Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 55

— Давай просто переживем эту ночь, а потом поговорим, — обещаю я. — Мы можем говорить, говорить и говорить, но сейчас я просто…

Он обрывает конец моей фразы поцелуем. Как будто с него хватит. Он перестал быть ответственным. Какие бы приличия ни соблюдались до этого поцелуя, после него их нет. Наша кожа скользкая от пота. Наши рты сомкнуты. Языки переплетены. Сминающие губы. Он сжимает мою грудь в своей руке, и думаю, что у меня будет синяк. Я хочу синяки, я хочу напоминаний об этом. Его рука опускается ниже, и мои трусики оказываются отброшенными в сторону. Он берет меня за руку и заставляет прижать ее к бедру, чтобы он мог погрузить в меня палец. Мои ноги раздвигаются, и он медленно добавляет второй, проталкивая его до костяшек пальцев и сгибая, отчего по мне распространяются маленькие мурашки.

Он растирает меня большим пальцем, и я выдерживаю два нежных круга, прежде чем мой оргазм становится так близок, что я слышу его шаги.

— СВЯТОЙ…

— Черт.

— Я так близко, — говорю я с тревогой. — Но п-прекрати, я хочу почувствовать это, когда ты будешь во мне.

На этот раз он не протестует. Он достает презерватив из прикроватной тумбочки и натягивает его, пока я бесполезно лежу на кровати, наблюдая за его телом во всей красе крупным планом. Это безумие, все это, то, что я чувствую, когда он наклоняется и велит мне раздвинуть ноги еще больше, мои бедра касаются прохладных простыней. Я дрожу. Он встает в позу, слегка поддразнивая меня. Вверх и вниз, он гладит себя по мне, и мне кажется, что я вся горю. Я закричу, если он сейчас не войдет в меня, и тогда, наконец, он это делает.

По одному мучительному дюйму за раз. Я принимаю его, а потом еще немного. Он погружается в меня с роскошным стоном, и я обхватываю его ногами, закрепляя лодыжки, как стяжку, на случай, если ему придет в голову снова выйти. Он прижимает меня к кровати, а я удерживаю его. Никогда раньше не была так наполнена. Чувствую, как внутри меня бурлит еще больше эмоций, но потом Бо начинает двигаться, и я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, что мы делаем.

Он приподнимается на локтях и смотрит на меня сверху вниз. Его глаза, благодаря магии секса, каким-то образом стали голубее голубого. Пот блестит у него на лбу, когда он двигает бедрами. Он наращивает темп, толкаясь все быстрее и быстрее.

— Это… Я могу… пожалуйста…

Я могу строить мысли, похожие на пузырьки, когда он выходит из меня, но затем он толкается, и они исчезают, словно уколотые булавкой.

Сжимаюсь вокруг него, и он чертыхается. Это самый сексуальный, самый гортанный звук — этот гигантский мужчина, теряющий себя во мне. Я делаю это снова, и он начинает двигаться быстрее. Думаю, он так же потерян, как и я.

Его пальцы переплетаются с моими, и он закидывает их мне за голову. Мой живот напрягается. Моя грудь выгибается навстречу ему. Он наклоняется и облизывает одну из них.

— О боже мой.

Я не знаю, кто это говорит. Мой голос никогда не звучал так напряженно, так похотливо и безумно. Мне кажется, что по моим щекам текут слезы, но я слишком увлечена, чтобы обращать на это внимание.

Он берет мою грудь в рот, и его бедра двигаются так быстро. Совокупность ощущений слишком сильна, чтобы я могла дольше сдерживаться. Меня трясет. Я наконец-то, наконец-то сдаюсь, и он это знает. Он неумолим, двигает бедрами плавно, глубоко и так быстро, что я бы не удивилась, если бы от трения порвались простыни, матрас и пружины. Когда мы закончим, то будем лежать на полу.

— Лорен, — говорит он, задыхаясь, и он стонет и дрожит. Его голова прижимается к моей шее, когда он кончает внутри меня. Я целую его и подстегиваю. Его руки так крепко сжимают мои над моей головой, что мои пальцы протестующе стонут, но все это так восхитительно, что я с радостью приму нанесенный ущерб. Кому нужны пальцы, когда есть такой мужчина, как Бо, который заполняет тебя до отказа?

Мы лежим так целую вечность, переводя дыхание и опускаясь обратно на землю. Я не позволяю ему выйти из меня сразу. Мне слишком нравится это ощущение. Если бы он мог, я бы сразу же заставила его войти снова. Мы могли бы жить здесь. Эта комната могла бы быть нашей. В конце концов он издает тяжелый стон и отталкивается от меня, вырываясь и вставая.

Я потягиваюсь, словно маленькая кошечка, проснувшаяся к началу дня.

Он смеется и качает головой, направляясь в ванную, чтобы избавиться от презерватива. Я беззаботно смотрю на его зад. На его ягодицах очаровательные маленькие ямочки. Я хочу есть хлопья из них крошечной ложечкой.

— Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

— То же самое касается и тебя.

Я смеюсь.

— Я самый красивый мужчина, которого ты когда-либо видел?

Он просовывает голову обратно в дверной проем и скользит взглядом по моему обнаженному телу.

— Легко.

Я дрожу.

— Это странно, что я уже снова хочу секса? Ты подсыпал мне виагру, когда я не видела?

Он смеется и снова исчезает.

— Дай мужчине время перегруппироваться.

Я наклоняю голову к окну и с удивлением вижу, как темно на улице. Мы занимались этим уже некоторое время.

— Сколько прошло времени? 10 минут? 20? Нам следовало остановиться и взять несколько энергетических пакетов, которые используют бегуны на марафонах!

— Boost, может быть, Ensure. Сексуальные CamelBaks.

Включается душ, и я как можно быстрее выскакиваю из постели, чтобы не пропустить ни секунды шоу. Его душевая кабина стеклянная со всех сторон, кроме одной, и достаточно просторная для футбольной команды NFL. Он стоит под струями горячей воды, пар поднимается и клубится над головой. Его голова опущена, рука опирается на кафельную стену, широкие плечи расслаблены. Он — герой, не при исполнении. Бэтмен без костюма и маски.

Я представляю его в этом душе, думающего обо мне.

— Значит, ты представлял себе наш первый раз?

— Каждый день в течение последних нескольких недель.

Однажды я летела на самолете, направлявшемся в Ла Гуардиа. Пилот объявил, что мы вот-вот попадем в зону турбулентности, но я не придала этому особого значения. Я и раньше ощущала эти едва заметные провалы и толчки, ничего особенного, но внезапно наш самолет упал, как будто перерезали трос. Все ахнули. Последовало недолгое молчание, а затем внезапно салон наполнился слезами и молитвами, когда мы накренились к земле. Я сжала руки двух женщин, сидевших по обе стороны от меня, хотя за весь полет мы не сказали друг другу ни слова. Позже, после того как мы приземлились и медицинский персонал обработал шишки и ушибы, я узнала, что мы влетели прямо в микропрорыв. Это противоположность торнадо, хотя масштаб и внезапность делают их столь же опасными.

В тот день я узнала, каково это — держаться изо всех сил, испытывать настоящую панику: желудок опускается на дно, стук сердца отдается в ушах, в горле першит от непролитых слез.

Именно такие чувства я испытываю, когда понимаю, что влюблена в Бо Фортье.

После того как ополоснулись, мы спускаемся, чтобы посмотреть, стоит ли наша еда на улице. Соседские кошки лежат на крыльце, доедая наши яичные рулетики. Я клянусь, что одна из них пользуется ложкой, чтобы отхлебнуть горячего супа, и их ленивые выражения, кажется, говорят: «Ты опоздал, хочешь остатки? И в следующий раз не могли бы вы заказать креветки?»

Мы закрываем и запираем дверь, устраиваясь в постели с бутербродами с арахисовым маслом и желе. Я съедаю ровно четверть своего, прежде чем возбуждение дня настигает меня. Я потушила пожар! У меня был лучший секс за всю мою жизнь! Я влюбилась!

Мне кажется, я засыпаю на середине жевания. Я не знаю наверняка, но у меня на щеке желе, когда резко просыпаюсь в 6:00. Когда осознаю, где нахожусь, адреналин проникает в мою кровь. Мои глаза широко открыты в темноте. Я сразу понимаю, что нет смысла пытаться снова заснуть.

Бо спит рядом со мной на животе без рубашки, пушистое одеяло сбилось вокруг его талии. У меня возникает странное желание перевернуться и накрыть его тело своим, почувствовать его кожу своей.