Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 49

— На самом деле, мне здесь комфортно. У меня есть теория, Престон, и я хотел бы узнать твое мнение по этому поводу.

Его глаза — кинжалы, пытающиеся пронзить меня насквозь.

— Ты знаешь тех конгрессменов, которые всю свою карьеру кричат о том, что геи разрушают мир, а потом их ловят на измене жене с мужчиной?

— Что за хрень ты несешь? — шипит он.

— Это называется формированием реакции. Эти мужчины чувствуют гнев и стыд, поэтому они проецируют свою вину на других, а затем набрасываются на них.

— У меня нет времени…

— У тебя нет чувств к Лорен, Престон. Ты испытываешь к ней не больше чувств, чем к любой из тех женщин, чьи фотографии ты вешаешь на стену, чтобы похвастаться перед своими приятелями. Для тебя она — трофей, кто-то, кого одобряют твои родители. Ты хочешь жениться на ней и положить ее на полку, чтобы вернуться к тому, что у тебя получается лучше всего: думать о себе.

Он открывает рот, и я поднимаю руку. Если он сейчас начнет со мной спорить, нет никакой гарантии, что я не набью ему морду. Даже сейчас мне трудно сопротивляться.

— Перестань ей звонить. Перестань ее беспокоить. Ты показал, что не можешь удержаться от того, чтобы не оклеветать меня каждый раз, когда твои пути с ней пересекаются, и… ну, видишь ли, Престон, это делает тебя моей проблемой. Я упорно трудился ради своего имени. Может быть, пришло время и тебе начать делать то же самое.

— Убирайся к черту.

Я улыбаюсь. Он понял, но я хочу услышать, как он это скажет.

— Я не люблю оставлять проблемы нерешенными. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что понимаешь.

Я не прикасаюсь к нему, но эффект тот же. Мое колено упирается ему в позвоночник. Моя рука впивается в его шею, перекрывая доступ воздуха. Его лицо разбито о ковер, и он хрипит, моля о пощаде. Это трудно — подчиняться. Я делал это всего несколько раз в своей жизни, и ни разу как взрослый мужчина. Я ему не завидую, но опять же, он сам поставил себя в такую ситуацию. Пришло время ему усвоить свой урок.

— Престон.

— Я понял, — выдавливает он едва ли не шепотом.

Я хлопаю его рукой по плечу и киваю, улыбаясь.

— Хорошо. Рад это слышать, мужик.

Лорен все еще расстроена из-за того, как я обошелся с ней на концерте. Прошло два дня, а она так и не позволила мне проводить ее домой. Когда я приезжаю в NOLA, ее уже нет.

Мои телефонные звонки остаются без ответа, но иногда она отвечает на мои сообщения.

Бо: Я готов съесть ворону (Готов унижаться).

Бо: Также я готов признать вину.

Бо: Лорен…

Лорен: Я хорошо умею таить обиду. Отстань. Я смотрю повторы «Сайнфелда».

Бо: Мне больше нравится «Офис».

Лорен: Еще одна причина ненавидеть тебя.

Бо: Пройдем завтра со мной за бенье.

Лорен: Признание вины не должно быть приятным.

Бо: Я буду сидеть там и смотреть, как ты ешь. Я не попрошу ни кусочка.

Лорен: Смотреть, как я ем, — это привилегия, а не наказание.

Бо: Мэнни прислал в офис королевский торт этим утром. Я приберег немного для тебя.

Проходит 10 минут, прежде чем она отвечает.

Лорен: Оставь его утром возле NOLA.

Я делаю кое-что получше. На следующее утро стою на улице, держа в руках дюжину красных роз и четвертинку королевского торта в пластиковой упаковке. Лорен заворачивает за угол и сразу замечает меня, прислонившегося к входной двери. На мгновение она замедляется, но затем ее взгляд падает на торт, и она снова ускоряет шаг. Я не горжусь собой за то, что подкупил ее, но, по крайней мере, это работает.

Очевидно, что наша ссора никак на нее не повлияла. Она, как глоток свежего воздуха: розовые щечки, пухлые губки, растрепанные кудряшки. Джинсы обтягивают ее бедра, а ботинки увеличивают рост на несколько дюймов, так что, если бы я захотел поцеловать ее (а я хочу), мне почти не пришлось бы наклоняться.

Она подходит ко мне, и я улыбаюсь. Ее глаза сужаются, и она выхватывает контейнер из моей руки, не прикоснувшись ко мне ни единым пальцем.

Она кивает на цветы, отпирая свою дверь.

— Симпатичные сорняки. Для кого они?

Я протягиваю их, но она не принимает. Вместо этого толкает дверь, и я следую за ней внутрь. Она включает свет и возится с термостатом. Я роюсь в шкафчиках рядом с эспрессо-машиной и нахожу пустой стеклянный кувшин. Я добавляю воду в розы, затем ставлю их в центр стойки.

— Мой папа сказал мне, что ты на днях заезжал к Престону на работу.

— Да.

— Не могу представить почему.

— У нас был разговор. Я не нарушил никаких законов, даже если хотел сломать ему челюсть.

Лорен качает головой.

— Папа сказал, что весь офис обсуждал это. Видимо, они делали ставки на то, кто победит в драке, — ее глаза встречаются с моими. — Многие его коллеги болели за тебя.

— Я был там не для того, чтобы драться с ним.

— Ну, драться или не драться, но он прислал мне сообщение кричащими буквами с ультиматумом. Мне нужно решить, либо ты, либо он.

— И что ты ему ответила?

Она берет розы, нюхает их, а затем отодвигает немного влево, чтобы они были на солнце.

— Я его не выбирала, если ты об этом спрашиваешь. Где я оставила пластиковый контейнер?

— Вон там, рядом с эспрессо-машиной.

Она находит вилку, открывает крышку и обходит барную стойку. Она садится, а я стою. Мы молча смотрим друг на друга, пока она отправляет в рот кусочки торта. Она каждый раз дочиста облизывает вилку, как будто ей невыносима мысль о том, что она может потерять хоть один кусочек.

Я улыбаюсь.

— Ты права, это привилегия.

Она отодвигает десерт в сторону и сглатывает.

— Я думала последние несколько дней…

Я киваю, чтобы она продолжала.

— Может быть, это и хорошо, что мы поссорились.

— Что ты имеешь в виду?

Она тяжело вздыхает, смотрит в окно и замирает на несколько секунд. Я не думаю, что она собирается мне ответить, но потом ее рот открывается, и из него вырывается самый неожиданный ответ.

— Ты, наверное, заметил, что на самом деле я не то, что ты мог бы назвать сексуальным созданием.

Мне приходится сдерживать смех. Где, черт возьми, она берет все это?

— Продолжай.

Она все еще стоит лицом к окну.

— У меня был секс. Я имею в виду, очевидно, да. Я не хранила свою девственность для тебя все эти годы, о боже, ты можешь себе это представить?

Да. Я мог себе это представить.

— Когда у тебя был первый раз?

Если имя Престон слетит с ее уст, я вернусь в его офис, и будут вызваны копы.

Она отмахивается от моего вопроса.

— О, это было в колледже. Неуклюже. Парень рассыпал дешевые лепестки роз по всему покрывалу, и они все испачкали. Было больно, и я ненавидела каждую секунду. Во всяком случае, с тех пор у меня был хороший секс. Я имею в виду, приличный, средний по уровню коитус. Все было хорошо.

— Звучит так, будто ты была не с теми мужчинами, но я в замешательстве, к чему все это?

— Точно. К чему это я? — она смеется и сильно тычет меня пальцем в центр груди. — К тебе, — она дрожит. — Ты меня пугаешь, и я пытаюсь понять почему. Я думаю, это из-за твоего возраста, или твоего роста, или, может быть, твоей уверенности в себе. С тобой мне не справиться. Я думаю, может быть, мне будет лучше с кем-нибудь… Я не знаю, простым? Сдержанным?

Она на мгновение замолкает, и я жду, когда она продолжит.

— Может быть, мне нужен парень с мягкими руками? Мой бывший парень Кларк всегда намазывал руки увлажняющим кремом. Они были мягче моих, и он никогда не заставлял меня чувствовать себя запуганной. Может быть, я ему позвоню. В любом случае, несмотря на то, что ты оказался на высоте в этой дурацкой истории с ультиматумом, я думаю, что нам с тобой лучше остаться друзьями, или, может быть, нам стоит отложить это еще на 10 лет. Тогда я перестану беспокоиться о том, что меня недостаточно для тебя, и смогу вернуться к твердой пище и сну по ночам.