Барышня ищет работу (СИ) - Кальк Салма - Страница 54

10. Великая гармония

Возражать было совершенно нечего, и я принялась упражняться в создании световых шариков. И что я вам скажу — вчера у детей на ёлке выходило лучше. Ярче, крупнее, увереннее. Мне же было сложно создать определённое количество шариков, чтобы они ещё и продержались какое-то приличное время, потому что — вспыхнут и тут же гаснут, и всё. А ещё вдруг начали мёрзнуть кончики пальцев, а все эти штуки, их же руками делают, иначе никак. Я же не могу ими пошевелить, а хочется растирать и греть ладони.

— Замёрзла? — заметил Пуговкин. — Рано, очень рано, но ничего, это у нас только начало. Грей. И слушай. Наша сила — она холодная, так есть. У всех прочих есть огонь и жизнь, а у нас — холод, хрустальный прозрачный холод. Очень красиво, если кто такое любит, и очень опасно. Нужно чувствовать, когда холод подбирается к тебе, и прерываться, уходить, греться, спасаться. Те, кто с силой с рождения, защищены лучше. Они научились жить с той силой, ещё будучи совсем несмышлёнышами, и им не опасно. А ты можешь увлечься и переступить грань. Не нужно, совсем не нужно. Во время обучения ты должна определить объём и предел своей силы, и понять, что ты сможешь делать, а что тебе не дано, пока или вовсе. И тогда мы вместе с тобой поймём, как твою силу лучше всего использовать на том поприще, что ждёт тебя. Согрелась? Выдохнула? Ещё раз. Десять одинаковых осветительных шаров.

Со второго раза у меня вышло лучше, шары получались ровнее и крупнее, и светились дольше. Пуговкин похвалил, потом велел нагревать воду в стакане.

— Для нас это действие, можно сказать, противоестественно, но мы все равно можем. И будет хорошо, если ты научишься.

С водой оказалось даже сложнее, чем со светом, видимо потому, что противоестественно. Я выбилась из сил ещё быстрее. Тут же меня спасали горячим чаем и пирожками.

— Поняла? Упражняйся сама, но потихоньку. Сила чутко реагирует на то, что мы её призываем. Она будет подчиняться легче и проще, и ты сможешь черпать больше. Постепенно, конечно же. А сейчас скажи — бывала ли ты в тенях?

— Да. Немного. И… не по своей воле. Я понимаю, что это должно быть как-то просто и естественно, но не могу сообразить, что для этого нужно сделать.

— Что есть тени? — спросил Пуговкин, и, не дождавшись моего ответа, продолжил сам. — Смертная изнанка мира, оборотная сторона. Другому магу туда хода нет, если только его проводит некромант, проводит в прямом смысле — держа за руку. И другому магу там будет невесело.

Он дождался, пока я съем пирожок с грибами, и подал мне руку.

— Поднимайся, пойдём. Смотри и запоминай.

Шаг вперёд — и я снова оказалась в том удивительном месте, где уже была, и в котором, как мне показалось тогда, мне обрадовались. Мир вроде бы остался тем же самым, но — разом с тем и нет. Там не было красок, только оттенки серого, и вокруг что-то непрерывно двигалось, при том оставаясь неподвижным, и пело, но разом с тем оглушало тишиной. Это было… невероятно. Я припомнила — песня оказалась мне знакома, я слышала её в своё прошлое посещение… этого измерения. Но тогда я оказалась тут не по своей воле, а сейчас поняла, что могу и сама. И если я захочу, то следующим шагом могу выйти в кабинет Пуговкина, могу — в залу с ёлкой, а могу — в свой флигель.

А куда ещё могу? Я потянулась во все стороны, и где-то там, неимоверно далеко, мне почудился дом Софьи Людвиговны. Я была совершенно уверена, что он там есть, но мне показалось, что до него вовсе не шаг, а… неизвестно, сколько шагов. Очень много. Где-то там, вдалеке, ощущались все мои знакомцы — Агафья, Марфуша, Степан, Антип Валерьяныч… Нет, это слишком далеко.

А есть ли у меня ещё знакомцы, которых я вот так смогу ощутить, неожиданно и приятно? Я прикрыла глаза и прислушалась… ну конечно же, где-то там, далеко, ещё и Соколовский. Его я ощущала сильнее и мощнее, чем прочих стоило только вспомнить о нём. Потому, что он маг? Или потому, что я в него немножечко влюбилась? Или потому, что он мне помог? Ладно, не важно, дело прошлое.

Я стояла посреди серого нигде, и слушала пение, будто камерного хора, или же игру симфонического оркестра. И так это звучало красиво и гармонично, что хотелось никуда не уходить, но слушать вечно. В живом мире я не слышала ничего подобного.

— Идём-ка, голубушка, — Пуговкин потянул меня за собой, и я пошла, хоть ещё мгновением раньше и не собиралась.

— Спасибо вам, я бы сама не вышла, наверное, — вздохнула, оказавшись снова в его кабинете.

И опустилась в кресло, потому что ноги всё равно что подогнулись. И могла только сидеть и дышать. Дышать, вспоминать, ощущать.

— Поняла теперь, что значит — быть некромантом? — спросил Пуговкин.

— Немного, — улыбнулась я. — Это… это здорово, — неожиданно для самой себя сказала я. — Это очень красиво и вдохновляюще.

Он помолчал.

— Хорошо, что ты это поняла, — улыбнулся и пожал мне руку.

Подхватил вторую, подержал в своих, и я ощутила, как делится силой.

— Я слышала… тех, кто далеко.

— Ты можешь слышать так всех своих знакомых живых. Но не пытайся дойти — это очень, очень долго и непросто. Ты поймёшь, куда можно дойти тенями, а куда не стоит. Пока не смей ходить далеко, потеряешься, поняла?

— Поняла, — кивнула.

Потому что не хочу теряться. Хочу владеть тем, что мне, оказывается, на роду написано.

— Вот и славно. Продолжим завтра. Сегодня же не колдуй больше ничего — нужно восстановиться. Дальше будет проще, а пока — вот так.

Тут очень кстати позвали к обеду, он помог мне подняться, и под руку привёл в столовую. Там усадил и велел есть, как следует, чтоб восстановиться поскорее.

Конечно же, я хочу восстановиться поскорее. Поэтому буду делать всё, что для того положено.

11. Привлекательная девица на выданье

11. Привлекательная девица на выданье

Праздничные дни пролетели, как один. Давно, ой как давно не случалось у меня таких душевных праздников — чтобы в большой семье, и не занудно, и без мозгоедства, а очень и очень тепло и хорошо. И даже если кто-то кого-то и подкалывал потихоньку, то — беззлобно.

Скажем, над Авениром прямо с ходу принялись подшучивать по моему поводу — мол, Оленька-то ещё подумает, нужен ли ты ей, а ты смотри, не упусти умницу да красавицу. Оказалось, я умница и красавица, кто бы мог подумать, да? Дома я была кандидатура весьма так себе. Внешность обычная, образование без изысков, перспектив денежной работы нет, в приданом половина хрущёвки в отдалённом районе. В Сибирске я была девица без родных и в услужении, без какого бы то ни было приданого. Тут у меня пока ещё не было ни образования, ни работы, ни приданого, но все встреченные некроманты делали на меня характерную стойку. Вели носом, словно принюхивались, смотрели, будто хотели вобрать весь мой облик куда-то глубоко в себя, и не то, чтобы приглядывались и оценивали, но — готовы были сгрести без остатка по малейшему моему сигналу. Я же впервые в жизни оказалась под таким перекрёстным огнём, моя домашняя личная жизнь вовсе не отличалась разнообразием. И потому принимала все знаки внимания очень осторожно, вежливо и спокойно. И никого не выделяла, никакого флирта ни в коем случае, а то подумают, что решила, выбрала или что-то там ещё. А я не хотела никого выбирать, я хотела освоиться и выучиться.

Алёна рассказала мне, в чём дело — магу, знаете ли, лучше вить гнездо с магом, нежели с обычным человеком, потому что — больше шанс на рождение детей с магическими способностями. И совсем хорошо — с магом той же силы. А некромантов вообще мало, это здесь, у них, много, потому что факультет, и потому что их семья. Некромантов женского полу ещё меньше, и так всегда было. А вообще некромантам в жизни ой как непросто — их не любят, потому что боятся, и мало какой маг способен вытерпеть некроманта в семейной жизни, не говоря уже о тех, кто не маг, и защититься не может.