Барышня ищет разгадки (СИ) - Кальк Салма - Страница 21

— Молиться, — и как-то так она это сказала, что я поняла — а ведь есть у неё опыт с нежитью, у нашей Лукерьи.

— Это, конечно, дело хорошее, но вдруг не поможет?

На практике доводилось видеть такое и таких, кому молитва была что слону дробина. Разозлит, раззадорит, но не прогонит.

— А тут уже как господь рассудит.

— Господь-то, конечно, рассудит, но говорят — на бога надейся, да сам не плошай. И вот я из тех, кто не плошает. И одеваться буду так, как мне удобно по снегу ночью ходить.

— Ночью вообще ходить нечего, все добрые-то люди ночью дома сидят.

— Вот чтобы добрые люди ночью спокойно сидели по домам, некроманты выполняют свою работу, — сообщила я. — И сегодня я как раз собираюсь отправиться побеседовать с одним таким добрым человеком, который сначала пил, с кем не следовало, а потом повадился нового хозяина из бывшего своего дома выселять. И если бы тот не был магом, так и выселил бы. И если бы я не выяснила, за какой такой надобностью он в свой старый дом возвращается.

— Так нечего было тот дом оставлять, сжечь, и дело с концом, — пробурчала Лукерья.

— Тогда и тот предмет, за которым он приходил, или бы расплавился, или вовсе сгинул, и не нашли бы управы на него, — покачала я головой.

Воздух меж нами сгустился, и господин Соколовский явился с изнанки мира собственной блистательной персоной.

— Хорошо говорите, Ольга Дмитриевна, я заслушался, — поклонился мне, потом Лукерье. — Не серчайте, Лукерья Семёновна, служба у нас такая. Тёмные дела творятся во тьме, а мы тут как тут, подстерегаем и к добрым людям не пускаем.

А я задумалась — чёртов мир, чёртово время. Всё к одному — и простыни полоскать в проруби, и вот это невежество насчёт некромантов и нежити. Может быть, можно что-то с этим сделать? Ладно, подумаем.

— Благодарю вас, Михаил Севостьянович, — я тоже поклонилась, будем церемонными. — Лукерья согреет нам чаю, а мы обсудим наше дело, так?

— Именно так, — он улыбнулся мне, но взгляд-то тоже задержался на ногах в сапогах.

Ничего, переживёт. Работа, прежде всего работа.

— Расскажите, где были, — сказала я Соколовскому, когда мы сели за стол у меня в гостиной.

— Добрался до Нижнеудинска, опрашивал людей на предмет наших странных бескровных смертей, — он с видимым удовольствием глотнул чаю и прикрыл глаза.

Лимон достать, что ли? Он же, кажется, любит?

— Может быть, нужно сварить арро?

Глаза тут же открылись.

— Если это возможно — я буду вам весьма и весьма благодарен.

Я кивнула, и пошла на кухню — попросить Лукерью. Та недобро глянула на меня, и не добавив ни слова, поднялась и достала с полки жестяную банку с зёрнами. Вот и славно.

— Сейчас Лукерья принесёт. Пока же скажите — и что? Есть схожие случаи?

— Есть, пять.

— Кто-то решил, что бессмертный? Или что всё можно? — только и смогла я сказать.

— Да кто ж знает-то, что он решил, — грустно усмехнулся Соколовский. — Но если не поймём, для чего он это делает — то не поймаем никогда. И ещё завтра господина Пантелеева послушаем — тоже ведь, наверное, землю носом роет.

— Скорее, снег.

— Возможно, и снег, — усмехнулся он.

Лукерья принесла арро, снова недобро глянула на нас, беседующих за столом. Я сама разлила.

— Отчего ваша хозяйка так на нас смотрит? — тихо спросил он.

— Я бы знала, — я даже позволила себе фыркнуть. — То ли некромантов не любит, то ли просто жизнь не мила.

— Это бывает, — кивнул он. — Ничего, перемелется как-нибудь. Но честно сказать, я пока не понял, где искать нашего преступника. Или мы все что-то проглядели, или моего ума недостаёт для поисков.

— Вы собрали много фактов, о них стоит подумать. Подождать немного, пусть покрутятся в голове. Или ещё говорят, — усмехнулась я, — переспать с ними.

— Как вы сказали? Переспать? — усмехнулся он в ответ. — Возможно, возможно.

— И вам тоже нужно спать, не только мне. Я сегодня даже почти что человек, а вот вы — если и человек, то весьма уставший.

— Что ж делать, нужно было выяснить это к завтрашнему заседанию. И проведать вашего приятеля Петруху тоже нужно. А потом я наконец-то пойду спать.

— Тогда пойдёмте, да? К Петрухе? Уже темно.

Он глянул в окошко — несмотря на морозные узоры, было видно, что снаружи стемнело.

— Ваша правда, — допил кофе одним глотком и поднялся. — Собираемся.

Я собралась мгновенно. Платок, тулуп, вылить остатки чая во флягу. Он наблюдал с интересом.

— Вы всегда берёте с собой эту флягу?

— Да, с тех пор, как завела, — кивнула я. — Мало ли, что понадобится в поле.

— Верно, — кивнул он. — Всё так, вы правы. Это я вечно забываю.

— Вы, наверное, помните о другом, — пожала я плечами. — Да, и ещё чуть не забыла. Первое. Завтра после совещания я возвращаюсь сюда, ждать мастера. Господин Курочкин обещал мне посмотреть, что можно сделать для утепления дома.

— Отличное дело, всё правильно. Отправляйтесь и утепляйтесь.

— И второе. Вы знаете, кто и как увёл того Петруху, к которому мы собрались?

— Представления не имею. Если бы до меня дошло — раскопал бы. Но вы успели первой.

— Так вот, там были некие двое, у которых не было тени, и с которыми он пил сначала в трактире, а после — дома, и там-то уже живых не осталось. Они, по его словам, не могли выйти, пока снаружи не отперли дверь — уже утром, соседка. И тогда они исчезли, ну и Петруха… тоже исчез.

— Любопытно. И замечательно, что вы это знаете. Двое возвращенцев, гроза местных пьяниц? Изумительно. Других свидетельств нет?

— Не слышала. Наверное, просто не успела услышать. Могу порасспрашивать Варфоломея завтра — уж наверное он в курсе, о чём болтают в Иннокентьевском. А потом уже мы, может быть, поймём, имеют они отношение к другому нашему делу или же нет.

— Верно, — кивнул он с улыбкой. — Вы правы… Ольга Дмитриевна.

Секундная заминка перед моим именем… я уловила её. Забыл, как меня зовут? Пусть вспоминает, вариантов у нас нет.

— Значит, идёмте, Михаил Севостьянович.

— Следуйте за мной, — кивнул он.

И вновь мне показалось, что сначала хотел предложить мне руку, но — передумал.

Мы вынырнули в мир на улице, возле церкви, и в домике отца Павла светились окошки. Соколовский стукнул в дверь, тихо переговорил со здешним батюшкой, и быстро откланялся.

— Предупредил, что мы собираемся сделать. И что если возникнут сложности — позовём его на подмогу, но это не обязательно.

— Он маг, да? Мне так показалось вчера.

— Верно показалось. Он здешний уроженец. Дослужился в армии до поручика, получил ранение на японской войне, ходит на двух ногах только потому, что умелые целители собирали. Вернулся в родной посёлок, пожил с полгодика, подумал — и отправился принимать сан.

Забавно. Маг-священник. В моём домашнем мире такого, наверное, не могло бы быть. А здесь — пожалуйте.

Мы добрели по узенькой тропке меж сугробами до входа на погост.

— Знаете, куда идти? — спросил Соколовский.

— Нет, — покачала я головой.

— Не беда, сейчас поймём. Говорите, крестик закопали? Значит, можно поймать отголоски молитв и ритуала.

И он словно принюхался… и нашёл. Пошёл вперёд, я следом. Шёл-шёл, свернул к могучим соснам.

— Вот здесь, — кивнул.

Я глянула — и впрямь, тут рыли снег. Видимо, сегодня.

— Знаете, что делать? — спросил он меня.

— Да, случалось дважды.

— Замечательно. Делаем вместе. Откройтесь — ну, насколько сможете. И зовите тоже. Вдруг у нас получится звучать в унисон? — усмехнулся он чему-то.

Я кивнула, сбросила варежки, повисшие на верёвочке, и приготовила руки. Он начал — и я подхватила.

Мне доводилось выполнять какие-то магические действия вместе с кем-то, и я знала и умела. С Афанасием Александровичем было… надежно. Он ведёт, я следую за ним. С Аркадием Петровичем — как-то так же. С Авениром, пожалуй, больше и чаще всего — там это было как спор, кто кого. Кто сильнее и кто точнее исполнит. И с однокурсниками тоже.