Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 4

— Господи, неужели они не позволят мне сначала поступить в колледж? Они уже подталкивают меня к поступлению в IVY¹, возможно, в Wellesley².

Правая сторона его рта приподнимается, как будто мой ответ его каким-то образом радует — либо так, либо это раздражение. Я не могу сказать.

— Ты должна, — говорит он. — Не у всех есть такая возможность.

Мы останавливаемся перед квартирой, и я поворачиваюсь лицом к дому, пытаясь увидеть наш задний двор глазами незнакомца. Он зеленый, пышный и заросший. Моя мама по субботам занимается садоводством, и это то хобби, которым она заставляла меня страдать вместе с ней, пока я случайно не полила ее розы каким-то гербицидом вместо удобрения. Теперь мы обе согласны, что ей лучше заниматься этим в одиночку.

Рядом с садом есть бассейн, возле которого на одной стороне стоят шезлонги в сине-белую полоску. По выходным мы с Роуз тусуемся там, читаем, пока моя мама не настаивает, чтобы мы зашли поужинать.

— Это сад и бассейн, очевидно, — говорю я, махая рукой перед нами, а затем перехожу на другую сторону заднего двора, — а вон там есть гриль и кухня на открытом воздухе. Моим родителям, наверное, будет все равно, если ты ими воспользуешься, лишь бы потом убрал за собой. Удачи в попытках разобраться. Однажды я попробовала использовать его для жарки хот-догов и чуть не подпалила себе брови.

Он улыбается, затем мы поворачиваемся к квартире и заходим внутрь. Мой отец владеет архитектурно-проектной фирмой, которая специализируется на реставрации старых домов в районе Гарден-Дистрикт. В течение многих лет мои родители говорили о том, чтобы отремонтировать этот гостевой дом и сдать его в аренду студенту из Тулейна или Лойолы, и в прошлом году они, наконец, сделали это. Он небольшой, больше похож на студию, чем на что-либо другое. Здесь есть спальня, совмещенная с гостиной, ванная комната и немного места, которое при желании можно превратить в импровизированную кухню. Я поворачиваюсь к Бо, ожидая, что он пожалуется, что квартира недостаточно большая.

— Мои родители говорили о том, чтобы позволить арендатору пользоваться нашей кухней в главном доме, — говорю я. — Хотя я слышала, что с помощью электрической плиты можно многое приготовить: блинчики и… ну, на самом деле я никогда не видела, чтобы люди готовили блинчики на электрической плите, так что, я надеюсь, тебе понравится завтрак!

Он уже почти не обращает на меня внимания, проходя по квартире и открывая дверь в ванную — единственную отдельную комнату во всем доме.

— Все в порядке, — говорит он, рассматривая пространство оценивающим взглядом, как будто оно не размером с обувную коробку.

— Так ты собираешься ее снять? — Мой голос звучит удивленно.

— Твои родители показывали квартиру кому-нибудь еще?

Я качаю головой, и, словно по сигналу, их голоса разносятся по саду за домом. Они приходят к нам в квартиру и начинают обсуждать с Бо логистику, факты и цифры, которые меня совершенно не волнуют. Я задерживаюсь на заднем плане, размышляя, что именно я должна делать, гадая, как мне заставить Бо снова обратить на меня внимание.

Эй, помнишь меня? Твоего милого, остроумного гида?

Мои родители выводят его из квартиры, чтобы все они могли пойти подписать бумаги, а я остаюсь позади. Они уже на полпути к дому, когда Бо оглядывается на меня и улыбается. Тогда я понимаю, что он ни разу не встретился со мной взглядом с тех пор, как нас впервые представили. Его голубой взгляд становится тяжелым, когда останавливается на мне, пригвождая меня к месту.

— Спасибо за экскурсию, — говорит он, наклоняя голову.

Мое сердце бешено колотится в груди, и я машу рукой, крича:

— Ты тоже!

Ты тоже — вот что я говорю ему в ответ, что совершенно бессмысленно, но он уже поворачивается к моим родителям, и я остаюсь погрязшей в подростковом раздрае. Я проигрываю этот разговор еще долго после того, как Бо уходит. Я достаю свою домашнюю работу и раскладываю ее на обеденном столе, думая о том, каким классным был бы ответ, бормоча его про себя в гневе: «О, конечно. С удовольствием!»

Твердое «Нет проблем!», по крайней мере, имело бы смысл. Я вздыхаю и отодвигаюсь от стола, планируя отвлечь себя перекусом. Роюсь в корзине с фруктами в холодильнике, пытаясь выбрать между яблоком и виноградом, и тут мой мозг вспоминает, что я забыла о Престоне. ПРЕСТОН! Я вскакиваю, ударяюсь головой о дно лотка для приправ, а затем резко поворачиваюсь к кухонным часам. Сейчас 17:20. Мое сердце бешено колотится. Голова болит — я ударилась сильнее, чем думала.

Прижимая к виску пакет с замороженным горошком, несусь к лестнице. Проходит целая вечность, прежде чем компьютер просыпается. Прикладываю лед к голове и бесконечно клацаю пальцем по мышке, кружа ею, как безумная. Бейсбольная тренировка Престона уже началась. Сегодня уже слишком поздно с ним разговаривать. У меня достаточно домашнего задания, чтобы занять меня на несколько часов, и мне нужно помочь маме с ужином (иначе мы будем есть какую-нибудь пережаренную корейку). Я знаю, что уже слишком поздно. Я упустила свой шанс на сегодня, но это не имеет значения, потому что, когда мой компьютер наконец-то просыпается, в центре экрана появляется окно чата, вокруг которого сияет ореол золотого света.

О, БОЖЕ МОЙ.

ПРЕСТОН НАПИСАЛ МНЕ.

AFBaseballGuy05: Йоу, как дела?

Такой гладкий. Такой отчужденный.

В ответ появилось мое сообщение об уходе.

XO_LoULoU_XO’s: скоро вернусь.

Я сижу там и гадаю, что говорит обо мне мое сообщение об уходе. Надеюсь, мои письма с чередующимися заглавными буквами передают, что я модная. Веселая. Беззаботная. Кроме того, думаю, теперь он знает, что я забочусь о школе. Это хорошо. Может быть, в следующий раз мне стоит добавить текст песни Green Day или Pink. Что-то узнаваемое, но расплывчатое, возможно, Wonderwall.

Интересно, каким мог бы быть наш разговор, если бы я вовремя увидела его сообщение. Может быть, он предложил бы мне потусоваться в эти выходные или попросил бы меня стать его партнершей в котильоне. Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку стула, наслаждаясь осознанием того, что Престон Уэсткотт написал МНЕ. Роуз в это не поверит.

Глава 3

Бо

В субботу я въезжаю в квартиру. Это быстрый процесс, одна поездка со старого места. Моя старая мебель — скромная коллекция, которую я собирал годами, — продается, и остается несколько коробок с личными вещами: школьными принадлежностями, потрепанными учебники LSAT³, с которыми я не могу найти в себе мужество расстаться, хотя весной мне предстоит закончить юридический факультет. Кажется, что если я избавлюсь от них сейчас, то могу сглазить, поэтому они засунуты в самый низ подставки под телевизор.

В кармане жужжит телефон; он звонит все утро. Это мама, интересуется, когда я приеду. Обычно в это время по субботам я уже дома. Она любит готовить мне завтрак со всеми прибамбасами: беконом, яичницей и блинчиками с таким количеством фруктозного сиропа, что мне приходится заваливаться на ее диван и отсыпаться после еды, пока на заднем плане показывают старые игры Saints. У меня не хватило духу отменить встречу с ней на этой неделе, несмотря на то, что мне нужно обустраиваться в новой квартире, не говоря уже о том, что у меня достаточно курсовых работ, чтобы занять себя на две недели вперед — углубленное корпоративное право, слияния и поглощения, теория переговоров. Однако субботы — наша традиция, и я знаю, как много значат для нее мои визиты с тех пор, как несколько лет назад скончался отец. Черт возьми, да и для меня они много значат. Кроме того, мне бы сейчас не помешала стопка ее блинчиков. Мой желудок урчит уже 30 минут.

Я беру свои ключи с журнального столика и оцениваю текущее положение дел: мое барахло разбросано повсюду, а еще нужно распаковать несколько коробок. У меня сводит челюсть. Я не могу выносить этот беспорядок. Возможно, на протяжении многих лет я жил в плохих местах, но я всегда находил покой в поддержании повседневной опрятности, которую я в состоянии контролировать.