и вакуума зерна кукурузы высыхали и взрывались. Если Бах здесь, им долго придется искать ее тело. Лиза выбралась наружу и пошла вдоль стены, подальше от толпы полицейских и экспертов.

Тело лежало в тени лицом вниз. Бэбкок чуть не споткнулась об него. Больше всего ее удивило, что тело одето в скафандр. Если Бах в скафандре, то почему же она умерла? Лиза сжала губы, ухватила труп за плечо и перевернула на спину.

Мужчина с удивлением взирал на рукоять цепной пилы, торчащей из его груди. Вокруг раны запеклась и замерзла кровь. И тогда Бэбкок побежала.

Добравшись до шлюза, она принялась бить кулаками в металлическую дверь, а потом прижалась шлемом к холодной поверхности. Спустя некоторое время она услышала ответные удары.

Прошло еще пятнадцать минут, прежде чем приехал грузовик спасательной команды и герметично подсоединился к двери шлюза. Когда дверь открыли, Бэбкок распихала локтями остальных и первой вошла в шлюз.

Сначала она решила, что, несмотря на все ее надежды, Бах все же погибла. Та сидела у стены и держала в руках младенца. Тело ее обмякло, она не подавала признаков жизни. Казалось, она даже не дышит. И мать и ребенок были в пыли, а ноги у Бах еще и в крови. Она смертельно побледнела. Бэбкок подошла и протянула руки к малышке.

Бах резко отодвинулась - откуда только силы взялись? Ее ввалившиеся глаза уставились на Бэбкок. Наконец она перевела взгляд на Джоанну, глупо улыбнулась и произнесла:

- Она самая красивая на свете.

John (Herbert) Varley. The Bellman (2003)