Барышня ищет работу (СИ) - Кальк Салма - Страница 51

Всё было логично и понятно, никаких приписок мелким шрифтом. Ой, нет, вот тут ещё. «Поскольку все участники соглашения являются магами, то в случае неисполнения взятых на себя обязанностей подлежат наказанию в соответствии с „Указом о Магах на Службе Государства Российского“ от 5 февраля 1862 года. В случае наступления обстоятельств неодолимой силы обязанности Отправляющей стороны принимают на себя их преемники, обязанности Принимающей стороны так же принимает на себя преемник профессора Пуговкина, обязанности же госпожи Филипповой в случае её физического отсутствия в мире прекращаются совершенно».

Этот последний пункт меня весьма заинтересовал, и я спросила Пуговкина:

— Афанасий Александрович, что значит — «в случае физического отсутствия в мире»? Я никогда не встречалась с такой формулировкой.

— То и значит, голубушка, — он отложил толстый том, в котором что-то отмечал карандашом, и глянул прямо на меня. — Что случается с человеком, когда наступает смерть?

— Ну как, — я не ожидала такого вопроса, — сердце перестаёт биться, дыхания нет.

— Верно, а потом?

— Потом… его хоронят. О теле следует позаботиться, пока оно не начало разлагаться.

— Верно, и почти со всяким магом случается именно так. Но что случается с некромантом, когда приходит его час?

Я смогла только вздохнуть, потому что не знала ответа на этот вопрос.

— Нас забирает та сила, которой мы служим. Просто забирает, и всё, когда приходит время. Приходит некая сущность, и уводит в тени.

— К-какая с-сущность? — я не ожидала.

— Свидетельств крайне мало, поэтому факты… те ещё факты. Кто-то описывал громадного паука, так называемую Паучью Матерь. Кто-то видел сотканного из теней дракона. А кто-то — просто хорошо знакомого человека или же родственника, тоже некроманта. И пока не настанет срок, нам не дано узнать, кто придёт за нами и кто ожидает нас на той стороне. Я думаю, что здесь мы служим ей во плоти, а там продолжим служить — тем, что от нас останется.

Я вздрогнула — мне показалось, что меня на мгновение охватил лютый холод. Но вдохнула-выдохнула, и убедилась, что в окно смотрит солнце, передо мной уже знакомый мне Афанасий Александрович, а передо мной лежит на столе тот самый документ.

— Понимаешь, Оля, если человек просто сбежал, его нетрудно найти. Особенно — некроманту, я ещё расскажу тебе, как это делается. А если человека не ощущает даже некромант, тогда — наступает тот самый случай, о котором здесь сказано.

— То есть, если я сбегу, меня найдут, а если я умру — то наступит названный случай?

— Всё верно, — кивнул Пуговкин.

Я взяла перо и бестрепетно поставила на договоре свою подпись. Подписи троих других участников уже стояли на своих местах — военный губернатор генерал-майор Селиванов, глава магического управления статский советник Болотников, профессор Пуговкин. Теперь и я тоже.

Только я отняла перо от бумаги, в тот же миг словно изнутри проступила печать — с двуглавым орлом, красная, круглая, с надписью — управление по вопросам магии министерства внутренних дел.

Далее мне пришлось подобным же образом подписать ещё три экземпляра — два из них должны были порталом забрать в Сибирск, а третий оставался у Пуговкина, он сказал, что предоставит его в канцелярию Академии.

— Так, Оленька, мы с тобой пойдём устраиваться уже после Нового года, а заниматься начнём послезавтра, чего откладывать-то. А сегодня обживайся, привыкай, сейчас пойдём посмотрим — если мелкота наша прибыла, пойдёшь с ними ёлку наряжать.

Мы направились в большой зал — на втором этаже, в нём стояла ёлка — невероятно красивая и пушистая. И вокруг неё суетились — и кто-то из прислуги, и дама моих лет в нарядном зелёном костюме, и молодой мужчина — бледный, очень стройный и сероглазый. Дама лицом очень походила на Пуговкина, а мужчина — на Анну Мироновну.

— Знакомься, Оленька. Моя дочь Алёнушка, по мужу Ракитина. И мой сын Авенир, пока не женат, в отличие от брата своего. А это наша новая студентка, Ольга, она из Сибирска.

Алёна Афанасьевна улыбнулась и поздоровалась, а Авенир Афанасьевич прямо подошёл и сверкнул серыми своими глазами. На мгновение я увидела в них обычный для некромантов лёд, а потом улыбка стала мягкой и завлекательной.

— Рады приветствовать, Ольга…

— Дмитриевна, — подсказала я.

Он поклонился и поцеловал мне руку. И задержал мою ладонь в своих на пару мгновений дольше, чем следовало бы.

7. Ожидание чуда

7. Ожидание чуда

Дома мы не праздновали Рождество — только Новый год. Дед Митя с бабушкой Зиной, родители мамы и тёти Гали, были воспитаны вне религиозной традиции, они и всех потомков воспитали так же. Бабушка же Рогнеда исправно красила яйца на Пасху и пекла куличи, и говорила, что это правильно, и если я пока не поняла, то ещё потом пойму. И ходила на службу. Я просилась с ней, когда была маленькая, но она меня не взяла, сказала — подрасти немного и захоти сама. А когда я подросла, уже стало не важно.

Теперь же оказалось, что мои любезные домохозяева, они же, как я понимаю, преподаватели, как раз люди верующие и относящиеся ко всем соответствующим праздникам с уважением. Ладно, если спросят — я скажу. А нет — так нет. Но мне нужно будет в этом жить и это поддерживать. Значит, делаем всё, что положено.

Но поход на службу позже, в ночь, а пока мы наряжали ёлку и знакомились — младшее и самое младшее поколение Пуговкиных со мной, а я с ними. Мне рассказали, что самый старший сын — Аристарх Афанасьевич, ему уже почти сорок лет, и он давно женат на Анастасии Фёдоровне Волковой, она маг-огневик, такие не боятся некромантов и их силы. Они живут в Петербурге, и Аристарх Афанасьевич служит в министерстве внутренних дел, в хорошем чине. У них два сына, оба гимназисты. Некромант — старший, Алёша, а младший, Саша, универсал. Более того, вскоре оба молодых человека появились, и их тоже со мной познакомили — мол, это Ольга Дмитриевна, она теперь живёт в доме дедушки и учится в Академии. Оба отнеслись ко мне достаточно рассеянно — мол, эка невидаль, кто-то учиться приехал, да все же так делают. Я же при том вспомнила историю, которую мне рассказывали ещё в железнодорожной больнице — как у кого-то там сынок оказался магом, и как непросто оказалось его учить. Всё как всегда и везде, короче. Дети и внуки профессоров имеют от рождения намного больше возможностей, нежели те, кто родился где-то в глухой провинции. А родители этих детей должны были появиться ближе к вечеру, потому что сначала они по традиции навестили родителей и старшего брата Анастасии Фёдоровны.

Следующей по старшинству шла Алёна Афанасьевна, тридцати двух лет, замужем за некромантом и преподавателем факультета некромантии, а по имени — Аркадий Петрович Ракитин. Аркадий Петрович, сказали, будет позже, ибо дела факультета. Ничего, если мне там учиться — ещё увижу. И у них двое деток, сын и дочь, некроманты оба. Сын Андрюша учится в гимназии, а дочке Арише пять лет, мала ещё.

И младший — Авенир Афанасьевич, как сам он сказал — наверное, тоже стану преподавателем, только вот ума побольше наберусь.

Это прозвучало странно, потому что сам сказал, что лет ему уже двадцать восемь, и обучение своё в академии он завершил, а сейчас, значит, работает над диссертацией, и ещё иногда ему дозволяют проводить практические занятия у студентов. Тут уже он сам улыбался и подмигивал — мол, ещё не раз встретимся, Ольга Дмитриевна.

Ёлку мы нарядили общими усилиями, потом детей выдворили, а родители и прочие старшие родственники принесли и положили под неё коробки с подарками — на завтрашнее утро. А мне рассказали, что по традиции вся семья собирается вечером, на ёлке зажигают огни, конечно же, магические, потом детей отправляют спать, а взрослые идут на службу. После службы — праздничный стол, потом поспать, а наутро — подарки, поздравления — и вечером гости. Торжественный ужин и танцы.

— Оленька, у тебя есть наряд на завтрашний вечер? — спросила меня Анна Мироновна. — Если нет, ты скажи, мы что-нибудь придумаем. Барышня должна быть в праздник неотразима.